 |
| Православие.Ru | Анастасия Рахлина | 15.10.2012 |
Люди Церкви…. кто они? 
Священники, владыки, простые монахи и прихожане. Константин Рогава, некогда — заместитель начальника Совета Безопасности Грузии и шеф грузинского бюро Интерпола, рассказал нам о том, как пришел работать в Патриархию, о недавних выборах в Грузии и Каталикосе-Патриархе Илии.
Грузия не поместится в одной статье. Даже один человек не поместится. Но что делать — я хочу рассказать про Константина Рогава. Мне про него тоже рассказали, — мой знакомый, автор фильма о Святейшем и Блаженнейшем Патриархе-Каталикосе Всея Грузии Илии II «Солнечная ночь» Дмитрий Менделеев.
«Он был начальником грузинского Интерпола при Шеварднадзе, — написал Дима в ответ на мой вопрос, знает ли он Константина, — очень богатым человеком. Когда воцерковился, раздал все до последнего лари, построил в Тбилиси монастырь, стал ездить на троллейбусе… потом окончил Духовную академию. Святейший Илия его очень любит».
Последовательность событий оказалось несколько иной, — Преображенский монастырь вместе со своим другом Рогава построил все же раньше, чем остался без денег.
«Дорогой Константин, — говорю я в телефонную трубку, — я пыталась найти о вас что-то в интернете. Улов невелик, но впечатляющ. В новостях за 2003−2004 мы читаем о вас как о заместителе Совета Безопасности Грузии и члене Европейского комитета Интерпола. Затем — пробел в несколько лет, и вот уже ваше имя появляется в контексте Грузинской Патриархии. Например, вас упоминают в составе делегации Грузинской Церкви, которая в 2011 году ездила в Софию поздравлять Предстоятеля Болгарской Церкви с сорокалетием интронизации. Что же было в промежутке? Как из Совета Безопасности вы оказались в Церкви?»
Он смеется: «Я все думал, как вам об этом рассказать. Расскажу, как летал на Афон». Он вообще как-то очень заразительно и ярко и грустит, и смеется. И рассказывает истории, которые не ожидаешь услышать.
«Случилось так, что я попал на Афон. По работе. Я работал в Интерполе»
Однажды в конце 90-х на Афон прибыли сотрудники грузинского бюро Интерпола. «Интерпол заведует вопросами, касающимися преступников, которые убежали заграницу, — растолковывает диспозицию Константин Рогава. — Греция — православная страна, грузины очень близки с греками, и поэтому очень многие наши преступники скрывались в Греции. Мы часто туда ездили. Я тогда даже не знал, что такое Афон — не интересовался этим».
Как и многие дети постсоветской эпохи, Константин Рогава крестился уже взрослым: «Мои дедушки — все секретари райкомов и сотрудники силовых ведомств, — были в основном неверующими людьми коммунистического периода. И вот Советский Союз развалился, — пошла волна новой христианизации, нового обретения веры».
Это многие отмечают — окунувшись в эту волну, патриархальная Грузия очнулась и пробудилась мгновенно, — как человек, терявший память, вдруг умело совершает, казалось, навсегда забытое действие, и память начинает возвращаться к нему. Готовясь к венчанию, наш герой принял святое крещение, — до Церкви, впрочем, было еще далеко: «На мою жизнь это особенно не повлияло, — я продолжил жить той свободной жизнью, которая принята сейчас. Но случилось так, что я попал на Афон. По работе. Я работал в Интерполе».
Монахи всем помогают и готовы принять любого, — разбойник, странник, паломник, им без разницы, они не спрашивают, кто перед ними. И вот грузинскому бюро Интерпола стало известно, что на Афон вместе со своими людьми приехал известный нефтяной магнат, находившийся в розыске.
«Вот мы и поехали — человек пятнадцать. Как в кино про Джеймса Бонда, — видели? — одна группа на джипах заехала на Афон, а мы на вертолете залетели». Он так рассказывает, что в моем воображении тут же начинает стрекотать вертолет, прицельно покачивающийся над зелеными кронами, и ревет на пониженной передаче кортеж черных джипов, устремляясь вверх по горной дороге.
Это было на Пасху. А в Светлый Вторник, на Иверскую икону Божией Матери, в монастыре Ивирон собралось больше двух тысяч паломников, — и половина из них, разумеется, грузины. Среди них была и группа Рогава, упорно искавшая своего фигуранта. То, что произошло дальше, и теперь, по прошествии лет, плохо поддается осознанию.
«Начался крестный ход с Иверской иконой Божией Матери, который всегда совершается в этот день. И вот получилось так, что тот, кого я искал, и я — мы вместе несли икону Божией Матери. Но я его не узнал. Мало того — не только я не узнал его, но и все, кто был со мной, его не узнали! И так мы вместе с ним несколько раз обнесли икону вокруг монастыря, — вот как Пресвятая Богородица устроила! Я не знаю, что случилось, но мы ослепли и не поняли, кто это был. Ни его не узнали, ни его людей!»
