 |
| Православие.Ru | Сергей Сыроватский | 18.09.2001 |
Изыми ми, Боже, вопиет Россия,
От ядовита и лукава змия,
Его же ждаша адския заклепы
Бывшего вождя, Ивашки Мазепы.
Из русской народной поэзии
12 ноября 1708 года в России произошло знаменательное событие. В Свято-Троицком храме украинского местечка Глухова в присутствии императора Петра I, царских сановников и высших чинов гетманской администрации после Божественной Литургии и молебна духовной властью Православной Церкви в лице митрополита Киевского Иосафа (Кроковского), а также Переяславского и Черниговского архиереев, бывшему гетману Левобережной Украины была провозглашена анафема и вечное проклятие как злодею и клятвопреступнику. В то же самое время анафема ему была провозглашена и в московском Свято-Успенском соборе, где в своей проповеди местоблюститель Патриаршего престола митрополит Рязанский Стефан (Яворский) сказал следующее: «Нам, собранным во имя Господа Бога Иисуса Христа и святых апостолов, дано от самого Бога вязати и решити, и еще что свяжем на земли, будет связано и на небеси! Изменник Мазепа за клятвопреступление и за измену Великому Государю, анафема!» Вслед за ним присутствующие архиереи провозгласили: «Анафема, анафема, анафема. Буди проклят!»
Этот акт церковного прещения стал заключительным аккордом бурной и богатой событиями жизни великого авантюриста. Впоследствии образ Мазепы был отражен в творчестве многих мыслителей и литераторов, композиторов и мастеров изобразительного искусства — Ф. Вольтер, Д. Байрон, В. Гюго, А. Пушкин, К. Рылеев, Ю. Словацкий, Б. Лепкий, М. Старицкий, В. Сосюра, Ф. Лист, П. Чайковский, П. Сокальский, 0. Верне, А. Архипенко и др. посвятили ему свои произведения. В нынешней Украине фигура Мазепы на всех уровнях превозносится как образец выдающегося государственного и культурно-просветительного деятеля — предполагаемый портрет гетмана даже изображен на денежной купюре. Каким же Мазепа был на самом деле?
Если, отбросив эмоции и пристрастия, обратиться к устному народному творчеству украинского народа, трудно найти в истории Украины личность более непопулярную и презираемую, нежели Иван Степанович Мазепа. «Проклята Мазепа», «проклятий пес Мазепа», «всеклята Мазепа» — вот тот далеко не полный букет эпитетов, которыми наградили нашего героя его современники, и ни одного доброго слова… И это вовсе не случайно, ибо всю свою жизнь, не брезгуя никакими средствами, посвятил Мазепа борьбе за власть, почести и богатство; интересы же украинского народа были ему абсолютно чужды.
С самого начала карьера молодого шляхтича сложилась неудачно. Воспитанный в духе польской культуры и получив блестящее образование, Мазепа подавал большие надежды. Однако, находясь на службе при королевском дворе, он оскандалился дважды. Первый раз, когда без всяких на то оснований обвинил в государственной измене своего друга Песека, а во второй — в скандальной истории с супругой пана Фальбовского. Долгое время шляхта потешалась, как разгневанный муж, узнав о романе Мазепы со своей женой, поймав пылкого любовника, велел раздеть догола и, привязав к собственному коню лицом к хвосту, пустил во весь опор через колючий кустарник. Когда конь прискакал домой, не сразу узнала челядь в избитом и окровавленном кентавре своего господина.
Мазепа выздоровел, однако, путь в высшее общество был для него навсегда закрыт — польская шляхта не терпела в своей среде ни подлости, ни бесчестия. Тем не менее, не отягощенный чувством достоинства и чести, Мазепа горевал недолго. Вскоре, презрев долг перед своей родиной — Речью Посполитой, он ничтоже сумняшеся переходит на службу к ее врагу — гетману Правобережной Украины П. Дорошенко и становится генеральным писарем. Затем, когда стало очевидным, что авантюристические планы Дорошенко провалились, с легкостью переходит на сторону его противника — гетмана Левобережной Украины Самойловича, став российским подданным.
