 |
| Православие.Ru | В. Максименко | 21.08.2000 |
Не отдавать Курилы, территориальный вопрос признать несуществующим
Непосредственными, приуроченными целями кампании являются: 1) оглушить массовостью требования о передаче островов, представив его российской стороне как всенародное; 2) укрепить у российской стороны иллюзию того, что уступка островов обернется золотым дождем японских инвестиций в российскую экономику; 3) в любом случае добиться от нового президента России подтверждения того, что «территориальный вопрос» существует и потому де необходимо «территориальное размежевание». (Токио отлично сознает уязвимость своей нынешней политики в отношении Курил, выстроенной практически целиком на авансах и обещаниях двух предыдущих российских лидеров).
Сила напора, с какой Япония притязает сейчас на часть Курил, во многом объясняется характером наследия, оставленного в российско-японских отношениях М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным. Принципиальная невнятность одного и импровизации другого (при отсутствии стратегии у обоих) породили ситуацию, при которой сегодня японский премьер, готовясь к встрече российского президента, может публично объявлять часть суверенной российской территории «исконно японскими землями».
В этих условиях любая уклончивость в вопросе о суверенитете России на Курильские острова, любое согласие на «диалог», предполагающий, что у сторон де на этот счет разные «точки зрения», любая фигура умолчания по поводу территориальных претензий Токио, будут однозначно расценены в Японии как слабость и только увеличат давление на Россию. По сути дела, российско-японским отношениям, чтобы выйти на новый рубеж, не хватает лишь ясности в отношении того, что суверенитет России над ее территорией и ее государственная граница на Дальнем Востоке ни при каких условиях не могут быть предметом обсуждения и тем более торга. Подобная ясность в российско-японских отношениях была достигнута в свое время благодаря позиции, сформулированной в заявлении советского правительства от 22 апреля 1960 г.: «территориальный вопрос между СССР и Японией решен и закреплен соответствующими соглашениями, которые должны соблюдаться». Отсутствие мирного договора и активность развернутого в конце 60-х гг. официозного «движения за возвращения северных территорий», как известно, не помешали в период 1960—1988 гг. увеличить товарооборот между СССР и Японией более чем в 40 (!) раз.
Новый тип агрессии: вас просто убеждают отступить
Выступая 8 июля с ежегодным посланием Федеральному Собранию Российской Федерации, В.В. Путин сказал, что Россия живет сегодня «в условиях нового для нас типа внешней агрессии», столкнувшись «с системным вызовом государственному суверенитету и территориальной целостности». Это принципиальная оценка, значение которой выходит за рамки какой-либо одной локальной ситуации.
Нетрадиционный характер направленной против России агрессии нового типа состоит, в частности, в систематическом применении информационного оружия как стратегического. Главными объектами «бесшумной» информационной агрессии избираются политическое мышление государственной элиты, гражданское сознание общества, историческая память народа.
Информационное оружие способно поражать ключевые в самосознании народа образы его исторического прошлого и разрушать наиболее существенные для национального самосохранения стереотипы. Примером может служить чеченская кампания 1994−1996 гг. когда информационные ресурсы России были не без успеха использованы против России. Другой пример — искусная (и искусственная) реанимация в русле «перестройки», в 1989—1991 гг., «территориального вопроса» о Курильских островах одновременно в журналистском корпусе, академической интеллигенции, руководстве КПСС и демократической оппозиции. Это был первый случай открытого «системного вызова» суверенитету и территориальной целостности России средствами информационной войны — ошеломительная по интенсивности информационная атака, призванная разрушить сознание закономерной связи между национальной историей страны и ее государственной территорией. Участки, пораженные информационным оружием в ходе «курильской кампании» 1989−1991 гг., видны до сих пор. Выглядят они следующим образом:
1) В течение короткого времени был сконструирован и внедрен в сознание стереотип «территориального спора» в отношении такого предмета, где спорить было не о чем — ни с исторической точки зрения, ни с точки зрения действующего международного права. Характерным признаком замены одного (национального) стереотипа восприятия действительности другим (инонациональным) явилось произведенное в российских СМИ превращение южных Курильских островов в «северные территории».
