 |
| Православие.Ru | Наталья Нарочницкая | 14.01.2000 |
Создание антироссийского блока на территории бывших советских республик
Одним из главных инструментов сохранения геополитического облика исторического пространства является военно-стратегическое единство. Его формулируют договоры о совместной обороне и союзе, которые свидетельствуют об общих стратегических интересах, определяют взаимные обязательства к третьим странам. Таким элементом был по замыслу Договор о коллективной безопасности, подписанный в Ташкенте 15 мая 1992 г. десятью участниками — Россией, Белоруссией, Арменией, Азербайджаном, Казахстаном, Киргизией. Молдавией, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном. Украина уже тогда стала лишь наблюдателем, обозначив свой дрейф от России. В соответствии со ст. 1 Договора стороны обязывались «не вступать в военные союзы или принимать участие в группировках государств, а также действиях, направленных против другого государства-участника». Это означало невступление в НАТО. В остальном Договор недостаточно соответствовал уровню совместной обороны, не предполагал автоматическую совместную защиту членов, хотя утверждал, что агрессия против одного из них, «будет рассматриваться как агрессия против всех государств-участников», которые «предоставят» жертве «необходимую помощь, включая военную» и тому подобное. К 2000 г. расширение НАТО — реальность, как и вступление в него Восточной Европы, а в будущем и Прибалтики. На этом фоне Протокол о продлении Договора о коллективной безопасности 2 апреля 1999 г. подписали только шесть государств — Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Армения, Таджикистан.
Если в первые пять лет страны, заинтересованные в дистанцировании от России просто тормозили проекты развития Договора о коллективной безопасности, то в течение последних двух лет уже проявились попытки явно обойти его. Этой цели служат различные форумы и конфигурации, создаваемые под разными предлогами с формально декларированными целями частного характера, с обретением впоследствии гораздо более серьезного смысла. Так, 10 октября 1997 в Страсбурге, во время сессии Совета Европы была оформлена конфигурация ГУАМ, получившая название по первым буквам названий создавших ее государств: Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия. Официально объявлено было, что ГУАМ — это «неформальная консультативная структура» для координации разработки и транспортировки каспийских углеводородов по создаваемому Евразийскому Транскавказскому транспортному коридору, а также для помощи и консультаций в области урегулирования конфликтов в Абхазии, Нагорном Карабахе и Приднестровье. Но уже в 1998—1999 годах ГУАМ показал активность в политических областях, что проявилось в согласованных выступлениях представителей в ОБСЕ и других форумах.
Очевидно, что для будущего СНГ подобная деятельность конкурирующей организации без России носит однозначно деструктивный характер, так как дискредитирует Содружество как главную организацию по политической координации внешней политики членов. Подтверждением этому явились и новые линии контактов. В феврале 1999 года в Баку состоялась встреча министров обороны ГУАМ, в ходе которой обсуждались планы создания совместного миротворческого батальона под предлогом необходимости обеспечения безопасной транспортировки нефти. Позиция членов практически откровенно пронатовская, о готовности вступить в НАТО в косвенной форме заявляли Азербайджан, Грузия и Украина. Киев и Баку выражали готовность предоставить базы.
В апреле 1999 года в ГУАМ официально вступил Узбекистан, что изменило название организации на ГУУАМ. В совместном заявлении 24 сентября 1999 года президенты высказали намерение развивать взаимодействие в Совете Евро-Атлантического партнерства (СЕАП) и в Программе Партнерство во имя мира. Все это на фоне того, что Азербайджан и Узбекистан вышли из Договора о коллективной безопасности, мотивируя этот шаг якобы «неудавшимся» сотрудничеством в Договоре и его неспособностью служить разрешению конфликтов. Очевидно, что истинная причина — дистанцирование от России, стремление сыграть на интересах Запада, получая за это определенные политические и финансовые поощрения.
