 |
| Вера-Эском | Игумен Игнатий (Бакаев) | 10.11.2012 |
Вслушиваюсь в разговор рядом. Один говорит: «К сожалению, наш народ дичает». Второй не соглашается: «Не дичает, а оскотинивается». Третий говорит: «Нет, народ наш хуже скотины и дикарей, у которых нет хранилищ и денежных счетов. Наш народ сатанеет».
Российские христиане до 90-х годов жили ожиданием, что придёт время, государство поморит их голодом и, когда отощают, предложит: «Выбирайте: либо хлеб — и будете сыты, либо крест Христов и голодная смерть». Многие всерьёз готовились к такому испытанию веры. Но беда на христиан обрушилась другая. Не голод, а изобилие еды, вещей, обезболивающих средств, разлагающий комфорт стали для них испытанием. Практически Бог для многих стал не нужен. Сладкая земная жизнь не побуждает к ожиданию «чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Если Бог и нужен, то лишь для того, чтобы с Его помощью прихватить ещё деньжищ, ещё квадратных метров, ещё лошадиных сил под капотами автомобилей. Как Всемирный потоп навалились соблазны. Напрочь забыто священное предупреждение: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит».
Многие воцерковлённые люди, соблазняясь, отпадают от святой Церкви. Я живу в лесу, на окраине посёлка, редко бываю в магазинах. Как-то подъехали купить стройматериалы. Братия пошла за покупками, а я остался в машине. Напротив огромный магазин, читаю вывеску: «ТРК „РубликЪ“». Расшифровываю для себя «Т» — «торговый», «Р» — непонятно, «К» — «комплекс». Рассматриваю вывески: «Парикмахерская», «Кинотеатр», и понимаю, что «Р» — это, очевидно, «развлекательный». То есть торгово-развлекательные комплексы становятся главными учреждениями городов. Это храмы-мамоны. Там формируется новое человечество — человечество потребления. То, что в этом есть опасность для страны, знают и в верхах. Так, например, помощник Президента по культуре говорил, что существует опасная тенденция — россияне становятся обществом потребления. Президент прервал его вопросом: «А что, деньги не нужны?» «Нужны», — ответил помощник. «И повышение зарплаты не нужно?» — продолжил Президент. Конечно, ему известно, что не хлебом единым жив человек. Но и он помнит, что нужно избирателям — хлеба и зрелищ. Он вынужден с этим мириться, иначе за него не проголосуют.
Святой старец — митрополит Серафим (Чичагов), которого расстреляли, хотя он лежал парализованный, — в тоненькой книжечке «Как нам организовать приходскую жизнь?», изданной в 1906 году, писал, что Россию губят ярмарки, которые организовываются накануне двунадесятых праздников, на которые спешит крещёный, но не утверждённый во Христе люд. Он писал, что кулачество, получив землю, отходит от Церкви. Поэтому, по моему мнению, Столыпинская реформа, увеличившая число выделившихся из общины частных собственников на землю, не стала благом для России. Многие деградировали в духовном отношении — не Бог, а земля стала для них кормилицей.
У нас в Максаковке лет десять назад проводилось собрание. Выступающий — Анатолий Каракчиев, заместитель Главы республики, — сообщил, что в Максаковке под застройку выделено 7 тысяч участков земли. Я порадовался. Семь тысяч участков умножить на пять человек в семье — это значит, что на территории нашего прихода будет жить 35 тысяч человек. Срочно нужно строить большой храм. Большой церкви не построили, но старую реконструировали, расширили. Оказалось, не зря. Число новых прихожан выросло, но почти все они приезжают из Сыктывкара. Из максаковских как ходило человек тридцать, так и ходит. Может, домов новых не строится в посёлке? Нет, проверил: строят, и очень даже здорово, — появились целые улицы больших красивых домов, поселились в них люди. Живут, но не зовут освящать свои жилища. Словно не нуждаются в Божьей благодати. Будут ли любовь, мир, согласие в этих домах?
Помню, было начало лета, хорошая погода. Отпеваем мужчину — прямо на улице. Судя по дате на кресте, мой ровесник. Но я ни разу не видел его в храме. Уютный двор, дом из светлого бруса, две теплицы, баня, гараж. Размышляю: «Вот если покойный в своём доме общался с Богом, молился, жил духовной жизнью, если с благодарностью к Нему и с молитвой трудился в своих теплицах, то и всё оставленное им на земле станет средством для спасения его души и этот пример станет спасителен для детей и внуков умершего. Но если он жил, не поминая Бога, всё это крепкое хозяйство стало средством к гибели души и вечной смерти. По сему видно, что не имущество как таковое виновато — можно через него славить Бога, а можно стать его заложником и погибнуть.
Недавно слышал песню. Там речь идёт о том, как по полю, заросшему васильками и ромашками, идёт человек на кладбище, где похоронены его друзья — Василий и Роман, умершие от палёной водки. Эту дорогу они выбрали сами. Но кто-то поставил их на эту дорогу. Кто? Служители мамоны, которые наживаются на наших смертях. Нас — выбравших крест, то есть крещёных, — три четверти населения в стране. Почему же мы так трудно и несчастно живём? Потому что двоимся. Ненадолго берём крест, а всё остальное время посвящаем мамоне, хлебу, зрелищам. Давайте, братья, встрепенёмся и понесём каждый свой крест, как и должно, с любовью друг о друге, тогда всё остальное приложится.
Невозможно полагаться на тех, кто служит мамоне. Ни Президенту, ни Патриарху на них нельзя полагаться — это наёмники. Врач-наёмник, полицейский-наёмник, священник-наёмник — они служат себе, а не Богу и людям. Кто не берёт крест — наёмник, даже если формально служит людям. И в Церковь она заползает — мамона, пронизывая собой всё, как радиация. Устоим ли? Да, потому что, если мы потеряем доверие, начнутся гонения, и тогда, омывшись кровью, христиане снова придут в себя. Об этом свидетельствует вся история Церкви. Но сколько людей пострадает, сколько мучений придётся пережить и детям невинным, и тем, кто не успел согрешить! Нас, россиян, десятки миллионов уже убили. Так неужели мы без крови опомниться не можем?
