«ВНЕШКОЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ДОЛЖНА ВЗЯТЬ НА СЕБЯ ЦЕРКОВЬ»

ИНТЕРВЬЮ С ПРОТОИЕРЕЕМ БОРИСОМ НИЧИПОРОВЫМ

На вопросы корреспондента «Православия.Ru» отвечает директор культурно-образовательного Центра «Новая Корчева», заведующий кафедрой психолого-педагогической и социальной поддержки детей и молодежи группы риска Тверского университета, кандидат психологических наук, Заслуженный учитель РФ, настоятель храма Илии пророка села Селихово города Конаково протоиерей Борис Ничипоров.
— Отец Борис, Вы росли в неверующей семье?
— Я из неверующей семьи, но совсем недавно моя двоюродная сестра выяснила, что мой дед по отцу был священником в Пензенской области. Сохранилось очень мало документов, поэтому можно только предположить, что после закрытия храма он стал регентом в мужском монастыре. Дед умер рано, отец был юнгой взят на флот и стал убежденным атеистом. Я был его надеждой. Закончил университет, быстро защитился. Внешне все складывалось благополучно, но был внутренний кризис, и в 1980 году я крестился. Отец пережил это очень тяжело.
— Почему в университете Вы выбрали психологический факультет?
— Практически я его не выбирал. Я серьезно занимался баскетболом, играл в московском «Динамо» и в сборной России. Затем меня отдали первым защитником в «Буревестник» (тогда игроков тоже отдавали, продавали, меняли) и там предложили на выбор два факультета МГУ: психологический и экономический. Я решил, что экономист из меня никакой (сегодня я так, пожалуй, не думаю), и только поэтому предпочел психологический. Первые два курса больше играл, чем учился. В принципе мог так доиграть до диплома, но надо было выбирать: либо делать спортивную карьеру, либо получать образование. Ушел из большого спорта. Считаю, что при росте 180 см и так многого добился в баскетболе. Закончил университет как клинический психолог, распределился в Университет дружбы народов, защитил диссертацию по проблемам детской шизофрении, заведовал лабораторией. Моим научным руководителем была основательница отечественной патопсихологии Блюма Вульфовна Зейгарник — женщина очень мудрая, прожившая трудную жизнь. Ее муж был репрессирован, она сама воспитала двоих сыновей. Блюма Вульфовна много дала мне не только как ученый. Но она была далека от религии и очень тяжело переживала мое крещение.
— Среди преподавателей в МГУ не было верующих людей?
— Эта тема на лекциях не звучала. Немножко рассказывал мне о христианстве мой приятель Иван Вавилов (ныне отец Иоанн — настоятель храма прп. Сергия Радонежского в Крапивниках), учившийся на два курса старше меня. Но решение о крещении я принял самостоятельно. Крестившись, ушел работать в издательский отдел, который возглавлял владыка Питирим, тогда еще архиепископ. Два года работал в отделе проповедей. К священству совсем не стремился, но мой духовник отец Георгий Бреев настоял на том, чтобы я стал священником. Я очень уважаю отца Георгия, он по-прежнему является моим духовником; тем не менее я до сих пор не уверен, что достоин священства. Господь рассудит, хороший ли я священник. Рукоположиться в Москве тогда было сложно, и я рукоположился в городе Конаково Тверской области.
— Как к этому отнеслись Ваши коллеги?
— Плохо. Мой телефон замолчал, меня стали обходить стороной. Единственный, кто с пониманием и сочувствием отнесся к моему выбору, был философ из методологической школы Щедровицкого Олег Игоревич Генисаретский. Мы дружим до сих пор. Сегодня он, конечно, никакой не щедровитянин, а христианский философ.
Позже все восстановилось. Я начал вести семинары на том же психфаке МГУ, а сейчас читаю курс онтологической психологии в Тверском университете. Сначала это был факультативный курс, сегодня это основной курс на психологическом факультете.