Потом грузинские газеты напечатали фотографию: так и не пойманный преступник и шеф грузинского бюро Интерпола вместе несут икону Пресвятой Богородицы.
«Мне, конечно, попало за это, — веселится мой собеседник, — и не только мне, а и всем нам: как это может быть, мы из такого отдела, а над нами все смеются!»
Не знаем, что значило это чудо, и почему Интерпол не поймал в Ивироне преступника — может быть, потому, что Пресвятая Богородица не дала омрачить Свой праздник арестом в Своем монастыре. А может быть, потому, что показала преступникам и их ловцам, — мы все равны перед Господом, но так или иначе, случилось чудо, и вот в сердце Константина Рогава немножко двинулись льды: «Я приехал на Афон других ловить, а меня Богородица поймала!»
«На черной „волге“ трудно смириться. А без смирения не понять христианства»
«После этого я стал уже более-менее серьезно к вере относиться, — особенно к Иверской Богородице. Но все равно это было поверхностно: все-таки я работал в Совете Безопасности, регулировал деятельность спецслужб. Когда сидишь на заднем сиденье черной „волги“ и смотришь из окна, как-то по-другому всё видится, — снова смеётся мой блестящий собеседник. — А когда по улице пешком идешь, или на троллейбусе, скажем, едешь, или на метро, — вот тогда ты смирен. А на черной „волге“ трудно смириться. Очень трудно. А без смирения не понять христианства», — говорит Рогава.
После Афона в его жизни не сразу, но начались перемены, — еще работая в Совете Безопасности, он поступил в Духовную академию. Руководитель администрации президента доложил об этом Шеварнадзе. Тот был очень недоволен, — и когда Рогава представили к генеральскому званию, подписывать представление отказался: «Я священников в генералы не произвожу!» А вскоре началась совсем другая история, — Рогава возглавил Департамент озеленения при Патриархии («цветами стал заведовать!» — жизнерадостно поясняет он, но чтобы понять, что это значит на самом деле, нужно знать, как Святейший Каталикос-Патриарх любит цветы, сады, парки и всяческую растительность — дорогое Константину доверил). Однако это было уже не место работы, а место служения.
«Это произошло в 2004 году. Миша „Революцию роз“ устроил и меня прогнал с работы». Миша — это, стало быть, Саакашвили. Грузия — небольшая страна. Здесь все близко.
«1 февраля 2004 года он стал Президентом Грузии. Мы — Совет Безопасности — были в его подчинении. У нас не было с ним хороших личных отношений, и первое, что он сделал — прогнал меня. И я стал безработный, и Святейший меня приютил. Совсем другая у меня началась жизнь. Слава Богу!»
Незнакомый ветер задувает в динамик его телефона. «Мадлоба, мадлоба», — «спасибо, спасибо!», — говорит он кому-то, проходя, как мне кажется, где-то по двору, и разом посерьезнев, продолжает: «Главное в этой жизни — спасение души. Это мы все принимаем, но каждый идет по-своему к этому. Господь каждого ведет своим путем. Мне, например, — может быть, в силу моего характера, — нужно было прийти к Нему вот так. Если бы этого не случилось, — если бы другая сторона не пришла тогда к власти, и я не остался бы на улице без ничего, — если бы это не произошло так резко и жестко, то, может быть, я и не пришел бы в Церковь. Я бы не осознал того, что для христианина главное».
Я слушаю его и думаю о том, что все равно это был момент личного выбора. Того выбора, случается в жизни каждого из нас, когда от вопросов к Богу мы наконец переходим к собственным ответам, — и либо ступаем на воду, либо остаемся на берегу. Момент доверия Богу. Не думаю, что человек, занимавший такое положение, какое занимал Рогава, вдруг лишившись работы, не мог бы сейчас жить где-нибудь в Лондоне. Но вот, он идет по Тбилиси.
«Выборы прошли — как настроение у вас?» — спрашиваю я его. «Самое наилучшее настроение. Мы прямо не ожидали, что все это так мирно окончится!» Эти выборы могли принести революцию — настоящую, не роз.
«Мы наглядно увидели: если попросить Господа от всей души, то Он все сделает»
Уже летом было тревожно. В июле русскоязычные грузинские СМИ цитировали Святейшего Каталикоса-Патриарха: «Приближаются выборы в парламент, и я призываю всех к мудрости. Прошу не говорить таких слов, за которые потом будет стыдно. Сегодня мы живем в такое время, когда человек может сделать как много добра, так и много зла. Человек, имеющий власть, может сделать и много хорошего, и плохого. Поэтому давайте попросим Бога, чтоб все делали только добро. Пусть Бог будет нашим учителем. Если у нас будет надежда, и мы доверимся Богу, все будет хорошо».
