Бездуховная брань, или Круги на воде

Медийное пространство не терпит пустоты, и воинственные антицерковные активисты поспешили вписать новую страницу в затяжную кампанию по дискредитации Православной церкви. На сей раз добровольной жертвой авангардистских перверсий стала молодая, но уже скандально знаменитая художница Евгения Мальцева. Её выставка под громким названием «Духовная брань», вписанная в контекст антицерковной кампании, стала знаменита вовсе не из-за своей художественной ценности (которой лишена напрочь), а в связи с пикетированием центра современного искусства, давшего этой выставке кров.

Нет предела лукавству и воспалённой креативности кураторов выставки. Лобовая атака, которой подверглась Православная церковь в последние месяцы, хоть и принесла свои плоды, поляризовав общество, но и бумерангом ударила по агрессивной части атеистического авангарда. Бумерангом в данном случае стало грядущее ужесточение законодательства об оскорблении чувств верующих. Отпор вынудил антицерковных деятелей быть хитрее и открытое противостояние завуалировать под внутрицерковное обновленчество. Теперь либеральный атеизм решил нарядиться в церковные одежды и упаковать в христианскую фразеологию постмодернистские симулякры. Произведения Евгении Мальцевой, проникнутые надругательством над общепринятыми канонами иконописи, на чистом глазу объявляются плодом религиозного обновления и носителем живого религиозного чувства. Но под наспех напяленной маской модернизированных христианских смыслов скрывается то, чего и следовало ожидать от атеистов, — чудовищная, безобразная пустота.

Вряд ли название «Духовная брань» было выбрано самой художницей. Над «концепцией» выставки потрудились известный коллекционер иконописи Виктор Бондаренко и культуролог Роман Багдасаров. Знание языка иконописи и её традиций сослужило им в деле подбора картин для выставки хорошую службу. Наверное, непрофессиональный взгляд никогда не остановился бы на этом симулировании иконописи, где издевательское переиначивание канонической стилистики подано с даунической прямолинейностью. А Бондаренко и Багдасаров взяли Мальцеву под свою опеку, да ещё и панегирик ей пропели, и псевдо-богословскую базу подвели, поддержанные хором блогеров.

Попытка, обезопасив себя (во всяком случае, в собственных глазах) от обвинений в оскорблении религиозных чувств, «вписать» выставку в христианский контекст выглядит, если хорошенько приглядеться, до крайности комично, ибо безвкусно и претенциозно. Разве не вымороченно звучат слова из аскетической литературы в названии выставки, одна из целей которой — политическая борьба либерализма с традиционализмом? Святоотеческий термин, обозначающий борьбу с бесами и греховными помыслами, как-то озорно, аляповато и глумливо осовременивается, политизируется и подводит к мысли, что бесами являются власти, равно церковные и государственные. Разве не беспомощен сам художественный ход, который чересчур рьяно и топорно эксплуатирует Евгения Мальцева, — замазать золотой фон чёрным, а лики заменить на балаклавы? Если и есть в поделках Евгении Мальцевой что-либо от иконописной традиции, так это то, что цвета, которыми она рисует балаклавы кощунниц-«геростраток», — это те самые цвета, которыми изображались на иконах бесы, демоны и прочая нечисть.

В отношении выставки «Духовная брань» часто используют термин постмодернизм. Как бы ни относиться к мировоззренческой и эстетической стороне этого художественного направления, за ним нельзя не признать известной художественной ценности и технического совершенства. Но как раз последних «Духовная брань» лишена абсолютно. Для создания такого рода изображений не стоило бы привлекать художницу: шимпанзе или горилла с не меньшим старанием и наивным восторгом испортили бы рублёвскую Троицу.

Что такое выставка? Событие частное. Не в смысле приватности, а в смысле локальности своего существования. Посетят Винзавод несколько тысяч, а надрывать горло и ломать копья будет несколько миллионов. Важна не сама выставка: она только средство шокотерапии, будоражащее умы, только пиар-акция, моделирующая ответную реакцию. От крошечного камня, брошенного в воду, расходятся огромные круги. Либералы-антицерковники метают камни один за одним в одну и ту же точку, а это значит, что волнение грозит распространиться не только по поверхности, но и уйти вглубь.

Акционизм заразителен. В ответ на антицерковный перформанс казаки ответили процерковным пикетированием Винзавода. С крестным ходом, молебном, проповедью. Наверное, «Духовная брань» не вызвала бы столь бурно выраженной протестной реакции, если бы не предыстория с «панк-молебеном» и его апология, очередным витком которой (если судить по балаклавам) эта выставка и является. И тем не менее трудно сказать, что на этот раз вызвало больший скандал — сама выставка или реакция казаков. Во всяком случае, победителем пиар-соревнования оказалась, как водится, только одна сторона — провоцирующая, для которой атмосфера скандальности — самая благоприятная среда.

Тяжба казаков с «актуальщиками» напоминает противостояние честного, справедливого, но недальновидного верзилы с лукавым и подловатым шкодником. Раздражение правдолюбивого простеца по поводу непонятливости своего визави льёт воду на мельницу провокатора, отвечает его тайным намерениям — вывести из себя, разогнать круги по воде. Но вот вопрос: стоит ли идти на поводу у духовного паяца, а тем более вступать с ним в спор?

Оскорбляет ли выставка «Духовная брань» религиозные чувства православных верующих? Да, если бы эту мазню поместили в храме вместо икон, и нет, так как выставка проходит на отшибе, на площадке, куда никто не забредёт по ошибке, где завсегдатаи — публика строго определённого склада, для которой грань между нормой и отклонением от неё давно стала прозрачной.

Заслуженный юрист Московской области, председатель комиссии по местному самоуправлению и информационной политике Общественной палаты Московской области О.Б. Иванов