 |
| Православие в Украине | Протоиерей Константин Ровинский | 25.12.2012 |
— Батюшка, — обращается ко мне, как к старому знакомому, после службы в храме дама средних лет в черной косыночке — мне надо передать маме гребешок.
Напрягаю память и узнаю в женщине одну из дочерей, погребенной мною недавно старушки. В ответ на мое вопросительное молчание, она продолжала.
— Мама-покойница позавчера приснилась. Стоит вся такая растрепанная, нечесаная и ничего не говорит. Я проснулась вся в холодном поту. А утром соседка успокоила, сказав, что мама явилась неспроста — надо «туда» передать ей гребешок.
Из дальнейшей речи женщины получалось, что это именно мне надлежит передать через «ближайшего» покойника передачку на тот свет. И вот уже женщина протянула вместе с небольшим пластмассовым гребешком десятигривневую бумажку.
Я даже успел представить, как по завершении очередного погребения, когда все будут подходить прощаться с усопшим, я, сделав невинное лицо, достану из кармана своего подрясника гребешок и положу его под локоть покойного, а на недоуменные взгляды собравшихся вокруг родственников и знакомых новопреставленного, взглядом дам понять — «так надо!..»
***
Старые суеверия на новый лад
Каждому священнику приходится почти ежедневно не только сталкиваться с народными суевериями, не только опровергать их, не только разъяснять их суетность и вредность, но и… нередко чувствовать свое бессилие перед их живучестью.
Конец восьмидесятых — начало девяностых прошлого века, на которые выпало начало моего священства, были годами духовной всеядности нашего общества. Вырвавшись на свободу после атеистического «нельзя», народ окунулся с головой во все, что только «можно», не спрашивая даже — а «нужно» ли.
Каждые похороны сопровождались расспросами женщин, которые помоложе, о том, «как сделать, чтобы все было правильно». А после выяснения, какая должна быть иконочка на груди покойного и кто должен класть «венчик» на его лоб, уточнялись подробности, связанные с возрождающимися и новоявленными суевериями.
Мои деликатные замечания, что зеркала занавешивать было не обязательно, и что нет необходимости класть под усопшего родителя «сменный» комплект нижнего белья, да и «заземление» медным проводом тянущееся от мизинца усопшего к ведру с землей, стоящему под гробом, никакой пользы не принесет, — воспринимались не однозначно. Женщины, которые постарше, перешептываясь, с упреком смотрели на меня, молодого священника, и в их взгляде читалось: «А еще, говорят, духовную академию закончил… Чему их там только учат?..»
Бабушки, рожденные в предвоенные богоборческие годы и взращенные советским комсомолом, в перестроечное время причислили себя к единственным и безальтернативным хранителям погребальных (и не только) обрядов и традиций. Они ревностно защищали свое неписаное право поучать — что и как «делать» — и при малейшей возможности им пользовались. Причем большинство простого народа воспринимали эти проявления суетной и ложной веры (сопровождаемой набором примет и обрядов) как раз за проявление глубокой набожности.
Борьба священников с суевериями имела определенный успех, но нередко она заканчивалась тем, что суеверные уходили из храма, а суеверия оставались. Правды ради отмечу, что эта борьба приносила определенные положительные плоды, но они были явно несоизмеримы с неимоверным разрастанием магического и оккультного мировоззрения насаждаемого в нашем обществе.
Прошли годы. Уже и бороды борцов с ложными верованиями поседели, а вот сами суеверия живут и пленяют сердца все новых поколений. Почему так получилось? Может отцы-пастыри недостаточно обличали, может брошюры тематики «о вреде суеверий» издавались малым тиражом, а может суеверия таят в себе некоторые грани, на которые не обращали внимания?
Погребальные суеверия — забота о покойном или страх перед смертью?
Набор погребальных суеверий условно можно разделить на два вида. К первому отнесем своеобразное проявление любви к покойному и заботы о нем.
Не зная достаточно о загробной жизни (а кто из нас может похвастаться, что он достаточно осведомлен?), люди все же ее не отрицают. А, иначе, зачем класть усопшему в гроб принадлежавшие ему очки и протезы, носовой платок и запасную пару нижнего белья? Зачем ставить перед его портретом граненый стакан с водкой и куском ржаного хлеба? Ведь даже, когда несут в храм на панихиду коливо, хлеб, сахар и другое съестное, то искренне верят, что тем напитают своих усопших. Мне приходилось видеть, как кладут в гроб молодой женщины с изуродованным лицом, погибшей в автокатастрофе, набор дорогих теней, а в ручку маленькой девочки, умершей от рака — пачку жевачек.
