Кощунство как порция рвотного

Ad nauseam буквально означает до рвоты. Именно так характеризуется прилежная работа «оппозиционных» (читай: финансируемых из-за рубежа) СМИ по стимуляции читательского интереса к делу о хулиганстве в московском храме Христа Спасителя и последующему приговору виновным. А пока и поскольку читательский интерес пребывает в стимулированном состоянии, поневоле приходится и нам — репортёрам, публицистам, священнослужителям, политическим деятелям — откликаться на тошнотворную тему. Мы как дворники: крутимся, вертимся, подметаем, где требуется: «Крутится-вертится дворник с метлой, крутится-вертится по мостовой.»

Далеко не всегда, однако же, рвота возникает в связи с чем-то неподобающим, вроде т. наз. «произведений» т. наз. «современного» т. наз. «искусства» — гниющих трупов кошек и собак, экскрементов, свальных копуляций в общественных местах и проч. Нередко в медицинской практике рвотные средства назначают больным, особенно же подвергшимся воздействию отравляющих веществ, что служит буквально спасению жизни! А в силу того, что несовершенство нашей природы (греховность) уподобляется болезням, и абсолютно здоровых в этом смысле людей не существует, уместно поразмыслить: от каких ядов избавляет нас указанная порция рвотного.

+ + +

Первое: гниль языка. Ещё в 1945 году гений Джорджа Оруэлла («Политика и английский язык») продемонстрировал простейшие средства удушения живого языка ради манипуляции общественным сознанием. С тех пор эта технология дала множество отростков, в т. ч. и печально знаменитую «политкорректность». А в нашей среде на рубеже нынешнего века она распространилась в виде наплыва варваризмов, многоразличных жоппингов и хреннингов, посредством которых мысль вытесняется животными рефлексами.

Далее языковая гниль распространяется по нравственным линиям, требуя заменить проституцию коммерческим сексом, предательство несистемной оппозицией, извращения нестандартной ориентацией и т. п. И вот эпизод хулиганства в храме Христа Спасителя добавляет новую порцию яда в нашу речь: гнусное, похабное английское наименование преступной группы воспроизводят и склоняют по-русски.

Но рвотное действует. Американский наблюдатель вынужден напомнить русским: «Повторение названия группы (позорная вульгарность и деградация женщин) в присутствии несовершеннолетних детей можно расценивать как сквернословие, что является нарушением законодательства о защите общественной морали», а Президент РФ ставит на место проходимца-репортёра, прикинувшегося было дурачком: «А вы можете перевести само слово на русский язык или нет? Или вам неудобно это сделать по этическим соображениям?»

Читательница моего «Живого Журнала» сообщает о постыдной сценке в зале ожидания аэропорта Heathrow: в «горячих новостях» диктор произносит по-английски название похабной группы, и раздаётся дружный циничный хохот.

Что ж, приняв рвотное, мы получили требуемый импульс к принятию законодательных мер по охране русского языка, как это сделано во Франции и в Польше. Благодарим за лекарство.

+ + +

Второе: гниль легковерия. Вслед за формой идёт содержание. Брандспойт лжи, промывавший в течение прошедшего лета глаза, уши и мозги российского зрителя и читателя, бесспорно стал целебным средством от наивной всеядности, которое слишком долго тяготело на нашем обществе.

Прежде приходилось повторять про «новые газеты», «новые известия» и т. п. издания, что нужда в них отпала в связи наращиванием производства туалетной бумаги: сегодня они сами это подтвердили со всей очевидностью. Их ложь многогранна и разнородна, и вряд ли удастся рассортировать её по наглости или вредности. К примеру, все знают, что граждане России и сопредельных стран — христиане и мусульмане, православные и инославные, молодые и старые, верующие и не слишком — практически единодушны в своём взгляде на суд и приговор за кощунство, и даже опросы общественного мнения (как правило, руководимые либеральными целями) вполне подтверждают этот факт. Но вот, машина лживой пропаганды повторяет ad nauseam, что акт правосудия якобы «расколол общество»..

Главное же состоит в том, что люди — опять же, все вместе, без религиозных и социальных различий — осознали происхождение лжи: она не сама по себе рождается, словно дождик или снег в атмосфере, но заказывается и оплачивается врагами России. И вот уже российский политический лидер не обинуясь говорит об организованной русофобской кампании в Парламентской Ассамблее Совета Европы.

Противоядие от этого яда нам крайне необходимо именно в данный момент, когда Российское государство становится на ноги и укрепляется после долгой мучительной болезни.

+ + +

С этим связана третья гниль аполитичности. «Ничто живое не минует политики, — писал Томас Манн в том же самом 1945 году, — Даже отказ от политики тоже политичен: он содействует политике зла» («Переписка с Германом Гессе»). У нас сегодня склонны пренебрегать этими пророческими словами великого германского гуманиста: зачем, дескать, Церковь касается политической жизни, или хоть приближается к ней?…

Согласно «Основам Социальной Концепции РПЦ», Церковь не участвует в политической борьбе — дабы на её авторитет не опиралась ни одна из конкурирующих партий, — но «неучастие церковной Полноты в политической борьбе, в деятельности политических партий и в предвыборных процессах не означает её отказа от публичного выражения позиции по общественно значимым вопросам, от представления этой позиции перед лицом органов власти любой страны на любом уровне».

Повторяя замечательную формулировку о. Эндрью Филлипса (данную им когда-то в связи с объединением Русской Церкви), можно смело заявить: мы настаиваем на всестороннем участии Церкви в гражданской и общественной жизни, в обсуждении и решении общественно значимых вопросов именно потому, что видим, как дьявол (в лице своих прилежных слуг, профессионалов и любителей) этому сопротивляется. Они дали нам рвотного, и мы освободились от их лживой отравы.

+ + +

Наконец, четвёртая гниль — это гниль равнодушия. Как здесь кстати метафора рвотного средства! «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то изблюю тебя из уст Моих».

На наших глазах, буквально благодаря пакостным атакам на Церковь, великороссы, украинцы, белорусы освобождаются от гнили равнодушия. Удивляться тут нечему: во все времена, во всех конфликтах, людям был необходим импульс к отрезвлению, к мобилизации сил для борьбы. Пока такого импульса нет, общественное сознание остаётся теплохладным, ни в чём не убеждённым, расслабленным, расстроенным (характерное качество, которое оставила нам в наследство перестройка). Теперь же мы всерьёз взялись за устройство нашей жизни, не столько материальное, сколько духовное; ведь всем нам известно, что дух строит себе формы материального бытия. — Но равнодушному невозможно участвовать в этом строительстве.

+ + +

Лекарство предложено. Оно горькое, во многом неприятное, но эффективное, и при этом гораздо менее болезненное и скорбное, чем ровно 200 лет тому назад, когда картина была во многом сходной. Но специфика сегодняшнего дня состоит в том, что принять лекарство следует каждому из нас. Лично, персонально, индивидуально. Иначе оно не действует.

Иеромонах Макарий (Маркиш), г. Иваново