В дополнение к появившейся военно-стратегической составляющей в деятельности ГУУАМ наблюдается устойчивая тенденция к организационному оформлению. ГУУАМ уже периодически называют «региональной организацией». Симптоматично, что З. Бжезинский прямо поощрил создание этой структуры, не охватывающей России, указав, что «ГУУАМ это хорошая инициатива», которая «может со временем стать системой безопасности». Примечательно, что, по его мнению, в это объединение необходимо также включить Армению, то есть единственную страну Закавказья, которая развивает военно-стратегичекое сотрудничество с Россией. По его словам в ГУУАМ могли бы войти не только бывшие республики СССР, но также Румыния, Польша и Турция. На карте такая конфигурация вместе с зоной предполагаемого расширения НАТО — это полное отсечение России от Европы, Балтийского, а также Черного и Каспийского морей с Турцией как региональной супердержавой. Что же, ради того, чтобы не дать исторического шанса православному славянству, как писал Н. Данилевский в книге «Россия и Европа», «можно и турка взять в союзники и вручить ему знамя цивилизации».
Эти последовательные политические инициативы названных государств развиваются на фоне не менее последовательных высказываний их лидеров о неудаче СНГ, о необходимости перейти к развитию в большей степени двусторонних отношений, а не консолидировать Содружество, что показывает устойчивую тенденцию в политике этих государств к постепенному выхолащиванию СНГ и нежеланию оставаться в вопросах внешней политики в орбите Москвы, что вполне соответствует стремлениям Запада, а также делает регион Средиземного Моря и Проливов, Крыма и Кавказа объектом устремлений Турции и некоторых отрядов мирового ислама. Такая тенденция находится в полном соответствии с курсом на оформление подконтрольного НАТО санитарного кордона от Балтики до Черного моря, отделяющего Россию от Балкан и запирающего ее в геополитическом мешке. Для этого необходимо задушить Приднестровье — единственную после ухода русских кораблей из Измаила точку опоры России на дунайско-балканском направлении и отрезать Россию от Европы и от Причерноморья, сталкивая ее в евразийский капкан.
С чужими против своих: грузинский парадокс
Такой стратегии вполне удовлетворяет политика Грузии, которая в своей внешнеполитической идеологии демонстрирует отчуждение от России. Вся идеология исторической мысли и государственной доктрины в Грузии, как и на Украине, пересмотрена в духе борьбы за независимость от России, которая, якобы уничтожила грузинскую государственность, хотя должна была принять ее под корону лишь для того, чтобы защищать своим оружием от персов и турок. Именно с Турцией — своим историческим поработителем Грузия нарочито заигрывает, игнорируя явные симптомы исторического реванша последней. Все это окончательно рушит распространенные в советское время, да и ранее иллюзии о том, что православная и пылкая Грузия всегда была особенно верной духовной союзницей России.
Однако, еще А.И. Деникин в «Очерках русской смуты» писал о неожиданно глубоких антирусских настроениях грузинской интеллигенции в годы революции и гражданской войны. Нелишне напомнить, что уже тогда меньшевистское правительство Грузии немедленно начало налаживать отношения именно с европейскими геополитическими противниками России — тогда австро-германским блоком и заключило Потийское соглашение с кайзеровской Германией, которая к этому моменту оккупировала всю Украину, Прибалтику и находилась в союзных отношениях с Турцией. Однако Германия вскоре капитулировала, и грузинское самопровозглашенное правительство быстро переориентировалось на Антанту.
Если французы еще испытывали к своей союзнице России кое-какую благодарность за жертвы восточного фронта, то англичане, оправившись от опасений за восточный фронт после выхода Советской России из войны, немедленно взяли на вооружение план расчленения России и установления контроля, прежде всего за ее выходами к морю. На Западе у Балтийских берегов это были прибалтийские полуфашистские режимы, поставленные кайзеровскими штыками. На Юге ставка была сделана, прежде всего, на Грузию, в некоторой степени и на Армению, хотя Лондон меньше полагался на антирусские настроения армян. В свое время армяне не соблазнились обещаниями Турции — союзницы кайзеровской Германии.
