 |
| Эксперт | Александр Привалов | 03.12.2012 |
Протесты против реформы образования настолько усилились, что впору говорить о новом их качестве. Заявление учёного совета филологического факультета МГУ констатирует наступившую «катастрофу как в школьном образовании вообще, так и в его гуманитарном сегменте в частности», причём катастрофа эта сконструирована властью «сознательно и целенаправленно»; теперь крах гуманитарного образования довершится и в высшей школе. Выдающийся педагог С. Е. Рукшин, среди учеников которого два филдсовских лауреата, даёт интервью, в котором, цитируя президента Рейгана («Если бы иностранное государство предприняло попытку навязать нам ту убогую систему образования, которая у нас предлагается, мы должны были бы расценить это как объявление войны»), утверждает, что отечественное образование «входит в трагический виток, вот-вот минуем точку невозврата». Выдающийся фольклорист и востоковед С. Ю. Неклюдов публикует статью «Гильотина как эффективное средство от мигрени» — о разгроме высшего образования, о безграмотности действий Минобра, о необходимости срочно пресечь творимое безумие. Люди собирают подписи под требованием отставки министра Ливанова — и так далее, без конца. Что же произошло, что градус неприятия так быстро поднимается? Сразу несколько вещей.
Во-первых, вышел из всяких берегов уровень некомпетентности руководителей и реформаторов образования. Когда два года назад эти же люди пропихивали новый стандарт для старших классов, документ вполне кромешный, они хоть что-то в пользу его принципов говорили. Аргументы были, на иной вкус, никудышные, но они были. Сейчас, выкатив перечень вузов «с признаками неэффективности», базирующийся на пяти вопиюще нерелевантных критериях, они, в общем, и не пытаются эти критерии защищать. «Взяли те данные, что были, — они тоже очень хорошие», — практически вся аргументация. Когда на таком основании выписываются приговоры сотням самых разных вузов, трудно не возмутиться — тем более что среди вузовских педагогов независимость встречается всё-таки чаще, чем среди школьных учителей.
Во-вторых, иссякла надежда, что власть опомнится сама. Деградация образования настолько очевидна, думали весьма многие, что и с самого верха нельзя же её не заметить, а заметив, нельзя же не остановить, не принять мер. Можно. Уже принятая правительством Программа развития образования до 2020 года прямо говорит, что власть вполне удовлетворена тем, что сделано с образованием за последние годы, и намерена продолжать в прежнем духе. Принимаемый сейчас новый Закон об образовании скажет то же самое, только ещё свирепее. Это подвигло к протесту и тех, кто прежде молчал: если остановить этих людей может только Путин, а Путин останавливать их не собирается, что ж — этого придётся требовать.
Наконец, в-третьих, поверх всех причин для протеста грянул повод: феерическое высказывание министра Ливанова о никчёмности и вузовских педагогов, получающих 20−30 тысяч рублей, и вузов, платящих такие деньги. Мне уже приходилось слышать, что министр сказал это нарочно: отвлекал внимание от списка вузов, приговорённых к уничтожению. Не думаю; но даже если и так, реплика министра столь ярко демонстрирует ход реформаторских мыслей, что к ней стоит присмотреться.
Минобр только что опубликовал свои (то есть наверняка известные министру) данные о средней заработной плате штатных преподавателей вузов за октябрь. Так вот: в сотнях, целых сотнях государственных вузов, не только провинциальных, но и столичных, средняя зарплата профессорско-преподавательского состава меньше, подчас много меньше презираемых министром «двадцати-тридцати тысяч». А ведь многолетними стараниями Минобра в отечественных вузах воцарилась столь свирепая бюрократия, что взаимоотношения ректора и преподавателей уже неотличимы от отношений рабовладельца с рабами. Зарплата ректора и его окружения различается с зарплатой рядового профессоришки зачастую в десятки раз. Так вот, меньше 20 тысяч бывает средняя зарплата и тех и других вместе — сколько же на самом деле получают «другие»?