2) Хотя отсутствие у СССР мирного договора с Японией на протяжении десятков лет мешало развитию двусторонних отношений не больше, чем, скажем, отсутствие такого договора у Японии с Китаем или у СССР с Германией, оно — вдруг — стало представляться серьезной проблемой, требующей незамедлительного решения. Горбачевское руководство воспроизвело логику абсурда, побудившую Н.С. Хрущева предложить и подписать декларацию 1956 года (с обещанием ПОСЛЕ заключения мирного договора передать Японии Шикотан и Хабомаи). Абсурд в том, что страна-победительница принялась добиваться мира с побежденной (полностью и безоговорочно капитулировавшей) страной ценой отказа в пользу последней от своих исторических территорий.
3) Одним из пагубных последствий «курильской кампании» 1989−1991 гг. было создание представления о том, что суверенитет и территориальная целостность России могут выступать предметом торга и сделки для ее же собственных государственных лидеров. Более основательный подрыв национальной безопасности «мирными средствами» трудно вообразить. Такое представление, превратившись в элемент общественного сознания, ускорило распад СССР и сразу же, непосредственно дало себя знать в Чечне.
4) В сознание части «общества» было внедрено представление о том, что государство может неким образом сохранять свой международный престиж и даже богатеть путем обмена своей суверенной территории на иностранные инвестиции. Соответственно защита национальных интересов великой державы — постыдная «великодержавность».
Этот театр политического абсурда — стремление во что бы то ни стало подписать утративший свое значение для России мирный договор на японских условиях, то есть ценою передачи Японии, как минимум, Малой Курильской гряды, — продолжался при Б.Н. Ельцине (документально зафиксированное в 1998 г. обещание бывшего президента России подписать мирный договор до конца 2000 года, создание так называемой «подкомиссии по пограничному размежеванию» и др.).
В итоге сегодня даже молчаливое согласие официальной России на то, что ее суверенитет над Курилами допустимо считать «спорным» (скажем, попытки растворить принцип суверенитета вариантом «совместного управления» и экстерриториальных «исключительных прав» Японии в зоне Курильских островов) даст только новый повод для бесконечного дипломатического шантажа и, в конце концов, совершенно неизбежным образом приведет к цепной реакции пересмотра итогов второй мировой войны, помимо Дальнего Востока на Кольском полуострове с Выборгом, в бывшей Восточной Пруссии (Калининградская область), Бесарабии, Северной Буковине. Государственный суверенитет принципиально неделим, и государство, неспособное отстоять его, рано или поздно утратит международную правосубъектность.
Краткая история вопроса
Четкое политическое мышление, формулирующее и выговаривающее интересы национальной внешней политики, стало в России 90-х годов жертвой идеологии «перестройки», затем идеологии «реформаторского курса». Нельзя освободиться от иллюзий, не признав, что в свое время выдвижение Японией претензий на Курильские острова было чистым продуктом «холодной войны» и изготовлен этот продукт был даже не в Токио, а в Вашингтоне, как элемент американской стратегии «сдерживания».
Еще в январе 1950 г. госсекретарь США Дин Ачесон призвал «восстановить Японию как один из основных барьеров против коммунизма в Азии». В феврале того же года в штабе американских оккупационных войск в Японии был предложен «решительный маневр, а именно: заключение сепаратного мира с Японией без участия России». Маневр удался: СССР не подписал Сан-Францисский мирный договор 1951 года. В текст договора американцы сумели заложить абсурд: Япония отказывается от суверенитета над Южным Сахалином и Курильскими островами без указания на то, к кому суверенитет переходит. Со стороны США это был вызывающий, демонстративный отход от Ялтинского соглашения Сталина — Рузвельта — Черчилля (1945). Подписанный в один день с Сан-Францисским мирным договором японско-американский «договор безопасности» делал пребывание американских вооруженных сил на территории Японии бессрочным, и одновременно модель «территориального спора» сковывала на будущее дальневосточную политику, как Японии, так и России в интересах США.
