О старцах и старчестве

29 сентября вышла в эфир новая телепрограмма из цикла «Беседы с Архипастырем», подготовленная телестудией Саратовской митрополии.

Вед.: Наша сегодняшняя беседа с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином посвящена старчеству. Итак, Владыка, что же это за явление?

Митрополит Лонгин: Старчество — это явление, которое свойственно не только Русской Церкви, русскому монашеству, но и православному монашеству в целом. Но в России в XIX веке старчество вышло за ворота монастырей. Или, точнее, мир пришел в монастырь к старцам.

Старец — это духовник братии или сестер монастыря. Дело в том, что само жительство в монастыре подразумевает духовное подчинение послушника старцу — духовнику, игумену, открытие ему всех помыслов для того, чтобы можно было научиться искусству из искусств — духовному деланию. Монашество вообще — это то, чему учатся друг у друга. Хотя существует очень много книг о монашестве — книг нужных, замечательных, которые передают дух монашества, — но все равно они не могут восполнить живое общение и передачу живого опыта борьбы со своими страстями, которая, собственно, и является целью и основанием монашеского подвига. Вот почему в монашестве так важна традиция, которую «другдругоприимательно» (есть такое славянское слово) передают от старших к младшим, от тех, кто уже долго живет в монастыре, к новоначальным. Старчество предполагает полное руководство новоначального старцем в духовной жизни. Человек в идеале не должен иметь никаких скрытых от духовного наставника мыслей, слов, желаний — того, что называется помыслами. И все свои поступки он должен поверять старцу, и всё, что делает, делать только по благословению. В таком самоотречном послушании и передается монашеская традиция.

В XIX веке благодаря деятельности учеников замечательного подвижника — преподобного Паисия Величковского монашество стало возрождаться в России, и одним из центров возрождения монашеского делания стала Оптина пустынь — впоследствии известный на всю Россию монастырь. Скажем, в современной Румынии есть Нямецкий монастырь, который также стал известным благодаря трудам самого старца Паисия и его сподвижников. И до сегодняшнего дня в румынском языке, который все-таки далек от славянского, существует слово «старец», оно не переводится. Старец — это игумен монастыря, старица — игумения. Дом, в котором живет игумен или игумения, по-румынски — «стариция», то есть место, где живет старец.

В XIX веке в России получилось так, что к духовникам Оптиной пустыни постепенно начало приезжать на исповедь, ради духовного руководства или просто совета по каким-то житейским вопросам, множество богомольцев, начиная от самых простых крестьян и крестьянок и заканчивая людьми, достаточно известными, образованными. Это и славянофилы братья Киреевские, и тот кружок, который сложился впоследствии вокруг оптинского старца Макария, занимавшийся переводами святоотеческой литературы на русский язык. Это и Николай Васильевич Гоголь, и Лев Николаевич Толстой, который, хоть и был величайшим путаником и хулителем Православной Церкви, тем не менее, тянулся к старцам. Ведь его знаменитый уход из Ясной Поляны был не просто уходом на станцию Остапово, где его задержали родственники и почитатели, потому что никак не хотели пустить его к его конечной цели. Он ушел из Ясной поляны именно в Оптину пустынь, но по дороге заболел и на станции Остапово скончался. Само перечисление имен, очень известных в истории русской культуры, литературы, русской духовной мысли говорит о том, что явление старчества интересовало самый широкий круг общества.

Надо сказать, что и в других Поместных Церквах явление старчества развивалось похожим образом. Мне приходилось в начале 1990-х годов посещать известного на всю Румынию духовника старца Клеопу (Илие) — человека необыкновенно глубокого, удивительного для нашего времени подвижника. Он прошел тюрьму, долгое время жил в лесу, где ему приходилось скрываться в 1940−50-е годы, когда в коммунистической Румынии были достаточно сильные гонения на Церковь. К 1990-м годам он почитался всей страной как один из величайших старцев.

Я пришел в Троице-Сергиеву Лавру, когда там жил, еще был в силах всем известный отец Кирилл (Павлов) — замечательный духовник, самый настоящий старец. Отец Иоанн (Крестьянкин) благодаря книге отца Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» стал известен всей России, но и до этого его знала без преувеличения вся Церковь. Есть много людей (как правило, это монастырские духовники), которые не только исполняют свое монашеское послушание, но и помогают людям, приходящим к ним из мира. В акафисте преподобному Сергию есть такое поэтическое сравнение: «сосуд, благодати полный и преизливающийся». Так можно, наверное, охарактеризовать каждого человека, о котором мы говорим, каждого старца.

Вед.: Владыка, это очень красивая характеристика. Но в обывательском сознании старец — это, прежде всего, прозорливый человек. Вот вы сейчас рассказывали про свою удивительную встречу со старцем, а у меня было искушение вас спросить: «А он вам что-то открыл?».

Митрополит Лонгин: Вы знаете, да. Нас было трое. И когда ему сказали, что, вот, пришли три иеромонаха, студенты из России, он тогда сказал: «О, митрополиты идут, пропустите». Но вот — двое из нас уже митрополиты, третий пока архиепископ. Я, конечно, шучу, и с его стороны это была просто шутка. Но если говорить серьезно, то самое ненужное, к чему стремятся очень многие,—это, конечно, поиск прозорливости. Ни в коем случае, не надо. Этим мы профанируем всё: мы профанируем веру, мы профанируем старчество как явление и вообще само христианство, потому что, повторю, старец — это человек, который может исходя из своего опыта духовной жизни, из опыта своих предшественников помочь человеку в решении его внутренних проблем.