Хитрый политик и дипломат, к тому же ловкий льстец и царедворец, Мазепа блестяще исполнял любые деликатные поручения своих повелителей, не забывая в то же время и о себе. Так, завоевывая себе симпатии и устанавливая нужные связи в коридорах московской власти, Мазепа контрабандным путем завозит в Москву дешевую украинскую горилку. «Никто не мог лучше, чем Мазепа, обворожить нужного человека и привлечь его на свою сторону», — писал о нем впоследствии столь же удачливый политический, прохвост П. Орлик, однако вряд ли кто был способен так подло и цинично оговорить и предать своего друга, подчиненного или благодетеля, как это делал Мазепа. В полную меру эти его качества проявились во время Крымских походов 1687 и 1689 годов, организованных фаворитом правящей царицы Софьи боярином князем В.Голицыным. В неудаче первого похода он обвинил гетмана И. Самойловича, в неудаче второго — самого Голицына.
Знать бы заранее доверчивому гетману Самойловичу, какую гадину пригрел он на своей груди, сделав Мазепу генеральным есаулом и доверив воспитание собственных детей. По наветам Мазепы его сыну отрубили голову, а самого Самойловича вместе с семейством запроторили в Сибирь с конфискацией имущества, половину которого присвоил себе Мазепа. После этого, дав взятку в 11 тыс. червонцев В. Голицыну, Мазепа сам становится гетманом Левобережной Украины.
Вскоре силу этого злого гения испытал на себе и сам боярин князь Голицын. Когда вся полнота власти в стране перешла к царю Петру, Мазепа сфабриковал донос на Голицына, а заодно для укрепления своего положения не только на родных и близких поверженного Самойловича, но и на соучастников заговора против него — М. Галицкого, Л. Полуботка и его сына Павла, Л. Наплюева, митрополита Гедеона (Четвертинского) и его племянника Юрия, В. Сербина, Д. Райча, А. Солонину и др. «В нравственных правилах Ивана Степановича, — писал о нем выдающийся историк Н. Костомаров, — смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей, прежде благодательной для него, силы». Так Мазепа снискал полное доверие Петра, а Голицын был сослан в Архангельский край.
Ныне заангажированная ученая братия на Украине, недавно славившая дружбу русского и украинского народов, столь же истово клянет все русское, слагая дифирамбы Мазепе как выдающемуся борцу за освобождение украинского народа от «московского ярма». Однако мнимый борец за «украинскую государственность» менее всего помышлял о благе украинского народа, заботясь исключительно о гарантиях неограниченной власти и богатства казацко-старшинской верхушки, к которой принадлежал и сам. Наделяя земельной собственностью представителей «новой аристократии», гетман издал около 1 тыс. универсалов, не обойдя вниманием и собственную персону. Источником обогащения была принудительная «покупка» земель мелких землевладельцев — крестьян и казаков, нередко сопровождавшаяся применением воинской силы, а также казнокрадство, вымогательство и взяточничество. Мазепа был ничем не лучше. «Гетман самовольно распоряжается войсковою казною, берет сколько хочет и дарит кому хочет», — писал в своем письме императору Петру I генеральный судья В.Кочубей. И это было чистейшей правдой, ибо войсковая казна и собственный карман для Мазепы означали одно и то же. «Было бы довольно с него десяти городов Гадяцкого полка, с которых идут ему все доходы, — указывалось далее, — кроме того, у него во власти есть волости и села значительные, а он берет себе доходы с порукавичных и арендных с большим умножением… Прежде бывало, полковников избирали вольными голосами, а теперь гетман за полковничьи места берет взятки. Умер киевский полковник Солонина, оставивший внуков и племянников. Гетман отобрал у них села и отдал своей матери, и после смерти генерального обозного Борковского, Мазепа отнял у его жены и малолетних детей имение и присвоил себе». Всего за время своего правления Мазепа умудрился «приватизировать» земли, на которых проживало 100 тыс. украинских крестьян и 20 тыс. российских. Он впервые, вдобавок к обычным платежам в пользу землевладельцев, ввел для крестьян двухдневную панщину. О несметном богатстве Мазепы ходили легенды. Гетман хранил их частично в Киево-Печерской лавре, частично — в Белой Церкви, частично в местах, известных только ему одному. Даже удирая после поражения шведских войск под Полтавой в Турцию, он предусмотрительно захватил с собою столько денег, что даже смог ссудить самому Карлу ХII 240 тыс. талеров, а после смерти оставил 100 тыс. червонцев, бесчисленное количество драгоценностей и изделий из серебра. Дорого заплатил бы царь Петр, чтобы добиться выдачи изменника, но Мазепа располагал более крупной суммой и сделка с турками не состоялась.