Кавказ всегда был ключом к доминированию и контролю в регионе проливов, и аппетиты в его отношении в удобных обстоятельствах проявляли все. О планах перекройки всего Кавказа еще в начале Первой Мировой войны красноречиво свидетельствуют открытые посулы младотурецкого руководства, которые они раздавали российским народам в надежде на то, что «на Кавказе восстанут против русских татары, грузины и горцы», предлагая присоединиться к ним армянам. В случае успеха войны по «изгнании русских», младотурки обещали «на северо-западе создать автономную Грузию в пределах Кутаисской, Тифлисской, Батумской и части Трапезундской губерний», в северо-восточной части «выделить автономную мусульманскую область в составе Дагестана, Бакинской и части Елизаветпольской губерний» и, наконец, в центральной части образовать «автономную Армению из Эриваньской, Карсской и западной части Елисаветпольской губерний с присоединением к ним прилегающих частей Эрзерумского, Ванского и Битлисского вилайетов».
Недавно начат научный оборот документов, проливающих свет на взаимоотношения пантюркистов с большевиками, (в частности деятельность Энвер-Паши, использование большевиками горных чеченцев против белого казачества Терека и лояльных к исторической России равнинных чеченцев), которые заложили многие сегодняшние трагические процессы на Северном Кавказе и за его хребтом, в частности чеченский квазигосударственный уголовный «ренессанс» и азербайджано-армянский конфликт, основанный кемалистами при тайной поддержке сионистского движения в начале века. Революция, взломавшая тонкий уникальный механизм конструктивного сожительства православных и мусульманских народов под эгидой России, открыла колоссальные возможности для турецких стратегов (сначала младотурок, затем кемалистов) для осуществления их необузданных геополитических планов.
Но и Антанта не собиралась поддерживать восстановление преемственной России, с которой надо было бы делить победу над Германией и выполнять обязательства и договоренности, в частности по Константинополю и проливам. Англосаксонская часть Антанты весьма быстро взяла ориентацию на признание окончательности распада Российской империи.
«Особенность Константинополя составляет то, что никакое изменение в торговых путях, никакое расширение исторического театра не могут умалить его исторической роли», — писал о непреходящем смысле Константинополя в геополитике вообще и для англосаксов, в частности, Н. Данилевский, — «напротив того, всякое распространение культуры и средств сообщения должны в большей или меньшей степени отразиться на усилении его торгового, политического и вообще культурного значения». Что касается англосаксов, чьи экономические интересы и торговые пути никак не были увязаны с Константинополем, то как в прошлом веке, так в 1945-м, и в 90-е годы ХХ века, верно и другое суждение Данилевского: «Вся польза от обладания Константинополем ограничивалась бы для них тем вредом, который наносился бы этим России».
Англичане появились на Кавказе и в Закавказье к ноябрю 1919 года, заняв Баку и железную дорогу до Батуми. Как вспоминали белые деятели, именно с легкой руки англичан грузины заняли определенно враждебную позицию к русским вообще и Добровольческой армии в частности, а русские в Тифлисе подвергались настоящему гонению. Особенно потерпела русская Церковь. А Деникин даже «просил англичан разъяснить, имеем мы дело с союзниками или с врагами». Эти факты поясняют настойчивость Э. Шеварднадзе в его желании увидеть Римского Папу в Грузии даже вопреки желанию Грузинской Патриархии, даже несмотря на многочисленные протесты верующих.
В годы гражданской войны США и Англия разрабатывали формулу признания расчленения России во всеобъемлющем договоре. В январе 1919 года Антанта сделала одновременно большевикам, белым структурам, а также всем самопровозглашенным правительствам предложение принять участие в конференции на Принцевых островах. При этом как явствует из фактов и известных работ, эстонские, латвийские представители не без поддержки и консультаций с Англией дали согласие на переговоры, обусловливая это участие признанием их со стороны великих держав и ограничивая это участие переговорами о мире с Советской Россией. Но Грузия заявила, что не приедет, так как «обсуждаться будет судьба России, а Грузия — не Россия».