В первое десятилетие по окончании войны японские политические круги далеко не были уверены в том, что политика территориальных претензий отвечает национальным интересам Японии. Поэтому госдепартамент США в специальной ноте японскому правительству (сентябрь 1956) разъяснил свое понимание «территориальной проблемы»: по мнению правительства США, говорилось в ноте, Хабомаи и Шикотан «являются частью Хоккайдо» (!), а что касается расположенных севернее островов Итуруп и Кунашир, они тоже «всегда были частью Японии и должны по справедливости рассматриваться как принадлежащие Японии». Тогда же Д.Ф.Даллес довел до сведения японцев, что если они при заключении мирного договора с СССР (в Лондоне шли советско-японские переговоры на этот счет) согласятся-таки признать суверенитет Советского Союза над Южным Сахалином и Курильскими островами, США навечно сохранят в своем владении острова Рюкю (Окинава), превращенные в крупнейшую американскую военную базу на Дальнем Востоке.
«Территориальная проблема», подчеркивал японский историк Вада Биммей, явилась продуктом тайного соглашения между бывшим японским премьером Иосида Сигэру и Д.Ф. Даллесом (в мемуарах Сигэру «Воспоминания о десяти прошедших годах» этот факт признан). Как писал другой японский историк, профессор Калифорнийского университета Цуэси Хасегава, «проблема северных территорий позволила Соединенным Штатам встроить Японию в свою глобальную стратегию и, отведя японский национализм от себя, направить его против Советского Союза».
У России хотят отобрать незамерзающие проливы
Именно Курильские острова послужили той базой, с которой начал свой рейд к Гавайским островам флот адмирала Ямамото, совершивший 7 декабря 1941 г. нападение на Пирл-Харбор. 37-ю годами раньше японцы без объявления войны напали на русский флот на рейдах Порт-Артура и Чемульпо. По норме международного права война прекращает действия всех договоров, рассчитанных на мирное время, и у «Большой тройки» в свое время не было на этот счет разногласий. 11 февраля 1945 г. Сталин, Рузвельт и Черчилль подписали соглашение трех держав по вопросам Дальнего Востока, в котором со всей определенностью было записано, что требования СССР в отношении Сахалина и Курил «должны быть безусловно удовлетворены после победы над Японией». Как говорил Рузвельт, имея в виду восстановление исторических прав России на Курильские острова, «русские хотят вернуть то, что у них было отторгнуто». При этом военно-стратегическое значение Курильского архипелага с точки зрения равновесия сил на Дальнем Востоке и на Тихом океане не вызывало сомнений.
Острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи — естественный рубеж со стороны Тихого океана на подходах к Охотскому морю и российскому Приморью. Расширяя материковую сферу военной безопасности России, они вместе с тем обеспечивают коммуникации между Приморьем и Камчаткой. Здесь — единственные незамерзающие проливы (проливы между северными Курилами замерзают), которые обеспечивают выход в Тихий океан по российским территориальным водам. Такие крупные порты, как Владивосток и Находка, имеют свое нынешнее значение для России только благодаря российской принадлежности Курильских островов.
Курильские острова — это также один из важнейших сырьевых районов России. Здесь сосредоточены запасы нефти, месторождения серы, магния. Общий запас биоресурсов Курильских островов с прилегающими территориальными водами оценивается в 2,5 триллиона долларов, а ежегодный возобновляемый запас — в 4,2 миллиарда долларов.
Приоритет русских в открытии, описании и освоении Курильских островов, равно как международно-правовые основания российского суверенитета над ними бесспорны и многократно доказаны. Национальные интересы России и интересы международной безопасности на Дальнем Востоке требуют, чтобы не преодоленное наследие «холодной войны» — искусственно созданный в 50-е годы в рамках глобальной стратегии США «территориальный вопрос» — был, наконец, преодолен.