Все эти богатства с невероятной жестокостью выколачивались из украинского народа, которому уже польские паны казались более милостивые, нежели представители гетманской администрации. Не выдерживая гнета, издевательств и бесчисленных поборов, украинские крестьяне толпами бежали не только в Россию, в Запорожье или на Дон, но и на Правобережье, находившееся под властью ненавистной Польши. Тогда «народолюбец» Мазепа в 1703 году издал специальный Универсал, согласно которому «перехожан» было велено предавать смертной казни — вешать. Смерть грозила и тем, кто скрывал беглецов и помогал им переправляться через Днепр. Постепенно, боясь мести собственного народа, Мазепа заменил личную охрану поляками-сердюками и московскими стрельцами. «Гетман стрельцами крепок, без них хохлы давно бы его уходили, да стрельцов боятся», — писал о нем современник. Чуждый нуждам и чаяниям украинского народа, Мазепа был одержим завистью и злобой к истинному народному герою полковнику Семену Палею. Чтобы устранить его Мазепа в очередной раз прибег к испытанному средству — клевете, обвинив Палея в сговоре с Карлом ХII и враждебными России польскими панами. В результате Палей был разжалован и заслан в Сибирь.
«А вкинули Палiя в темную темницю.
А вскочив проклятий Мазепа пред царя в столицю,
Ей, обiзвався Палiэнко Семенко в темнiй темницi:
„Ой бреше, бреше проклятий Мазепа пред царем у столицi“ —
с горечью отозвался украинский народ на эти события.
Ныне мастера „красного писменства“ в Украине пытаются представить в своих произведениях Мазепу человеком благочестивым и набожным, вспоминая его благотворительную деятельность по строительству храмов, монастырей, большие пожертвования на образование и науку. В действительности, дальше внешних проявлений благочестия, для которых он использовал не личные, а награбленные у народа средства, Мазепа не пошел. Мы уже упоминали о том, как во имя собственных интересов не останавливался Мазепа даже перед пролитием невинной христианской крови, не брезговал он и работорговлей, когда в 1670 году вез в подарок турецкому султану четырнадцать левобережных казаков, а будучи преклонного возраста пытался соблазнить дочь своего близкого друга В. Кочубея, зная о том, что согласно церковным правилам это не только блуд, но и кровосмесительство, поскольку она являлась и его крестной дочерью.
Реальный образ Марии Кочубей (в действительности Мотри) далек от литературного, ибо простую и практичную сельскую девушку больше интересовали дорогие подарки, нежели нежные чувства влюбленного старца. Если согласно легенде она, потрясенная проклятием родителей и их гибелью от рук „любимого“, от горя и отчаяния лишилась разума, то в действительности ее судьба сложилась более прозаично. В 1707 году Мотря вышла замуж за одного из участников мазепинской измены Чуйковича, затем вместе с мужем была сослана в Сибирь, а после возвращения скончалась в монастыре. Тем не менее, в украинском народно-поэтическом творчестве, несмотря на художественный домысел, верно расставлены морально-нравственные оценки персонажей, где Мазепа также выступает в амплуа отпетого негодяя:
У Причисте саме в пiвнiч,
Як ще пiвень не спiваэ,
Вкруг будинку /гетьмановського/
Якась постать походжаэ…
Вся в золотi, довгi коси,
Мов гадюки з плеч спадають,
Бiле чоло все убрано
Клейнодами, що так сяють.
Тi клейноди так i зорять,
Вилискують в ночi темнiй…
/Люди кажуть, що то скарби,
Тi, що гетьман позаховав/…
Ходить постать, кого стрiне,
Просить внять ii мукам
I хрестом святим преславним
Охрестити… /знять покуту/.