Так что министр не ошибся и не оговорился — он нанёс большинству вузовских педагогов намеренное оскорбление. Этакая милая двухходовка. Делай раз — государство десятилетиями платит работникам своих (государственных) вузов жалкие гроши. Делай два — глава того самого министерства, которое не стыдилось эти гроши платить, объявляет, что терпевшие такое с собой обращение педагоги суть либо плохие специалисты, либо халтурщики, либо взяточники. Преподаватели могут возмущаться сколько угодно, но контраргументов, значимых для обидчика, у них нет. Подло? Да, подловато — зато честно. Г-н Ливанов отринул лицемерие. Прежде власть неизвестно зачем (в последние годы уже только по привычке) делала вид, что уважает профессуру, что та ей зачем-то нужна; впредь такого притворства не будет. Траты на вас менее эффективны, чем на нефте- или газоторговлю? Ваши «образовательные услуги» рентабельны менее любых других — коммунальных, сексуальных, ритуальных? Тогда за что же вас уважать? и зачем вы нужны — да ещё в таком количестве? И понятно, почему министр не счёл нужным хотя бы формально взять назад оскорбившее столь многих высказывание. Вырвавшуюся из-под спуда правду назад не возьмёшь, даже если захочешь: уже запомнилась. Да никто и не хочет.
Из упомянутой минобровской таблицы выяснилось, какой вуз платит самую высокую зарплату. Предложи я вам гадать, вы бы не догадались ни с сотого, ни с двухсотого раза. Учреждённый Минобром Российский государственный университет инновационных технологий и предпринимательства. Этот, прости Господи, «тоже университет» платит педагогам вдвое больше Московского университета имени Ломоносова и впятеро больше, например, Первого меда имени Сеченова. Да и по всем остальным минобровским критериям «эффективности» этот РГУИТП наверняка в передовиках. Скажем, квадратных метров у него полно: три здания в неплохих районах Москвы. Ещё бы! Там же обучают инноватике! Сначала бакалавров, потом магистров, потом аспирантов трудолюбиво обучают инноватике. Это, надо понимать, наука такая. Ну конечно же, она впятеро важнее и, главное, «эффективнее», чем какая-нибудь полостная хирургия. И полезнее. Гораздо. Сколько раз на дню высокое начальство твердит об инновациях — и сколько о хирургии или, там, филологии, химии? То-то.
Настоящий университет, помимо всего прочего, способен к самовоспроизводству: он может — и стремится! — воспитать следующее поколение своих профессоров. Поэтому он и стал одним из основных столпов европейской культуры, поэтому он и требует к себе серьёзного отношения. И как-то очень уж характерно, что много больше, чем в любом из настоящих подведомственных ему университетов, Минобр платит преподавателям в заведении, которое самовоспроизводиться заведомо не способно. Не хочу никого обидеть: в том, что названо инноватикой, есть содержательные элементы — если и пока её преподают люди с серьёзным базовым образованием и надлежащим практическим опытом. Если же и как только преподавать её начнут люди, которых ей же самой и учили, — пиши пропало. Будет очередной «университет туризма и сервиса». Тот факт, что именно это заведение так дорого Минобру, ориентирует нас в ментальном поле власти: они считают «эффективными» и готовы лелеять не тех, кто даст знания и привьёт культуру, а тех, кто именно что оказывает образовательные услуги буква в букву по свежему запросу высшего начальства.
Да и в способность нашей высшей школы как целого самовоспроизводиться руководители и реформаторы нашего образования ни на грош не верят — и верить не хотят, едва ли считая её высокой ценностью. Что утратить эту способность означает утратить национальный суверенитет, никому из них не втолкуешь. О том, что на нашу высшую школу надо просто махнуть рукой и массово слать способную молодёжь учиться за рубежом, говорят пока не очень часто и не все (хотя возражать на эти постыдные речи тоже решаются немногие — и казённые деньги на это капитулянство ещё хлынут, вот увидите). А вот о том, что никакое заметное улучшение наших вузов невозможно без приглашения варягов, говорят все реформаторы — буквально каждый день. Спору нет, обмен идеями, практиками, да и мозгами, и естественен, и крайне полезен. Но и масштаб возможного обмена и его польза в нынешних условиях весьма невелики. Хотя бы потому, что легионеры привыкли не только к бо? льшим деньгам, но и к несопоставимо меньшим нагрузкам (ставки в 800 часов — и даже вдвое меньшей — не знают, кажется, нигде в мире). Приезжают сюда варяги на семестр-другой, подкалымить; впрягаться, как некогда Эйлер, в становление российской науки они не будут. Самое же главное в том, что важнейшая функция образования — передавать культуру и культурную традицию — при ориентации на варягов как бы элиминируется, чем также гарантируется утрата суверенитета. Ну, а подготовку специалистов массовых профессий — врачей, учителей и проч. — в любом случае придётся продолжать автохтонным преподавателям; для хоть какого-то улучшения условий и, возможно, качества их работы реформаторы знают только три средства: сокращение, сокращение и сокращение. Пока наибольший удар наносится по гуманитарному образованию — очевидно, Минобр, не видя в нём вообще никакого смысла, молча заметает его под плинтус. Но и всем остальным придёт черёд. Сказал же министр Ливанов: «Готовить надо не разработчиков технологий, а специалистов, которые могут адаптировать заимствованные технологии». Так что очень возможно, что следующий «чёрный список» сосредоточится на технических вузах — и трудно ручаться, что даже самые обоснованные претензии на большее, чем адаптация заимствованного, будут для вуза страховкой от смертного приговора.