Закавказский геополитический пасьянс
На политику Грузии оказывает серьезное воздействие изначальный и не обещающий в существующем контексте мира конфликт с Абхазией, которая, предвидя объективное стремление Грузии ассимилировать ее, проявила отчетливый пророссийский вектор. Закономерности межнациональных отношений в треугольнике «большой — средний — малый» таковы, что малый народ всегда опасается гегемонистских устремлений среднего и тяготеет к большому. Однако одной из причин абхазо-грузинского антагонизма является и историческая перспектива полного отхода Грузии от России.
На территории Абхазии сложилась сложная церковная обстановка. Достаточно сказать, что Абхазию покинул грузинский епископ и все священники-грузины, с тех пор целая поместная церковь, имеющая древние традиции и богослужение на абхазском языке вынуждена существовать без епископского окормления. Большую роль в сохранении духовной близости абхазов с Россией играет Ново-Афонский монастырь, основанный русскими, всегда бывший русским. Похожая ситуация в Южной Осетии, которую Грузинская Церковь оставила во время конфликта. В конституции Южной Осетии православие объявлено государственной религией, окормление верующих осуществляется через патриаршее подворье РПЦ в Цхинвале.
Буферная роль России, которая признает территориальную целостность Грузии, но не дает условий для уничтожения абхазской самостоятельности, подогревает в Тбилиси антироссийскую реакцию. Постоянным источником дипломатической «войны» становится «проабхазская» роль российских военных, не верящих в лояльность Тбилиси к пребыванию российских баз на Черном море, утратив которые Россия утратит многовековой паритет в этом регионе. Ответное косвенное мелкое «пособничество» Грузии Чечне, разумеется, исключительно демонстрация, политический рычаг для торга с Россией — обмена «чеченской» карты на «абхазскую». Тбилиси не может не понимать, что гипотетический успех чеченских террористов стал бы не частным событием, это подожгло бы весь Кавказ, возвращая его в орбиту Турции на уровень XVIII в., что сделало бы положение Грузии таким же трагично уязвимым, как Кипра и Армении. Да и в прошлом столетии Кавказскую войну России пришлось вести лишь для защиты Причерноморья и Закавказья — то есть Грузии. Павел I, со свойственными ему политическим и юридическим доктринерством долго не хотел присоединять Кавказ, уповая на химеру устойчивой «горской федерации», которая бы выстояла «против покушающихся врагов», что так же мало соответствует кавказской действительности сегодня, как и двести лет назад. Без России стабильность Кавказа не сможет обеспечить и НАТО.
России в Чеченской проблеме необходимо лишь то, чтобы ей не мешали, и со стороны Грузии ей нужна иная карта: гарантии военно-стратегических позиций на Черном море. Позиция Грузии для России в конечном итоге важнее позиции Сухуми. Но Грузия ведет достаточно рискованную игру против России, повышая в глазах Москвы ценность «пророссийской Абхазии», и превращая весь комплекс отношений в заколдованный круг. Глава Грузии заявлял осенью 1999 г., что Тбилиси вправе самостоятельно решать, чьи военные базы — России, Турции или США будут дислоцироваться на ее территории и, что военное присутствие России на ней будет радикально сокращено в результате реализации Договора о сокращении обычных вооружений в Европе (ОВСЕ), «в неукоснительном выполнении которого Грузия чрезвычайно заинтересована».
Такая стратегия находится в очевидном полном согласии с желаниями США и Запада интернационализировать все конфликты на постсоветском пространстве, а также не позволить России полностью уничтожить мятежное террористическое образование на ее территории. Президент Грузии, по-видимому, на определенном этапе рассматривался Западом и как возможный непосредственный проводник этой схемы, так как осторожно пробовал даже год назад заявлять, что намерен выступить посредником в «переговорном процессе между Россией и Чечней», как если бы Чечня не была Россией.
В НАТО уделяют большое внимание Грузии, справедливо считая ее прозападную ориентацию стабильной, а самого Шеварднадзе из всех лидеров СНГ опорой атлантической стратегии в Черном море. Грузию постоянно посещают с рабочими визитами функционеры и военные чины НАТО, так в сентябре 1999 г. туда прибыл командующий юго-восточного направления НАТО Т.Акбаш. Министр обороны У. Коэн подтверждает своему грузинскому коллеге Д. Тевтадзе «готовность США и впредь оказывать помощь Грузии в реформировании ее вооруженных сил».
