 |
| Православная газета г. Екатеринбург | Священник Александр Терпугов | 13.12.2012 |
Патриотизм — понятие духовное
— Наша сегодняшняя тема — Церковь и армия. Батюшка, скажите, для чего нужен священник в армии?
— Для укрепления духа. Патриотизм — понятие духовное, и, соответственно, укрепление боеспособности, поднятие духа военнослужащих — задача священника.
— Это касается православных ребят в армии или всех?
— Это касается всех. В советские времена, насколько я помню, человек, не служивший в армии, считался… как бы не совсем нормальным.
Мне кажется, что молодые люди, пройдя воинскую службу (даже несмотря на то, что она краткосрочная сейчас, всего лишь год — тем не менее), укрепляются сильно и начинают себя уважать. Я совсем недавно вернулся из Абхазии, был военным священником в военной бригаде и видел это своими глазами.
— Тогда почему армия часто ассоциируется с таким понятием, как дедовщина?
— Дедовщина была всегда. Сейчас это слово со знаком отрицания звучит, но на самом деле необходимо, чтобы старший воин, который умеет больше, чем новобранец, натаскивал, наставлял. Другое дело, что все это приобрело формы негативные. При определенном воздействии, при усилиях офицеров, и тем более в присутствии священника, это все может дать только позитивные результаты. Важно и духовное состояние человека, который приходит служить. Если у него в семье было насилие, если он видит вокруг только отрицательные картины, если смотрит телевизор, где кровь льется рекой, если и в жизни его постоянно унижают, ему хочется то же сделать в армии.
— Возможно ли в условиях службы перевоспитать таких людей?
— Перевоспитать вряд ли, но если попытаться дать им понять, что не все так черно, что есть люди, которые их искренне любят, то, я думаю, они смогут пересмотреть свои устоявшиеся понятия.
— Прав ли молодой человек, уклоняясь от службы?
— Думаю, что он поступает неправильно, потому что Господь сказал: «Без Меня ничто не сможете сделать». Если молиться, если родители молятся, если у человека есть стержень, то у него все будет хорошо, Господь не допустит просто никакой беды с ним.
Надо вернуться к Богу
— Следующий звонок — Воронежская область.
— Добрый вечер, батюшка. Подполковник запаса Самсонов Александр Станиславович, офицер в четвертом поколении. Считаю, что сейчас происходит уничтожение офицерского корпуса: уничтожено не одно военное училище — не останется настоящих офицеров, что будет дальше, сможет ли духовенство взять на себя воспитательную роль?
— Духовенство не должно вести солдат в бой. Один мой хороший друг, отец Димитрий Василенков, получил орден Мужества именно за подобное геройство, проявленное им на Кавказе, но на самом деле этого не должно быть — должны в бой вести командиры, священники же должны только укреплять солдат.
На ваш вопрос я скажу свое личное мнение: наша армия все еще плоть от плоти Красной армии. Чтобы возродить великую Россию, нужно возродить нашу русскую армию. Что я имею в виду? Нынешние лейтенанты, старшие лейтенанты более лояльно относятся к священству, к вере, но начиная с капитанов, майоров и далее, впитавших в большей степени традиции атеистические, неприятие тех вещей, о которых говорит священник, более сильное. Россия была великой, когда армия была православной. Если мы вернемся к Богу, то все у нас наладится.
Армия на самом деле нуждалась в реформах. Другое дело, что я не согласен с тем, какие ориентиры были приняты, потому что для нас Запад никогда не был указом и не будет, Российская армия была сильнее, духовно сильнее, крепче, чем иностранцы — у нас никогда не воевали за деньги, мы никогда ни на кого не нападали и всегда были защитниками.
— Батюшка, нужно ли воспитывать в подрастающем поколении патриотизм? Вообще, что такое патриотизм?
— Патриотизм — любовь к Родине, любовь к своей семье. Патриотизм — это духовное понятие.
