 |
| Эксперт | Елена Чудинова | 11.10.2012 |
Довольно поздно попал мне в руки некий документ. Про «поздно» и «никогда» мы, впрочем, с детства знаем. Оставить сие без внимания не могу. Тем паче, что я об этом уже писала.
Итак, Правительство Москвы, в лице председателя Комитета общественных связей города Москвы Чистякова А.В., отказывает в переименовании станции метрополитена «Войковская». (Направлено на имя члена инициативной группы А.Б.Кузнецовой, от 08.11.2011 N 5467/11). Правительство Москвы находит такое переименование «преждевременным». Мы будем крайне признательны Правительству Москвы и Комитету общественных связей города Москвы, если нам конкретно обозначат чаемое время. Число не обязательно, но уж год, пожалуйста, будьте любезны. Мы подождем, мы не будем вам больше докучать, если получим твердый ответ, что в таком-то году (разумеется, при функционировании нынешнего властного аппарата, ибо за слова предшественников в нашей стране отвечать, к сожалению, не принято) время, наконец, наступит.
Процитирую дословно обоснования «преждевременности». «Переименование станций метрополитена допускается (ссылка на дышло закона от 1997 года, ЕЧ) только в исключительных случаях, а именно при возвращении сложившихся наименований, имеющих особую культурно-историческую ценность».
В эти неизъяснимые строки надлежит вдуматься хорошенько. Быть может, не всем это известно, но Москва отличается от Парижа, Нью-Йорка, Афин, Вены и Лондона тем, что метрополитен был прорыт в ней довольно-таки поздно. Во второй четверти ХХ столетия. То есть — при большевиках. Следовательно, мы можем говорить о «возвращении сложившихся наименований» применительно к городам и улицам, но никак не к нашей подземке. В случае последней, мы говорим лишь о том, считаем ли целесообразным, дабы память деятелей вроде бы ушедшего режима оставалась увековечена. Сразу отметаю гневные речения, что де раз большевики метро вырыли, так и ныне имеют на него полное право. Рыли не большевики, а все-таки рабочие. То, что не случись в 1917 году государственного переворота, москвичи по сей день тряслись бы на «ваньках», истина столь же неоспоримая как-то, что «лампочку Ильича» изобрел Ильич. Объективные потребности мегаполиса не позволили бы Москве остаться без метрополитена при любой власти, так же ровно, как при любой власти электричество пришло бы в ХХ веке в самые отдаленные уголки страны. Ergo, мы имеем дело с фактом, что объективные городские потребности существовавшая в 1935 году власть решила идеологически обставить в свою пользу: придумала свои названия, велела использовать при украшении определенный образный ряд.
Но «исключительность случаев» хоть кого заставит задуматься. Спроси любого разумного человека, какой случай «исключительнее» — Горький или Войков, даже я выбрала бы Пешкова, хоть и не терплю его до зубной боли. Пешков тоже, конечно, любил попользоваться награбленным добром, но все-таки он преимущественно писал книги. Уж хорошие-плохие, но сидел за столом и писал. Он хороводился с катами, но сам не расстреливал беззащитных, среди которых были только трое взрослых мужчин, женщина, четыре юных девушки и больной мальчик подросток. Он не добивал девушек штыками. Он не стаскивал драгоценностей с еще теплых пальцев. А если мы причтем к этому факту ту деталь, что для миллионов граждан РФ эти беззащитные святы, так впору еще один монумент Горькому-Пешкову ваять, столь мило и безобидно он выглядит. De jure вы можете рожать все, что вам благоугодно, колода-то в ваших руках, но de facto православие является здесь титульной религией, как сегодня, так и в исторической ретроспективе, уходящей во глубь веков. Имя Войкова на карте Москвы предстает, тем самым, официальным глумлением над титульной религией.
Так чем же глубокоуважаемый Чистяков А.В. может обосновать, отчего Горький попадает под «исключительные случаи», а Войков — нет? Тем ли, что станция была переименована следом за улицей — центр должен выглядеть прилично, а окраины перетопчутся? И здесь неувязка. Имя Ленина (Ульянова) по-прежнему красуется на подземной станции в самом центре столицы. «Библиотека им. Ленина». Что самое интересное, библиотека-то давно уже это имя стряхнула. Подземный объект вообще ни к чему не привязан. Что, как мы понимаем, случай нисколько не «исключительный».
Логики нет, никакой. Нет даже ее тени.
«Станция „Войковская“ была открыта в 1964 году по расположению вблизи Войковских проездов, а также по расположенному на поверхности бывшему Московскому чугунолитейному заводу имени Войкова», сообщает далее в своем отказе А.В.Чистяков. Опять же, сам завод с 1995 больше этого имени не носит. Да с вами ум за разум зайдет, уважаемые!
Боитесь «Николаевской», боитесь «Ковердинской», да назовите хоть «Чугунолитейной»!
На днях у меня на радио был в гостях историк В.Г.Хандорин. Говорили мы о судьбе памятника А.В.Колчаку.
Владимир Геннадьевич упомянул, кстати, что одним из возражений противников было «Колчак не реабилитирован». Но ведь термин «реабилитация» ввела в оборот хрущевская оттепель. А хрущевская оттепель была своего рода попыткой совместить гений и злодейство: советскую власть оставить, но кормить людоеда кукурузой. Она провалилась, не могла не провалиться. Людоедский режим к питанию кукурузой не приспособлен. Термин «реабилитация» относился к тем жертвам (Господь знает их число), что ничего против режима не замышляли. Он морально устарел. Из того, что пришло время воздать должное памяти Колчака, не вытекает, что Колчака надлежит «реабилитировать». Его надлежит просто признать героем.
А для этого долженствует что-то сделать с неизъяснимым признанием юридического преемства РФ не от Российской Империи, но от СССР. Понятно, отчего они в девяностых такое учинили. Непонятно, зачем их вчерашние интересы сегодня должны приниматься в расчет нами.
«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и дом, разделившийся сам в себе, падет»; (Лк. 11:17). Вы предлагаете ждать, когда каким-то чудом (при отсутствии-то внятного преподавания истории в школах) вдруг не окажется больше ни единого человека, которому нравится Пинхус Вайнер? Так не будет никогда. История показывает с немалой наглядностью, что «весь народ как один человек» никогда и нигде не выступал.
Каждый день без идеологии (а идеологии не бывает только у обезьян, чего б там ни городили общественники опять же в девяностые годы) расшатывает страну. Оттепель кончилась плохо — это надлежит помнить тем, кто сейчас с удобством устроился на двух стульях. Пути только два — вперед к новому страностроительству (которое уже два десятка лет тормозит), или назад, в изоляционизм с лагерной экономикой.
Инициативная группа, собиравшая подписи за переименование станции, вконец отчаялась. Не надо, друзья! Мы еще поборемся.
