О церковном политиканстве и приоритетах

Наше общество больно, тем более, наше церковное общество. А как иначе, если «истинное христианство там, где находятся мои „товарищи по партии“, а там, где политические оппоненты — мрак преисподней и вечная погибель»?..

Станет ли кто отрицать, что наше общество больно? Тем более, наше церковное общество. Заболеваний — целый букет, и одно из них есть политиканство. В принципе это можно назвать грехом против первых двух заповедей Декалога. А как иначе, если для человека, считающего себя христианином, некая политическая или национальная доктрина становится важнее Христа и Его Церкви? Или даже так: истинное христианство там, где находятся мои «товарищи по партии», а там, где политические оппоненты — мрак преисподней и вечная погибель.

Практически это реализуется следующим образом: если некто совершает антицерковный поступок, но поступок этот «освящен» протестом против политической системы, столь нелюбимой нами, это или извиняет данный поступок или, по крайней мере, смягчает его негативное восприятие. Если иерархия той или иной Церкви устами своих представителей выказала симпатию в адрес политической силы нам неприятной, значит, эта иерархия ведет себя не по-христиански.

И в этом мнении между собой абсолютно схожи радикалы из противоположных лагерей. Это один и тот же дух, только с разными векторами, направленными «вправо» или «влево».

Главными признаками церковного политикана являются черно-белое мышление, нетерпимость к чужому мнению, и, самое главное — возведение своего частного мнения в ранг Христовой Истины. Так, в последнее время можно услышать следующие высказывания: «плоды демократического люциферского правления», «сатана — скорее сам Путин и его клика».

Проблема не в том, что мы имеем разные политические взгляды

Это как раз нормально («ибо надлежит быть и разномыслиям между вами» (1Кор.11:19)). Проблема начинается тогда, когда мы начинаем ненавидеть своего брата во Христе, имеющего мнение, отличное от нашего.

Отношение Церкви и власти много сложнее. Если окинуть взглядом церковную историю, можно отметить интересный факт: Церковь, как правило, не выступает против власти. Против любой власти.

Я не стану возражать на вульгарные стереотипы, дескать: «попы всегда прислуживали власти», поскольку наличие сотен тысяч мучеников, пострадавших от тех или иных властей, это опровергает.

Но факт есть факт. Первые христиане страдали от римских императоров, но не призывали к революции против них. Они за них молились.

И апостол Павел не собирал митинги под римским Сенатом, протестуя против незаконного захвата власти Нероном в результате отравления его предшественника — Клавдия. Он призывал за него молиться.

Не может Церковь призывать к бунтам

Если, конечно, покопаться в источниках, то наверняка можно найти другие прецеденты, но общая церковная практика такова: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим.: 13:1).

Значит ли это, что мы беспрекословно должны рабски покоряться всем вышестоящим, особенно, если эти вышестоящие творят зло? Не вдаваясь в особые экзегетические изыскания, можно с большой уверенностью сказать, что нет. Однако нет в Священном Писании призыва к социальным или политическим революциям. У каждого христианина есть право принимать или не принимать ту или иную власть, но важно не распространять это приятие/неприятие на Христа и не призывать к бунту саму Церковь либо же возмущаться отсутствием этого призыва.

Церковь не бунтует, а молится: «о богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея» и сама же разъясняет почему — «да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте». Посыл понятен — «Господи, помилуй эту власть, чтобы она не мешала нам исполнять Твои заповеди». И такие или им подобные молитвословия звучали всегда. И при языческих правителях, и при императорах-гонителях, и при императорах-христианах, и при государях благочестивых, и при тиранах, и при турецких султанах, и при католических королях — везде, где бы ни находилась православная христианская община, она непременно молится о властях.

Означает ли это потворство существующему политическому режиму?

Очевидно, что нет. Как не является потворством и попытка ведения диалога с этим режимом. Так же очевидно, что мое подчинение светской власти ограничено невмешательством этой власти в мою духовную жизнь. Если власть требует отречения от Христа, я не подчинюсь. В остальном же у меня нет никаких религиозных оправданий не платить налоги или нарушать светское законодательство.

Церковь однозначно расставляет приоритеты: «тихое и безмолвное житие» ее паствы много важнее красивых политических лозунгов и перманентного размахивания тем или иным флагом.

Конечно, велик соблазн объявить свою политхотелку священной войной, а свой митинг — «молитвенным стоянием» и борьбой за высшую справедливость. Но зачем же загонять Вселенскую Церковь в прокрустово ложе собственных идеологических предпочтений, если она там все равно не умещается? Церковь все равно глубже, шире и выше любых политических теорий, учений и схем.

В этом контексте приходит на память подчеркнуто корректное название документа, регулирующего вопросы церковно-государственных отношений, принятого на Архиерейском Соборе РПЦ в 2000 году: «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Даже не концепция, а «основы концепции». И, кстати, в этот документ стоило бы почаще заглядывать.

Итак, давайте, господа, расставим все точки

Если мой брат во Христе является сторонником некой политической силы или лидера (Путина, Немцова, Януковича, Тимошенко — не суть важно), это его личное право. Я могу с ним дискутировать и даже ругаться. Но я не имею никакого права его ненавидеть. В пылу полемики я не должен забывать, что это все же мой брат, как бы ни был мне неприятен, мерзок и гаден его политический выбор. Это именно политический выбор — не более и не менее.

Одновременно, если представитель иерархии моей Церкви (пусть и Первоиерарх) находит нужным вести диалог с определенным политическим режимом, а то и поддержать его, я могу возмущаться, спорить и возражать. Но, опять-таки, это не дает мне права отказывать в должном почтении сану этого иерарха, говорить о нем в уничижительном тоне или называть его просто по фамилии, игнорируя церковный этикет.

Я уже не говорю о «громких уходах» из Церкви с громким хлопаньем дверью и принятием театральных поз. Из Церкви уйти можно только в вечную погибель, иначе не бывает. И даже недостойное поведение церковной иерархии (если оно действительно таковое) не может послужить оправданием. Мы знаем множество святых архиереев, которые пострадали от своих собратьев, но ни Златоуст, ни Филипп Московский не стали уходить из Церкви или создавать некую параллельную «истинно-православную» структуру.

Иногда нужно посмотреть на себя не с точки зрения сиюминутной конъюнктуры, не с точки зрения: «что станет говорить княгиня Марья Алексевна!», но с точки зрения вечности. Насколько действительно важна наша борьба, насколько в этой борьбе мы остаемся христианами, не поменялись ли местами наши ценности, не заслонили ли они Христа? Не грешим ли против первой Заповеди?

Давайте все-таки попробуем правильно расставлять приоритеты и в первую очередь быть христианами.

http://orthodoxy.org.ua/content/o-tserkovnom-politikanstve-i-prioritetakh-54 120