Второй вид погребальных суеверий связан со страхом перед смертью. Где еще, если не на похоронах наш современник может стать перед лицом смерти? Где ему, погруженному ежедневно в суету жизни, еще осознать, что смерть и для него реально неотвратима и неумолима?
Вот и приходится отпугивать и отводить ее, «костлявую», то топором, положенным под гроб с умершим, то занавешиванием зеркал (теперь это умудряются делать даже в автомобилях-катафалках на зеркалах заднего вида), непременным переворачиванием табуретов из-под гроба и усердным замыванием полов после выноса тела с покойником.
К этому же разряду относится запрет выносить гроб близким родственникам усопшего, а также «смертельная опасность» для оказавшегося впереди похоронной процессии или смотрящему из окна своего дома на оную.
Духовные предрассудки как сорняки — чем больше рубишь их корень, тем более они разрастаются
Суетную и ложную веру недостаточно победить в человеческом сердце, поврежденном грехом. Этот духовный сорняк имеет свойство всех сорняков — чем больше рубишь его корень, тем более он разрастается. На месте разгрома одних суеверий очень скоро вырастают новые. И они непременно спешат облечься в овечьи шкуры подлинной религиозности или научной доказанности.
На месте ложной и суетной веры, необходимо терпеливо и очень настойчиво насаждать и укоренять веру истинную и спасительную. Там, где будет вера в воскресшего Христа и восприятие собственной жизни как подготовки к вечности, там, где будет чаяние воскресения из мертвых и уверенность в жизни будущего века — там не будет места паническому страху перед смертью. Там, где будет навык общения через молитву с Богом, у Которого нет деления на мертвых и живых, поскольку у Него все живы — там не будет страха потерять связь с близким человеком. Там, где свою любовь к почившему и заботу о его загробной участи, человек сможет проявить через Святое Причастие на Божественной литургии и жертвенное участие в жизни нуждающегося ближнего — там отпадет необходимость через покойника-соседа «передавать» гребешки матери и сменное белье отцу.
И все же.
Искореняя зло, не забудь насадить добро
Живой человек состоит из души и тела. Тело и душа тесно переплетены и неразрывно связаны. Ничто не способно их разлучить, кроме смерти. И пока человек жив, его душевное состояние отражается в телесных действиях, а проявления жизни тела ищет себе оправдания в состоянии души. Этой истины нельзя забывать, искореняя суеверные традиции и обряды при погребении. Здесь принцип простой и общеизвестный — искореняя зло, не забудь насадить добро.
Суетная вера, так или иначе, наряжается в соответствующие глупые, пустые, ненужные, а, нередко, и зловредные правила, обряды и традиции. Без них она существовать не может.
Привнося в умы и сердца людей веру истинную, наполненную светом Божественного участия в нашей жизни, глубиной Евангельской вести о Боговоплощении, Крестоношении и Воскресении, нельзя забывать о ее внешнем, символическом, обрядовом отражении.
Традиции и обряды Церкви, появлялись постепенно и были красноречивым свидетельством единения тела и души в проявлениях религиозной жизни человека. Напомню, что начало внешнему обрамлению Евангельской веры положил Сам Христос и когда через помазание брением исцелил слепого (Ин. 9,11), и когда в Гефсиманском саду «отошел. на вержение камня, и, преклонив колени, молился» (Лк. 22, 41), и когда «взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета» (Мф. 26, 27−29).
Сейчас многие пишут и еще больше говорят о необходимости возвращения сознания православных людей к истокам евангельской духовности, о второстепенности, а порой и ненужности обрядовой стороны и внешних проявлений в религиозной жизни.
Мы действительно имеем бесценное духовное сокровище — благую весть о воплощении Бога Слова, веру в спасительную крестную жертву Христа и неземную радость о Его Воскресении. Эта вера подобна драгоценному миру, способному наполнить благоуханием каждый дом. Эта вера подобна ключевой воде, способной напоить каждое жаждущее сердце. Но миро для хранения нуждается в сосуде, и вода для употребления не может обойтись без него. Сосуд, конечно, вещь внешняя, второстепенная, но такая необходимая — куда же без него. Подобно, и вера в жизни человека, имеющего не только живую душу, но и облеченного в плоть, нуждается во внешнем обрамлении. Этой истины нельзя забывать, искореняя суеверия и связанные с ними обычаи.
Журнал «Самарянка»
№ 4/2012