И они доверились.
«Святейший благословил перед выборами — они первого октября были — всю паству усердно молиться, — и не только молиться, но и несколько дней держать строгий пост, вкушая пищу без масла, и усердно читать — знаете эту молитву? — Милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородице». «Знаю, знаю, — киваю я и продолжаю из Москвы, — Надеющиеся на Тебя да не погибнем, но избавимся Тобою от бед». «Да, — радуется мой собеседник, — Вот эту молитву! Святейший попросил всех: сколько можете, столько читайте ее — весь день. И вот целую неделю мы все так молились и постились. Переживания были связаны с тем, что обе стороны ни в коем случае не собирались уступать друг другу, — никак не собирались, — и это могло закончиться, не дай Бог, так же, как это было при Гамсахурдиа. Боялись, что начнется опять вооруженный конфликт. Но, слава Богу, по молитвам народным, — вся паства молилась! — все закончилось тихо и мирно. Они смиренно договорились, поделили власть, — радостно смеется Рогава. — Если бы я не был верующим и это увидел, я бы им стал. По народным молитвам Господь это устроил».
Перед выборами Каталикос-Патриарх освятил Тбилиси. Больше того — он благословил весь епископат, всех священников во всех епархиях и самых отдаленных деревнях ходить по улицам и кропить святой водой, а в самый канун поднял в воздух самолет с чудотворными иконами на борту, который облетел вокруг всей Грузии.
«Это был праздник. Это было такое счастье. Мы наглядно увидели, что если попросить Господа от всей души, то Он все сделает. Так же тихо, мирно, спокойно нас помирит с абхазцами, с русскими, с осетинами. Только надо от души Его просить, чтобы Он все уладил».
«Батюшки молятся, а президенты дело делают»
А еще Константин Рогава построил в Тбилиси монастырь. «Мы с другом построили, — поясняет он, — был такой период после развала Советского Союза в 1990-е годы: мода пошла — даже если ты не был прихожанином, то есть не причащался, но финансовые возможности у тебя были, ты строил храм. Но это было больше для имени».
Финансовые возможности у Рогава были: «Это настолько небольшая сумма была для меня по тем временам, что я даже удивился. И вот мы с моим другом построили Преображенский монастырь, — в центре города, прямо на горе стоит».
Закончить не вышло — Преображение произошло в жизни самого Константина, одновременно не стало денег, и больше монастырю помогать он не смог. Конечно, в монастыре скорбели. И молились, чтобы монастырь был все же достроен.
«Так получилось, что из окна своей спальни президент Саакашвили видит как раз этот монастырь. А с другого конца города на него глядит будущий руководитель Грузии, премьер-министр Иванишвили. Так они оба с двух сторон на него и смотрят, — прямо на глаза он им попадается. Саакашвили смотрел-смотрел, и говорит: надо закончить этот монастырь, а то ко мне гости приходят, неудобно — монастырь недостроенный. И начал достраивать. А Иванишвили из своего окна тоже смотрел и говорит, — с моей стороны тоже плохой вид, надо доделывать! И вот так Господь устроил, что они сами доделывают монастырь. Батюшки молятся, а президенты дело делают», — снова радуется мой собеседник, и нельзя не порадоваться вместе с ним.
«Святейший сказал — и Господь все устроил»
Сегодня Константин Рогава возглавляет телестудию и снимает фильмы на религиозные темы. А еще они с женой Ириной ждут третьего ребенка. Старшие — Тинатин и Александр, — уже совсем взрослые, учатся в институте.
«А вы знаете, почему наши женщины после тридцати и даже сорока лет, когда обычно люди особенно не стремятся заводить детей, начали рожать по третьему-четвертому ребенку?» — спрашивает меня Константин.
Я знаю, но мне все равно хочется послушать: «Потому что Святейший сказал, что будет крестным отцом каждого третьего и последующих детей, рождающихся в семье. И вот раз в два месяца собирают 500 новорожденных младенцев в храме Святой Троицы, и он их всех крестит. Дает документ, что он крестный отец. И наши женщины — они без ума от этого! С тех пор, как Святейший начал крестить детей, женщины, которым больше тридцати пяти лет, родили уже 12 тысяч детей! Они все начали рожать. Это чудо такое произошло. Святейший сказал — и Господь все устроил», — говорит Константин и проникновенно добавляет: «Вот и я тоже буду теперь родственником нашего Патриарха».
Когда говорит о своем Патриархе, в его интонациях слышится такая любовь, которую никакими словами не опишешь. Даже голос меняется.
Мой собеседник словно слышит мои мысли. «Настолько у грузин ярко выражена любовь, что она все сжигает остальное. Плохие же черты есть у любого народа, правильно? Но любовь все покрывает», — говорит Константин Рогава, и мне нечего добавить, кроме как ответить: «да».
