 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 30.08.2012 |
Новые акты вандализма, в частности, разрушение и осквернение поклонных крестов, вызывали волну обсуждений на тему «должно ли государство преследовать кощунство?». Многие уверяют нас, что нет; но чем дальше, тем с ними сложнее согласиться.
Прежде всего, рассмотрим возражения наших оппонентов — и увидим, что все они построены на, возможно, не вполне осознанной, подмене тезиса. Нам говорят, что государство должно быть теологически нейтральным; оно не должно, в своей деятельности, руководствоваться теми или иными конфессиональными соображениями. Это, по-своему, верно. Разумеется, улаживать наши отношения с Богом — не работа государства, и было бы плохо и неправильно, если оно пыталось этим заниматься. Многие ромейские мученики пострадали от рук императоров-еретиков, которые пытались силой государственного принуждения насадить ту веру, которую они считали правильной.
Нам говорят о том, что наказание грехов против Бога — даже таких тяжких, как кощунство — не может быть заботой государства. С точки зрения другой религии наше собственное представление о Боге может считаться кощунственным, каких именно кощунников должна преследовать прокуратура? И в самом деле, преследовать грехи — не дело прокуратуры. Ее дело — преследовать преступления против общественного порядка и безопасности. Миссия государства лежит в горизонтальной области — в том, что касается отношений между людьми.
Поручать государству преследовать грехи против Бога — значит давать ему опасную власть решать, что именно является таким грехом. Со всеми этими рассуждениями вполне можно согласиться, но есть еще одно обстоятельство — у кощунства есть и вполне горизонтальное, межчеловеческое измерение.
Приведем пример. Некоторое время назад в Британии хулиган, публично сжегший Коран, был приговорен к тюремному заключению. Значит ли это, что Британия является исламским государством? Да нет, вполне себе светским. У него нет теологических предпочтений. Но оно, государство, существует затем, чтобы поддерживать мир и обуздывать поджигателей. На чисто горизонтальном уровне, без прямой апелляции к Богу. Государство не может преследовать неблагоговение перед Богом. Совершенно верно, это не его работа. Но оно может преследовать крайние проявления неуважения к людям. Причем не в видах защиты чувств — а в видах поддержания гражданского мира. По тем же причинам государство должно предотвращать осквернение кладбищ, памятников и других символических объектов.
Если, например, какой-нибудь актуальный художник пойдет по улицам, плюя в лица прохожим, это кончится тем, что его либо арестует полиция, либо его больно поколотят (будем надеяться, что он благоразумно не станет плевать в тех, кто может и в подъезде порезать). Вмешательство государства на стадии плевков — а не на стадии драки — совершенно уместно, потому что при его невмешательстве драка просто гарантирована. Если государство не будет обуздывать либеральных социопатов, их будет обуздывать какое-нибудь народное ополчение — со всеми безобразными эксцессами, вообще характерными для народных ополчений.
Если любителя плевать в лицо другим людям уводит полиция, он же громко вопиет про тиранов и сатрапов, ему можно напомнить, что тираны и сатрапы спасают его, как минимум, от побоев. Это простая истина как-то ускользает от многих либеральных авторов, которые почему-то не понимают, что в конфликте, который они разжигают, у них нет ни численного, ни политического, ни организационного перевеса.
Владимир Варфоломеев, например, пишет на сайте «Эха Москвы» о спиленных крестах: «Пока не очень понимаю причин поднятого шума, если речь идёт о самодельных конструкциях, не обладающих статусом исторических или культурных памятников, а потому вряд ли подлежащих государственной защите». Трагическое непонимание Варфоломеева и единомысленных ему связано, очевидно, с тем, что он не хочет, чтобы государство защищало от плевков неприятных ему людей. Проблема в том, однако, что защищая храмы и кресты от вандалов, а чувства русских православных людей от тяжких оскорблений, государство защищает самого Варфоломеева (и иже с ним) от ответной реакции. Обуздание провокаторов — не только в интересах общества в целом, оно в интересах и самих провокаторов, хотя бы они и не желали этого признать.
Что же делать нам, православным людям? Здесь уместно вспомнить «Заявление Высшего Церковного Совета»: «Обращаясь к людям, религиозные и национальные чувства которых были глубоко оскорблены как самим актом кощунства, так и последовавшей за ним пропагандистской кампанией, Церковь призывает воздержаться от любых попыток мести, от любых незаконных, тем более насильственных деяний, в то же время благословляя мирные гражданские действия, направленные на ограждение православного народа и его святынь от вражды и кощунства. Всех верных чад Русской Православной Церкви просим хранить мирный дух и молитвенное предстояние перед Богом». У нас есть государство; ловлей вандалов должна заниматься полиция, чем она и занимается, а наказанием их — прокуратура, чем она и займется. Это прямая обязанность государства — поддерживать мир и пресекать провокации.