В последнее время получается, что патриотом быть плохо. Потому что патриот только тот, кто с флагами, с бритым затылком и где-то кого-то бьет. Это не так. Патриот — человек, который любит свою Родину, свои корни, который любит свои могилы, готов за них отдать жизнь.
Школа воспитания настоящих мужчин
— Вопрос из социальной сети. Задает его Екатерина из Екатеринбурга: «Полезно ли для мальчика из полной семьи обучение в Суворовском военном училище?».
— Я сам в детстве воспитывался в училище и помню, как мне это не нравилось до тех пор, пока не вырос. Когда вырос, то понял, что все самое хорошее было как раз в этом училище.
Даже сейчас, несмотря на то, что суворовские училища являются не в полной мере повторением дореволюционных кадетских училищ, это очень полезные учебные заведения. Я столкнулся у себя в части с военными, которые прошли суворовские училища, — это совсем другие люди: они просто на порядок отличаются и своей нравственностью, и своим патриотизмом, несмотря на различия в вероисповедании. Я знаю одного мусульманина — прекрасный офицер, настоящий патриот. Он считает, что нужно противостоять всяким экстремистам и очень жестко высказывается по поводу соплеменников, которые пытаются разрушать Россию. Суворовское училище — это очень хорошая школа воспитания настоящего мужчины.
— Слушаем следующий звонок — Башкирия на связи.
— Я старый воин, и хотел бы сказать, что мы никогда не называли друг друга «пацаны», мы говорили — боец, воин. Мое понимание ситуации — не нужно призывать в армию людей, которые были осуждены за преступления, не тащить туда тюремные расклады. Тогда парни окажутся в ситуации, что ты за друга стоишь, а он за тебя — так всегда было на флоте, и дедовщины не будет. Вы поддерживаете мнение, что нужно фильтровать людей, которые приходят служить в армию?
— Я с вами абсолютно согласен. Понятно, что корни этой проблемы в девяностых годах; слава Богу, что мы пережили это, и, разумеется, нужно сейчас очищать армию и ни в коем случае нельзя призывать людей, сидевших в тюрьме или имеющих отношение к уголовникам.
Я с вами согласен и в том, что когда воины чувствуют друг друга, когда они знают, что от их совместных действий зависит, выживут ли они, то никакой дедовщины не будет. Я тоже флотский офицер и знаю, как это бывает.
— Еще вопрос из социальной сети. Задает его Ольга из Тамбова: «Как Вы думаете, какая общественная структура занимается воспитанием патриотизма в народе, больше всех проявляет инициативу, если так можно сказать?».
— Кроме Церкви, сейчас никто не занимается молодежью. При большинстве храмов существуют и молодежные движения, и детские площадки, и клубы единоборств; и путешествуют они, и малоимущим помогают. Я такого нигде не видел. Сейчас молодежью в полной мере занимается только Церковь. В том числе и патриотическим воспитанием — например, казачьи лагеря, где растут будущие воины.
— Уже не первый год такой работой занимается Церковь; когда мы плоды увидим?
— А плоды есть. Уже выросло целое поколение — посмотрите, в церквах много детей сейчас. Это дети тех православных детей, которые понимают, что нам нужно много населения, причем православного, духовного населения, которое может защитить себя и стариков.
— Кузбасс на связи.
— Я как мать много пережила, когда сын пошел в армию. Ребята с высшим образованием и ребята с неполным средним служат все вместе, воспитание у всех разное, и сержантами руководство нередко ставит ребят с неполным средним образованием, хамоватых, а они тех, кто с высшим образованием, бьют табуретками, ночью поднимают, требуют деньги. И мой сын… Когда других обижали, он заступался. Извините, я разволновалась.
— Спасибо, я понял. Разумеется, офицер делает так, как ему удобнее. Возможно, что человек без высшего образования имеет какие-то навыки руководящей работы, и в данном случае это основной критерий, почему его ставят руководителем. Другое дело, что таким, как ваш сын, тяжело приходится, но тем полезнее, я думаю, им смиряться. Не смиряться с побоями и издевательством, а смиряться перед командирами. А на нарушения дисциплины есть прокуратура, и сейчас прокуратура, поверьте, работает очень хорошо.
