 |
| Нескучный сад | 26.12.2012 |
14 (26) декабря 1825 года на Сенатской площади в Петербурге произошло восстание столичных полков, отказавшихся присягать новому императору Николаю I. До сих пор историки спорят о значении этого события и по-разному оценивают личности организаторов — тех, кого позже стали называть «декабристами». Одни называют их героями, «разбудившими Герцена», другие — масонами, бунтовщиками и новыми якобинцами, готовыми разрушить собственную страну ради торжества своих идей.
В православной среде известна история о том, как преподобный Серафим Саровский якобы сказал матери Кондратия Рылеева о том, что лучше бы ее сын умер во младенчестве, чем окончил свою жизнь на виселице. Преподобный Варсонофий Оптинский в беседах со своим послушником Николаем, будущим старцем-исповедником Никоном Оптинским, пересказывает ее иначе: якобы мальчиком Рылеев смертельно болел и мать вымолила его жизнь, но во сне она увидела: сын ее выздоровел сейчас, но будет казнен в будущем.
В первой биографии преподобного Серафима — изданном в 1849 году «Сказании о подвигах и событиях жизни старца Серафима» — рассказывается о том, что к преподобному приезжал за благословением один из будущих декабристов. Иногда в нем узнают князя Сергея Григорьевича Волконского, поскольку он военный и поскольку на вопрос преподобного Серафима о веросповедании отвечал, что «не российского». Старец находился в момент встречи с одетым по-военному посетителем у колодца. Дворянин трижды просил благословения, а старец трижды ему резко отказал и прогнал от себя. Удивленному суровостью старца очевидцу события преподобный Серафим показал колодец, в котором вода неожиданно стала мутной, и предсказал, что он и его товарищи так же возмутят Россию. Этим очевидцем был сам автор «Сказания» — иеромонах Иоасаф (Толстошеев). Правда, отметим, что отношение к нему неоднозначное — одни считают его любимым учеником старца, другие — гонителем дивеевских сестер.
Отношение декабристов к религии и Церкви — тема, не имеющая однозначного ответа. Среди членов тайных обществ, желавших изменить государственный строй, были и атеисты, и сторонники использования народной веры для достижения своих целей.
Одной из первых и самых известных организаций декабристов был Союз благоденствия, основанный в 1818 году. Членами этого общества могли стать лишь те, «кто исповедуют христианскую Веру и имеют не менее 18 лет от роду». Эта оговорка позволяла участникам тайного общества формально не нарушать законы Российской империи, но сама по себе не может служить доказательством веры или атеизма борцов за народное счастье.
В других положениях своего устава Союз Благоденствия просил своих последователей докладывать обо всех иных обществах и организациях, в которых они состояли. Предложение это означает, что Союз благоденствия хотел иметь полный контроль над своими сторонниками. В другом пункте устава запрещалось рассказывать о своей принадлежности к Союзу, но этот пункт мало кто соблюдал, и о существовании тайного общества было известно не только властям, но и Грибоедову, в образе Репетилова высмеявшего горе конспираторов и бунтарей.
В уставе Союза благоденствия можно найти и предложения к духовенству: «Союз приглашает … духовных особ и всех тех, кои, по положению своему в обществе, могут более действовать на нравственность». Участники тайного общества очень заботились о распространении нравственности в российском обществе и среди молодежи и полагали, что религия может сыграть важную роль в стремлении к добродетели и удалении от пороков.
Существовал даже особый тип поведения декабристов, отчасти напоминающий идеалы монашеской святости в византийской и древнерусской агиографии. Юрий Лотман писал, что будущие революционеры стремились всегда быть серьезными, никогда не улыбаться, а некоторые члены тайных обществ утверждали, что никогда не играли даже в детстве. Так, например, нарочито спартанской обстановкой отличались «русские завтраки» у Кондратия Рылеева: «Завтрак неизменно состоял: из графина очищенного русского вина, нескольких кочней кислой капусты и ржаного хлеба».
Однако в своих аскетических подвигах декабристы подражали не христианским подвижникам, а античным героям. Маленький Никита Муравьев отказывался участвовать в детском балу, пока не услышал от своей матери утвердительный ответ на вопрос, танцевали ли Аристид с Катоном.
Эта пара античных героев совершенно не случайна — автор «Сравнительных жизнеописаний» Плутарх, текст которого стал популярным в России с конца XVIII века, сравнивает биографии Катона и Аристида между собой как идеальных политиков в истории Греции и Рима. Их основной добродетелью была справедливость, служившая образцом и для декабристов.
Религия же зачастую интересовала будущих заговорщиков лишь как способ донести свои взгляды до народа. Сергей Муравьев-Апостол, например, утверждал, что в Библии можно найти прямое запрещение избирать царей: «Некоторые главы содержат прямые запрещения от Бога избирать царей и повиноваться им. Если русский солдат узнает сие повеление Божие, то, не колеблясь ни мало, согласится поднять оружие против своего государя».