Вед.: Старцы есть и в наши дни?

Митрополит Лонгин: Я думаю, да, есть и в наши дни духовно опытные люди и в монастырях, и на приходах. Я думаю, что без них Церкви было бы очень тяжело. Есть, но мне претит тот ажиотаж, который сегодня вокруг этой темы возникает. Ажиотаж явно нездоровый, замешанный на всеобщей коммерциализации, примитивном сведении всех отношений, в том числе и с Богом, к примитивным схемам: «Ты — мне, я — тебе».

Этот ажиотаж, конечно же, не имеет ничего общего с духовной жизнью. Но сегодня, к сожалению, такое очень часто встречается.

Вед.: Получается, что понятие «старчество» связано с понятием «духовное наставничество».

Митрополит Лонгин: Это практически одно и то же. Старец это именно духовный наставник. И как любой духовный наставник, он все-таки должен знать человека, должен какое-то время быть рядом с ним. Замечательный пример старца последних, в смысле недавних, времен — это, конечно, старец Паисий, который духовно окормлял женский монастырь в Суроти, сегодня один из лучших, самых благоустроенных монастырей в Греции. Поэтому каждый раз, когда к старцу — действительному или просто прослывшему в качестве такового—приезжает кто-то со стороны и требует немедленного чуда: «Ну-ка, расскажи мне всю мою жизнь и что мне делать дальше», — лично я воспринимаю это как какое-то кощунство. Ни один действительный старец, ни один духовно опытный человек не поддастся на такие просьбы, претензии и, скорее всего, тихо, мирно отпустит такого человека восвояси, сказав ему несколько слов утешения. Там же, где начинается подыгрывание подобным настроениям, мне кажется, подлинной духовной жизни, подлинного старчества нет и не бывало.

Вед.: И тем не менее, современный человек ищет старцев, чтобы получить какой-то особый совет, наставление. Правильно ли это, и нужно ли человеку воцерковленному?

Митрополит Лонгин: В духовной жизни человека все должно складываться само собой, естественно, по воле Божией. Есть прекрасное место у аввы Дорофея. Он приводит слова Писания: «Спасение во многом совете», — но подчеркивает: не в «совете с многими», а «во многом совете» с опытным человеком. А у нас, к сожалению, очень любят делать так: «Вот, была я у такого-то старца, поедем теперь к другому старцу, потом еще к одному». Это конечно, совершенно неправильное отношение. Если мы увидели духовно опытного человека, смогли побыть около него, этого иногда хватит в большей степени, чем услышать какие-то длинные речи. Из жизнеописания многих святых мы знаем, что люди приходили к ним, и даже видя их просто издалека, молчащими, назидались больше, чем назидались бы словами. Такие случаи есть в житии преподобных Сергия Радонежского, Иоанна Рыльского, многих других святых. Потому что человек, исполнивший заповеди Божии, сподобившийся благодати Божией, настолько отличается от мира, окружающего его, что сам по себе служит назиданием. Но, повторю, специально сегодня, в наши дни, ехать и искать старца, мне кажется, неправильно. В лучшем случае, это не принесет никакой пользы. И, конечно, совершенно чудовищная практика, когда у нас висят объявления с номерами телефонов: «поездка к старцу"…. Это просто бизнес.

Вед.: Я слышала, что сейчас не благословляют на такое.

Митрополит Лонгин: Никто не может никому ничего запретить. Мы свободные люди, живем в свободной стране, сел и поехал туда, куда хочешь. Поэтому не то что «запрещают» или «не благословляют», — но мы пытаемся объяснять, что духовная жизнь не заключается в поездках от одного священника к другому. Это касается и приходских священников. Иногда у некоторых людей появляется, знаете, пренебрежительное отношение к обычным священникам, типа того: «Была я у старца — вот это да. А эти что, какие это батюшки: жена, дети, да и вообще мальчишки». Это, конечно, хула на Духа Святого, та самая, о которой сказано в Священном Писании, что она не прощается. Поэтому все нужно делать внимательно и с рассуждением.

Вед.: Владыка, Вы вспомнили старца Паисия Святогорца, сказали, что он окормлял паству. Но я думаю, и до сих пор окормляет, потому что его труды читают. И духовные наставления таких старцев -они же приносят свои плоды. Может быть, сказать, что современному человеку следует именно так искать старцев?

Митрополит Лонгин: Я думаю, современному человеку нужно ходить в храм, участвовать в таинствах, читать книги, духовную литературу, в том числе, писания тех людей, которые были духовно опытными и пользовались при жизни расположением своей паствы. И Господь пошлет в свое время всё, что нужно — доброго духовника, добрую церковную общину, а если будет нужно, приведет человека и в какой-то монастырь, где он встретит монаха, может быть, не прославленного, не такого, к которому «духовные туристы» ездят целыми автобусами, но такого, который сможет дать тот совет, который именно ему, именно в это время нужен. И если человек услышит, исполнит этот совет, благо ему будет. Это и будет та польза, которую можно получить.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=61 251&Itemid=3