Мы должны быть готовы к обороне
— Следующий звонок из Минска.
— Меня зовут Дмитрий. Батюшка, вот Вы говорите о самопожертвовании солдата за свою Родину. Как Вы смотрите на прямую обязанность солдата убивать?
— «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Преподобный Сергий Радонежский дал двух монахов на Куликовскую битву, это, пожалуй, будет ответом. Вспомните, во времена Смуты Троице-Сергиева лавра так и не была взята врагами, а вместе с горожанами на стенах стояли монахи. То есть все зависит от ситуации, плюс ко всему послушание человека, а послушание превыше поста и молитвы.
Убивать — термин не военный. Мой руководитель отец Димитрий Смирнов сказал, что у нас Министерство обороны, а не министерство убийства. Мы должны быть готовы к обороне.
— Вопрос из социальной сети. Задает его Дмитрий из Нарофоминска: «Существует ли статистика причащающихся военнослужащих в храмах при частях?».
— Общей статистики нет. У каждого священника своя статистика. Не везде руководство лояльно относится к этому. Мне повезло, у меня были хорошие отношения с руководителями в бригаде, и, соответственно, солдаты были у меня на службе и причащалось достаточно. Бывает, что солдата не опускают. Все зависит от священника — насколько успешно он будет работать с людьми.
Надо брать ответственность на себя
— Следующий звонок — из Ленинградской области.
— Как я понял, Вы были военным, а как стали священником? Если можно, немножко расскажите; и скажите всем, кто переживал издевательства, и тем, кто совершал это, — все должны знать и детей своих учить, что не надо быть скотами.
— Сначала я отвечу на последнее. Разумеется, нужно работать с людьми, очень многое зависит от воспитания в семье, в школе, в общем, до армии.
Как стал священником? Так получилось, что после девяностых годов занимался бизнесом и почувствовал, что мне не хватает знаний о Православии. Попросил благословения у своего духовника поступить в богословское заведение. Он мне несколько лет говорил, что рано (сначала, правда, спросил меня, так как я был руководителем, зачем мне это нужно. Очевидно, ему интересно было, не собираюсь ли я стать священником, но у меня мыслей таких не было). Когда я поступил, то на четвертом курсе он мне сказал, что нужно быть священником. Я согласился.
— Павел из Омска интересуется, как Вы относитесь к проявлениям сплоченности русских людей — например, к «русским маршам»?
— Чтобы эти движения были разумными, нужно чтобы их участники понимали, где грань: часто заявления участников «русских маршей» находятся за гранью миролюбия. Да, мы, православные, молимся от нашествия иноплеменных, есть такие ектении, есть прошение, но это не говорит о том, что мы должны насильственным образом воевать с иноплеменниками.
Дело в том, что иноплеменники берут только то, что мы с вами оставляем, — это наша самая большая печаль: мы должны четко понимать, что раз женщины наши не хотят рожать, а хотят больше оставлять времени себе, что пусто, то и заполняется. Нужно сначала посмотреть внутрь себя: готовы ли мы, чтобы у нас опять были полные семьи, чтобы было по пять, по семь детей, чтобы мы их воспитывали правильно?
Пока я не вижу в этих маршах позитивного; мне, честно говоря, не очень нравится, что там экстремизм часто бывает.
— Звонок из Воронежа.
— Как Вы относитесь к раздельному воспитанию девочек и мальчиков, чтобы мальчиков воспитывали и обучали мужчины, а девочек — женщины? А то сейчас мальчики как девочки, а девочки как мальчики: в садике их женщины воспитывают, в школе — женщины. Я сам служил в армии, и все проблемы из-за того, что слабые парни приходят — и духом, и физически.