Отношение декабристов к духовенству также не было однозначным. Заговорщики довольно слабо разбирались в иерархии Церкви. Так лютеранин Кюхельбекер во время восстания на Сенатской площади ответил приехавшему с увещеваниями петербургскому митрополиту Серафиму: «Отойдите, батюшка, не ваше дело вмешиваться в это дело!».
Не слишком много внимания уделялось священнослужителям и в программных материалах типа «Русской правды».
Говоря о бедственном положении сословий при самодержавии, декабристы обычно вскользь упоминали о жалком положении сельского духовенства. На этом их интерес к священству обычно и заканчивался.
С другой стороны, декабристы рассматривали вопрос о включении в будущее правительство митрополита Филарета как авторитетного московского иерарха с достаточно широкими взглядами. Ответ на эти попытки находим в письме святителя Филарета архимандриту Афанасию от 16 июня 1826: «Более и более открывается, от каких ужасов и мерзостей избавил нас Бог, укрепив Государя в 14 день декабря».
Сергей Муравьев-Апостол положительно отзывался о роли священников в русской истории: «Русское духовенство всегда было на стороне народа; оно всегда, во времена бедствий нашего отечества, являлось смелым и бескорыстным защитником прав народных». Остальные высказывались о духовенстве куда более сдержано.
Католик Михаил Лунин писал, что «Церковь в Российской империи есть одно из тех установлений, посредством которых управляют народом. Служители церкви — в то же время прислужники государя».
Взгляд на религию как на инструмент подавления, а на священников как на лицемеров был очень характерен для тех, кто выступал против восшествия на престол Николая I. Возражая против известного тезиса Вольтера «Если бы Бога не было, его нужно выдумать», декабрист Александр Барятинский выступал против веры как таковой:
«Вникните в природу, вопросите историю,
Вы поймете тогда, наконец, что для собственной славы бога,
При виде зла, покрывающего весь мир,
Если бы даже бог существовал, — нужно было бы его отвергнуть"
Эти стихи посвящены одной из вечных проблем теодицеи — вопросе о допустимости зла и ответственности Бога за зло, совершаемое в мире. Однако отрицание религии как таковой было характерно не для всех тайных обществ.
Уже упоминавшийся нами Сергей Муравьев-Апостол написал специальную прокламацию для народа, где изложил свои взгляды в форме катехизиса:
«Вопрос Для чего же русский народ и русское воинство несчастно?
Ответ: Оттого, что цари похитили у них свободу.
Вопрос: Стало быть, цари поступают вопреки воле божьей?
Ответ: Да, конечно, бог наш рек: болий в вас, да будет вам слуга, а цари тиранят только народ.
Вопрос: Должны ли повиноваться царям, когда они поступают вопреки воле божией?
Ответ: Нет! Христос сказал: не можете богу работать и мамоне; оттого-то русский народ и русское воинство страдают, что покоряются царям.
Вопрос: Что ж святой закон наш повелевает делать русскому народу и воинству?
Ответ: Раскаяться в долгом раболепствии и, ополчась против тиранства и несчастия, поклясться: да будет всем един царь на небеси и на земли — Иисус Христос".
Катехизис Сергея Муравьева приспосабливает цитаты из Библии к идее республиканского правления и даже оправдывает цареубийство (ряд декабристов высказывались за убийство Николая I, другие предлагали уничтожить всю царскую фамилию, как потенциальный источник зла для страны и ее жителей).
Прокламация также называет свободу абсолютной ценностью, фактически ставя ее выше человеческой жизни. Заметим, что понимание свободы, которое можно найти в других документах тайных обществ было довольно ограничено. «Русская правда» в разделе об устройстве российского государства говорит о том, что финнам и другим малым народам нельзя давать независимость, поскольку они всегда были частью России или других стран.
Интересным было представление декабристов о свободе совести. Проект конституции Никиты Муравьева вводила принцип веротерпимости: «Никто не может быть беспокоим в отправлении своего богослужения по совести и чувствам своим, лишь бы только не нарушил законов природы и нравственности».
С этим тезисом были согласны большинство членов тайных обществ, существовавших в Российской империи со второй половины первого по середину второго десятилетия XIX века.
Нам осталось ответить на главный вопрос, можно ли читать всех декабристов атеистами и противниками христианства. Тексты самих участников восстания, их воспоминания не дают возможности для столь категоричных суждений, а это значит, что те, кто считают участников восстания на Сенатской площади святыми или ужасными грешниками повторяют ошибку самих вождей восстания и их противников и используют религию лишь как инструмент в политических целях.
http://www.nsad.ru/articles/dekabristy-i-cerkov-svoboda-prevyshe-vsego