Тбилиси вполне удовлетворяет этим планам США и НАТО, способствуя постепенному вытеснению России из черноморского бассейна. Наряду с этим Грузия периодически на дипломатическом уровне подтверждает свою «заинтересованность в будущем СНГ», однако, как и Украина делает акцент лишь на роли СНГ в ликвидации конфликтов на территории СНГ. Получается, что СНГ нужно лишь для того, чтобы подавить сопротивление Абхазии, русских граждан Крыма после чего уже беспрепятственно начать дрейфовать в сторону НАТО.
Армяно-азербайджанский узел завязан пантюркистами
Армения как еще одно новообразованное государство в стратегическом районе стыка Европы и Азии стало местом приложения новой евразийской стратегии США. Армения проделала некоторую эволюцию своей общестратегической ориентации. По сравнению с Грузией и Украиной — это скорее обратный путь к сбалансированному курсу. Это тем более заметно, что ярко выраженные устремления к выходу из СССР были явлены в Армении в форме государственных действий четче и значительно раньше, чем другими — Армения отказалась принимать участие в референдуме марта 1991 года, показав, что не считает себя частью СССР. Но, пройдя через четкую прозападную ориентацию, облеченную в абстрактный демократический универсализм, к балансированию стратегической ориентации, Армения восстановила российский вектор своей государственной стратегии.
Причины этого, прежде всего, объективные, так как Армения оказалась лицом к лицу не только со своим извечным ярым противником — Турцией, но также и с явно недружественным к ней новым субъектом Черноморо-Каспийского политического баланса — Азербайджаном, с которым у Армении тяжелый, не обещающий скорого излечения конфликт из-за Нагорного Карабаха. Это еще один из примеров драмы расчленения не Советского Союза, а исторического государства Российского. В начале ХХ века большевики назвали его тюрьмой народов и начали перекраивать по своим идеологическим доктринам, пренебрегая геополитикой и цивилизационными особенностями региона, закладывая жестокие конфликты и вражду, не преминувшие охватить народы через 70 лет.
Многие из сегодняшних трагических противоречий и реалий в Закавказье можно отнести к чистым порождениям революции. В частности, бомбу немалой взрывной силы таило в себе создание мусаватистами и большевиками «советского Азербайджана», который находится в постоянной вражде, заложенной самим способом федерализации, с «постсоветской» Арменией. Разумеется, дело не в том, что тот или иной народ в принципе был наделен государственностью. Если марксистско-ленинская концепция превращения «тюрьмы народов» в социалистическую федерацию, перерастающую во всемирную, предполагала создание квазигосударственных образований для десятков других народов исторической России, то нет никаких оснований ставить под сомнение право и закавказских народов на такую же долю, как и на сегодняшнюю самостоятельность.
Однако название Азербайджан было дано 15 сентября 1918 года двум закавказским областям России — Аррану и Ширвану — части древней Кавказской Албании после оккупации Баку турецкими войсками под командованием Нури-паши. Народ этих областей называл себя еще сто лет назад кавказскими татарами. «Мусульманская демократическая партия Мусават», основанная в 1911 году в Баку, ставила целью создание отдельного крупного исламского государства под началом турок Малой Азии. Будучи последователем политики пантюркизма и идеи объединения всего тюрко-язычного мира в «единое государство», она в июне 1917 г. влилась в состав «Тюркской партии федералистов-мусаватистов», которая затем и объявила о независимости под именем Азербайджан части закавказских областей, входящих в Россию. Этот акт содержал большой исторический смысл и далеко идущую историческую программу. Новообразованная республика получила такое же название, как и иранская провинция Азарбайджан, население которой говорит на схожем тюркском диалекте, однако формировалось на иранском этническом субстрате, в отличие от чисто тюркского происхождения Российских подданных.