— Не могу с вами согласиться. Потому что всегда воспитывали женщины. Посмотрите, яркий очень пример, воспитание в казачьих семьях — воспитывали женщины. Но воспитывали и старшие братья, и деды. Несмотря на постоянное отсутствие отца, воспитание шло правильно, оно было патриотичным вполне.
Почему мальчики полумужчинами становятся, особенно в неполных семьях? Потому что женщина по минимуму на него обращает внимание, у нее забот много, мужа нет, вот она и мечется. Нужно, чтобы семьи были полные, а достичь этого можно, если человек поймет наконец, что великий грех — бросить свою семью, бросить на произвол своего ребенка. Ты должен воспитать его, и придется перед Богом отвечать за это, независимо от того, верим мы в Бога или не верим.
Работы много
— Батюшка, еще вопрос, связанный с другим видом служения — в правоохранительных учреждениях. Как обстоит дело с духовно-нравственным воспитанием и поддержкой духовной тех, кто защищает порядок?
— Уже во многих городах и весях священники сами идут в правоохранительные органы, правоохранительные учреждения. Я вот сейчас назначен в сектор МВД. Недавно произошло знаменательное событие — в Москве, на улице Академика Волгина, 12, была освящена часовня, и там будут службы теперь, и учащиеся Академии МВД смогут там молиться.
Другое дело, что относительно присутствия священников в армии есть распоряжение Президента РФ, а относительно министерства внутренних дел, полиции, пока, насколько я знаю, такого распоряжения нет. Так что работы много.
— А вообще, назрела необходимость изменений?
— Ну конечно, назрела. Мы с вами знаем, почему милицию переименовали в полицию. Потому что тяжелое было положение, и иногда милиционеры мало чем отличались от бандитов. Очень часто у них были одинаковые методы, и сращивание было. Дай Бог, чтобы это было искоренено.
Для победы мало оружия — нужна воля Божия
— Севастополь на связи; мы вас слушаем.
— Батюшка, я тоже служил. Предки мои еще при Лермонтове были денщиками. Я хочу Вам сказать, что Красная армия, советская армия, и Военно-морской флот всегда оставалась русской армией, мы всегда знали, что защищаем нашу матушку-Русь. И только влияние буржуазных демократов нанесло ущерб нашей армии. Давайте создавать заново нашу армию.
— Согласен с вами. Наш народ имеет очень хорошие корни. Мой дед был еще царским офицером, и я имею отношение к армии. Понятно, что советская армия была во многом русской армией, но не во всем. Если взять, допустим, взаимоотношения между офицерами, то именно в советской армии возможно было, чтобы один офицер бил другого офицера, в царской армии это было невозможно. Нужно изменить отношение друг к другу, нужно быть более благородными.
— И в Вооруженных Силах, и в правоохранительных учреждениях идут изменения. Что изменилось или будет меняться в лучшую сторону в духовном и нравственном состоянии военнослужащих и правоохранителей?
— На мой взгляд, само присутствие священства в армии уже большой плюс. В свое время я читал лекции своим офицерам и говорил, что мы любим цитировать Суворова, но забываем: Суворов был глубоко верующим человеком, и все победы его были только благодаря его молитве, его постам перед решающими сражениями, его просьбам к Богу. Без этого не было бы побед. Даст Бог, его когда-нибудь канонизируют, он будет святым, как и Феодор Ушаков праведный, потому что тоже не проиграл ни одной битвы.
Последний суворовец, которого я знаю, из тех военачальников, которые с любовью относились к солдатам, — генерал Каппель. Разумеется, многие скажут, что это одиозная личность, но на самом деле только он на протяжении полутора лет не проиграл ни одной битвы, его «маленьким Бонапартом» называли даже красные. У него была такая популярность среди его солдат, что если бы он пошел на Москву после взятия Казани в 1919 году, то взял бы Москву.
Нам нужно, чтобы наша армия опять стала православной, чтобы военачальник понял, что для победы в бою мало иметь достаточно вооружения и обученных солдат — нужна еще воля Божия на это. А для этого нужно, чтобы то дело, за которое мы воюем, было справедливым.