Нам говорят: образование в кризисе, надо что-то делать! Это более чем правда: на самом деле кризисов два. Кризис самого образования — и кризис управления образованием. Первый ещё не так жесток, как мог бы быть: после двух десятилетий недофинансирования и небрежения содержательными проблемами, после десятилетия бессистемных реформ остатки системы образования каким-то чудом ещё держатся. Второй же кризис дошёл сейчас до апогея, стал поистине опасен, и останавливать нужно именно его. Реформаторы образования добивают систему воспроизводства национальной культуры, национальной элиты — коротко говоря, они разрушают страну. Разумеется, они не единственная проблема. Минфин, например, не менее старательно ведёт нас к той же судьбе, что и Минобр: к судьбе ничего не способной произвести, а только потребляющей и потому нищей страны. Но то, что делает Минобр, хуже, потому что непоправимее.
Да, многие наши вузы далеко не Гарварды. Но руководители и реформаторы нашего образования гораздо дальше от Ломоносова, дело которого они сейчас уничтожают, чем, скажем, РГГУ от Оксфорда. Так, может быть, поступим умнее — вместо того, чтобы бессмысленно громить отечественную высшую школу, закрывая десятки и сотни вузов практически по жребию, сначала поменяем руководителей и реформаторов? Профсоюз российских студентов уже потребовал отставки министра Ливанова. Вот прямо сейчас в сети активно обсуждают открытое письмо, подписанное сотнями профессоров и преподавателей, обращённое не к министру и даже не к его начальству, а к коллегам: сплачивайтесь, организуйтесь, протестуйте! Впрочем, как показывают эти обсуждения, до сплочённости педагогам, а уж тем более всему обществу далеко. Вот только что я прочёл у весьма уважаемого профессора: да, реформы Минобра ужасны, но протестовать против них вместе с такими-то — не хочется. Боюсь, что так дело не пойдёт.
Есть вещи, которых можно и должно требовать вместе с кем угодно. Назову самые, на мой взгляд, бесспорные. Немедленный мораторий на всю музыку с «чёрным списком», гласная ревизия методологии выявления плохих вузов — и результатов её применения. Приостановка принятия Закона об образовании — впредь до проведения независимой экспертизы состояния дел в образовании и, в частности, всего того, что этот закон увековечивает: и ЕГЭ, и Болонской системы в её здешнем изводе, и безумно бюрократизированной, удушающей системы контроля. Исключение самой возможности закулисных решений в сфере образования; ликвидация монополии двух-трёх десятков человек (идеологи из Высшей школы экономики плюс эффективные манагеры из Минобра) на разработку и реализацию реформ. Начало широкой и открытой дискуссии по проблемам образования — в частности, по содержанию школьного образования. Ну и, конечно, отставка министра Ливанова. Последний вопрос не слишком важен (как все жаждали отставки Фурсенко! стоило оно того?), но человек, позволивший себе оскорбить такое множество людей, не должен оставаться в правительстве.
Если не требовать хотя бы этого, не изменится вообще ничего. Прав профессор Неклюдов: Россия как интеллектуальная держава оказалась в тяжелейшем положении — и нельзя допустить, чтобы из-за цинизма одних, невежества других, попустительства третьих мы навсегда потеряли её.