С точки зрения геополитики — это классический вызов и претензия на «ирриденту» и «воссоединение», с точки зрения движения к мировой социалистической федерации — это типичный в ХХ веке способ заманивания и втягивания в свою орбиту новых территорий за пределами государственных границ и геополитического влияния. Это не единственный случай геополитического и идеологического прожектерства архитекторов всемирных многонациональных социалистических федераций, планы которых рушатся, но соблазны и проблемы между народами и государствами, порождаемые этими авантюрами, остаются. К концу ХХ в. в результате подобных проектов постсоветские народы, повергнуты в непримиримое соперничество, которое стало инструментом борьбы великих держав и центров силы.
Так, название Македония для Вардарской части этой исторической области до сих пор предмет ожесточенных споров и противоречий между Грецией и нынешним государством Македония, которое греки именуют Бывшая Югославская Республика Македония и накладывают вето на прием его в ЕС. И.Б. Тито вынашивал планы Балканской социалистической федерации, которая стала бы третьим центром силы в Европе. Для этого он всемерно старался погасить сербский элемент, но создать предпосылки для втягивания сопредельных территорий и народов в свою орбиту. Чтобы привлечь Албанию, Тито предоставил супер-льготы автономному краю Косово и заложил современный кризис в Косово, так как не позволил сербам, изгнанным оттуда в годы Второй мировой войны, вернуться на свою родную землю. Это положило начало демографическому превосходству косовских албанцев, которые в 1945 г. составляли там менее половины населения. Лозунг «Слабая Сербия — залог сильной Югославии» дорого обошелся через пять десятилетий не только сербам, самой Югославии, но и всем югославянским и балканским народам.
Также и передача Нахичевани и Карабаха азербайджанцам совершена была по политическим соображениям, поскольку в Баку уже победили большевики в отличие от меньшевистской и дашнакской Армении. «Карабах есть исконная армянская местность», — отвечал нарком Г. В.Чичерин на запрос В.И.Ленина, — «но после избиения армян в долинах поселились татары, а в горах остались армяне. Мы теперь не отдаем этот округ армянам, чтобы не обидеть татар… Но Нариманов хочет угождать завоевательным поползновениям бакинских татар… Наступит момент для советизации Грузии и Армении, тогда и это все будет изжито». Однако такие семена рождают весьма трагические столкновения, которые становятся неизбежно инструментом для третьих сил и окружающих интересов.
Кавказские регионы Российской империи, ставшие республикой Азербайджан, сохранили и после советизации Закавказья провоцирующее программное название, так как еще живы были планы использования исламского национализма и пантюркизма для целей мировой пролетарской революции. Азербайджанцы оказались инструментом в турецких антиармянских и пантюркистских планах. Иран и иранские азарбайджанцы (тюркское и персидское произношение различаются) восприняли употребление этнонима как узурпацию, ибо все это породило или стимулировало идеологию «единого Азербайджана» как страны, разделенной на две части, расположенные к северу и к югу от реки Аракс. Против этого не перестают энергично выступать с обоснованиями различного происхождения как народов этих территорий, так и их исторической судьбы иранские деятели и ученые. Точку зрения, что при схожести диалектов, исторически эти области не составляли единого целого, разделял крупнейший востоковед В.В. Бартольд.
Всемирной пролетарской революции не случилось, всемирной социалистической федерации не сложилось. Великая Россия как стабилизирующий противоречия фактор ушла в прошлое, а этот регион в конце ХХ века превращен в арену устойчивого турецко-персидского соперничества, которое развивается на фоне нового геополитического значения всего Черноморо-каспийского региона. Это регион в течение многих веков был ключом к контролю Евразии. Ему неслучайно уделяет огромное внимание З. Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска», которая является программой утверждения и закрепления американской гегемонии в мире. Тысячу лет назад через этот регион проходил великий шелковый путь, а на рубеже Третьего Тысячелетия это путь транспортировки углеводородов, нефти, газа — важнейших стратегических товаров сегодняшнего мира, за которые «западные демократии» готовы проливать человеческую кровь.
