 |
| Вера-Эском | Игумен Игнатий (Бакаев) | 12.10.2012 |
«Господь воцарися, да гневаются люди» — это стих из пятничного прокимена. Когда я слышал, как его возглашают на службе, то недоумевал: отчего же люди гневаются, что Господь воцарился? Мне же очень хорошо, радостно. Я на Господа надеюсь, Он помогает мне во всём. С Ним хорошо богатым и бедным, больным и здоровым. Из Священного Писания известно, что даже нищие благовествовали. У христиан всегда достаток, накрытые столы, чтобы угостить гостей. У христиан нет бессмысленной траты времени, потому что жизнь их наполненна, они знают, зачем живут, что их ждёт впереди, как надо жить. Церковь накопила опыт, который щедро предлагает людям через проповеди, литературу, а теперь есть и диски с лекциями. Свой скит я называю: «Скит у Христа за пазухой», — и не в шутку, а всерьёз. У нас всё есть, дрова заготовлены — на две зимы хватит, печки в каждом доме и храме, хорошая вода — вкусная и чистая. Накопали картошки около 80 вёдер. Насолили грибов, огурцы законсервировали. Есть храм, где можно молиться. Господь даёт прихожанам возможность приносить муку на просфоры, вино для литургии, елей. Мы живём в радости.
Сил с избытком. Взялись вот восстановить церковь в деревне Граддор, где стоит дом у нашего эконома. Там он живёт, так что знает тамошних жителей. И каково же было моё удивление, когда он сказал мне: «Там тебя не очень-то любят». Почему? Для них же стараюсь! Поехали всё же в Граддор. По пути к храму увидели у калитки пожилую женщину, с которой заговорили. И я убедился, что в деревне действительно ко мне неровно дышат. Женщина гневается на меня, на Бога. Не хочет, чтобы в деревне снова появилась церковь, пусть всё остаётся как есть. Может, не понимает, что, если всё оставить как есть, деревня исчезнет? Да нет, всё она понимает.
Утверждает, что кто-то там приезжал из Академии наук и дал заключение, что восстановление храма невозможно. Это, конечно, фантазия. Мы уже заканчиваем восстановление, сделали это процентов на 80. Выровняли стены, с кровли больше не капает, занимаемся внутренней отделкой.
Разговор продолжился. Когда наш эконом Виктор сказал, что мы планируем создать в Граддоре летний детский палаточный лагерь, лицо женщины исказилось. «Дети? А зачем нам дети? Не надо никаких детей!» — в ужасе воскликнула она. «Чтобы не стали пьяницами, наркоманами, — объясняю я. — Нужно помочь уберечь их от соблазнов, гибели». Но женщина не слушает. «А как же туалеты? Им же туалеты понадобятся!» — не на шутку встревожилась она. «Сделаем!» — отвечаю. «Мухи же будут! Мухи!» — продолжает ужасаться собеседница. «Ленты повесим, химию применим», — говорю. Бабуля в конец расстроена, она просто в панике. Конечно, её тоже можно понять. Деревня покрыта мертвящей тишиной, там нет детского смеха, пожилые люди покупают дома своих умерших соседей, не допуская в это место тех, кто недостаточно стар.
Подумалось: воцерковлённая молодуха, забеременев, родит, об аборте и не помыслит. Этому будут радоваться её родители, батюшка, весь приход. И когда затяжелеет православная в возрасте — тоже радость. А люди, которые гневаются на Бога, они говорят: «Да что тебе рожать, ты ещё слишком молодая!» Или: «Ты уже немолода, зачем тебе это?» Дети им — неверующим — мешают. В христианстве жизнь торжествует, а вне его, там, где гнев, — торжествует смерть. Люди убивают друг друга всеми доступными способами.
Недавно посмотрел по телевизору, как в Голландии девушка из маленького городка пригласила к себе через Интернет гостей на день рождения. Но случилось то, чего она никак не ожидала. Пришли тридцать тысяч молодых людей, и начался кошмар. Гости били витрины магазинов, аптек, валили дорожные знаки, опрокидывали, жгли автомобили. Так ведёт себя молодёжь Европы, не признающая Бога.
Всегда были те, кто борется с Ним. Помню, как тяжело было нам устраиваться в Максаковке, но ещё сложнее было Стефану Пермскому утвердить веру на нашей земле, а труднее всех было Христу, Которого люди распяли. И с тех пор есть много тех, кто гневается, требует, чтобы Бог им служил, — они против Его воцарения, сами желая царствовать. Бог призывает жить, а не погибать во грехах, в то время как мир потакает всем нашим прихотям, льстит самолюбию. Даже когда иные пытаются примириться с Господом, то стараются это сделать на своих условиях: идут в секты или начинают «наводить порядок» в Церкви.
Приехали ко мне погостить два малыша-близнеца с мамой. Она рано родила, навыков материнских не имела, мужа нет, поэтому стала детям кем-то вроде старшей подружки. Я их крестил — молюсь за них каждый день. Созванивался, интересовался, как они живут, развиваются. Полагал, что дети растут христианами. Но вот снова увидел их наяву. Оказалось, разбалованы донельзя. Потому что дома им позволяется всё, их заваливают «чупа-чупсами», «сникерсами».
Когда мать предложила им кашу, они попытались наплевать в тарелку. Обнимаю одного ласково, а ребёнок вырывается. Говорю: «Ты скажи: отпусти, пожалуйста. И я тебя отпущу». «Не скажу», — говорит. Может, слово «пожалуйста» ему трудно выговорить. Предлагаю: «Тогда попроси просто отпустить». Пыхтит, вырывается. Уступаю. Договориться очень трудно. Без потачки ничего не выйдет. Мама детей спрашивает меня: «Батюшка, что мне делать?» Не знаю. Тут не воспитывать надо, а перевоспитывать — это намного труднее. Так бывает, когда родители не живут духовной жизнью. Авва Дорофей говорит, что для нормальной жизни нужно, чтобы хоть один человек в семье имел страх Божий. Но у нас подчас нет ни одного на целый посёлок.
Поделился этими наблюдениями с одним молодым христианином. Говорю в унынии: «Не вижу пользы от молитвы за них». «Нет, — горячо возражает он, — нужно вдвое-втрое больше молиться за этих людей». Он прав. Прабабушка у этой мамочки была схимонахиней, да и сама она очень хорошая, добрая женщина, просто без правил выросла, потому и детям ей привить нечего. Но, надеюсь, Господь всё управит.
Сегодня день преподобного Силуана Афонского… На его иконе свиток со словами: «Молю Тебя, милостивый Господи, да познают Тебя Духом Святым все народы земли». Утром литургия. Если бы знали люди, какой я радостью живу!