Кажуть: здавна, як той гетьман,
Що згубив Украйни славу,
Як з свойми козаками
Утiкав вiн у Молдову, —
З тiй пори i постать /вiдьма/
В льохах темних все блукаэ
А на пiвнiч у Пречисте
Вкруг будинку походжаэ…»
Но пришел час и закатилась счастливая звезда Мазепы. В ходе русско-шведской войны, когда враг, имея определенные преимущества, оказался на территории Украины, Мазепа неверно оценил ситуацию и в октябре 1708 года переметнулся на сторону противника. Есть мнения, оправдывающие предателя по причине желания гетмана освободить украинский народ от «московского ярма», но, обратившись к народно-песенному творчеству самого народа, мы видим однозначное осуждение Мазепы и прославление верных долгу и присяге патриотов генерального судьи В. Кочубея и полтавского полковника И. Искры, которые пытались разоблачить предательство Мазепы:
«Мазепо гетьмане, i зрадливий пане!
Злеэ починаэш, з шведом накладаэш
I на царя восточного руку пiдiймаэш.
Пiдняв еси орду, iзробив тривогу!
А притiй iзмiнi був Кочубей да Iскра:
Пiшли ж вони з-пiд Полтави до царя знишко.
Скоро ж iх Мазепа взрiв — барзо звеселився,
А Кочубей з Iскрою сльозами облився…
Тiльки ти йх не забув, миргородський пане
Що Кочубей з Iскрою за Вкрайну стали!
У Киэвi на Подолi порубанi грушi, —
Погубив же пес Мазепа невиннiй душi!
Ой загорiв весь Батурин, зосталася хата, —
Де вже ж твоя, псе Мазепо, i душа проклята!
Був у тебе, псе Мазепо, один хлопець нiмець,
Пiшло ж твоэ, псе Мазепо, усе добро нiвець!»
Однако, спустя двести лет Искра и Кочубей были казнены вторично, в 1918 году, когда Центральная Рада доживала последние дни, распоряжением министра внутренних дел Ткаченко памятник Искре и Кочубею, установленный в 1914 году близ Никольских ворот (теперь станция метро «Арсенальная») был ликвидирован. Оставшийся постамент в 1923 году был перестроен в памятный знак рабочим-арсенальцам, погибших от рук петлюровских бандитов.
Как и следовало ожидать, в военных действиях шведских оккупантов против российских войск гетман не нашел себе поддержки среди украинского народа. Вместо значительного войска, на которое рассчитывали шведы, Мазепа смог выставить лишь несколько тысяч казаков, которые разбежались при первой же возможности, в то время как украинский народ ликовал, радуясь победе Петра I под Полтавой:
«Та ще хмiль той зелененький не викинув пучки,
А вже з шведiв пiд Полтавою лежать всюди кучки».
Ворскла рiчка невеличка
Тече здавна дуже славна
Не водою, а вiйною,
Де швед полiг головою «
Козаченьки з москалями
Потiшались над врагами,
Добре бились над врагами
Всiй Росiй вiчну славу
Измена Мазепы Отчизне и Государю в ходе военных действий имела не только морально-нравственное, но и глубокое духовное значение, поскольку была нарушением клятвы верности, данной им при вступлении в должность на Кресте и Евангелии перед Богом. Нарушив эту клятву, Мазепа поругался над Господом, отлучив тем самым себя от Церкви, что для верующего человека является великим проклятием. Православная Церковь, объявив ему анафему, лишь засвидетельствовала свершившийся факт. Таким образом, гетман Мазепа окончил свой жизненный путь не только злодеем и военным преступником, но и христопродавцем.
«Недостоин имени добраго Мазепа
Ивашка от адского пришед заклепа,
Той оставил Государя христианска Всероссiйска,
Петра Великаго, той сам короля свейска
Приведе с оружием в Россiю Малую,
Имея в сердци коварнiй миль злую», —
говорилось в украинской народной поэзии того времени.
Прошло много лет, свершился Божий суд над авантюристом и злодеем, но подлость и предательство еще господствуют на нашей земле — многие в погоне за общественным преуспеванием и богатством идут мазепинским путем. Но как бы ни был заманчив и легок этот путь, конец будет один — бесславие, бесчестие и проклятие собственного народа.