Тогда, в 1983 году, ни о какой социально-педагогической работе не могло быть и речи, хотя у меня был опыт: работал со студентами, потом на базе ЦК ВЛКСМ организовал детско-юношеский клуб. Фактически этот клуб был прообразом «Новой Корчевы». Корчева — город, находившийся рядом с Конаково и затопленный в 1937 году во время строительства Иваньковского водохранилища и канала имени Москвы. Название предложил мой друг профессор Андрей Борисович Зубов. Мы начали работать в 1989 году. Сначала пришло всего 10 детей. Я стал вести библейский кружок. Дети даже не ходили в церковь. Несколько раз нас пытались закрыть. Затем стали развиваться, организовали хоровой кружок, ремесленные мастерские, но все же действовали как воскресная школа. Это было время расцвета воскресных школ, но уже тогда я считал, что надо интегрироваться в государственную структуру. Было сильное противостояние со стороны гороно и областного начальства. Непривычен был сам факт, что государственное учреждение будет возглавлять священник. Знаю, что деятельность бывшего замминистра образования Александра Асмолова вызывает много нареканий, но мне он помог: вместе с ныне покойным Алексеем Константиновичем Брудновым они пролицензировали мою программу по нравственной психологии. Я получил возможность преподавать ее в детских садах. Повезло мне, что и глава администрации Конаково поверил в меня и открыл нас своим указом. Уже 7 лет мы на госбюджете. Наш центр — один из самых больших в провинциальной России. Сегодня в нем обучается 640 детей, работает 57 педагогов, а вместе с совместителями — около ста.
— С помощью демагогических лозунгов о том, что Россия — многоконфессиональная страна, можно свести на нет любую творческую инициативу православных. Как Вам удалось этого избежать?
— Без поддержки министерства и администрации Конаково пробиться было бы гораздо трудней. Но юридически, на мой взгляд, проблема решается просто. «Новая Корчева» — внешкольное учреждение, аналогичное клубам, секциям, дворцам молодежи. Обучение игре на фортепиано, керамическому делу, дзюдо и самбо, хоровому пению не имеет никакого отношения к конфессии или идеологии. Следовательно, нет никакого нарушения закона в том, что государство финансирует эту часть обучения. Другое дело, когда эти же дети приходят к нам по воскресным дням на Литургию. Церковь у нас отделена от государства, поэтому все церковные расходы должна брать на себя. В центре обучается несколько мусульман. Есть и русские дети, которые не хотят ходить в храм. Я разрешаю этим детям у нас учиться. Но таких детей немного. У нас хорошая база для воцерковления. Например, хоровики всегда воцерковляются очень быстро. Ведем большую международную работу. Считаю, что дети должны видеть мир. Не надо бояться, что если они зайдут в костел и послушают там орган, то сразу перейдут в католичество. Наоборот, именно открытость укрепляет их в Православии. Это я говорю на основании нашего опыта. Основная идея нашей работы — идея праздника, праздничного отношения друг к другу. Праздник должен быть двуединым. Он начинается в храме, но потом он продолжается. Кстати, мы не очень любим петь со сцены духовные песнопения. Они неотделимы от церковной службы. В репертуаре хора много народных и лирических песен.
— Ваш пример нетипичен. Как правило, в российской глубинке отсутствует приходская жизнь. В чем причина?
— Мне кажется, что многие священники еще не научились работать с людьми. Но все же я бы не говорил так категорично, что в провинции нет приходской жизни. Я возглавляю отдел образования и катехизации в Тверской епархии, поэтому хорошо знаком с ситуацией. Появляются огоньки. Недавно в Торжке на чтениях в честь преподобного Ефрема Новоторжского познакомился с замечательным батюшкой, который, узнав, что в школе поселка, где он служит, очень развито краеведение, спокойно, никому ничего не навязывая, стал привлекать педагогов к разным работам в церкви. А то многие священники добиваются, чтобы их пустили в школы, не задумываясь о том, что они там будут делать. Рассказывать детям о Боге? Это важно и нужно, но ограничиваться этим нельзя. C помощью этого можно сформировать христианское сознание ребенка, но молиться он все равно не начнет. Надо думать о том, как добиться реального воцерковления ребенка, его сердечности.
Иногда священники просят денег у спонсоров или администрации. Это неправильно сформулированная просьба. Не деньги надо просить, а формулировать проект. Например, я хочу пошить костюмы для хора или мне нужна сметана для проведения масленицы. Надо пригласить спонсора на приход. Увидев реальную работу, он, возможно, даст и больше денег. Но он уже будет не равнодушным благодетелем, а заинтересованным участником проекта.
— Есть ли вообще такое понятие: «православная педагогика»?
— На Западе есть целая сеть протестантских и католических школ и университетов. У них есть свои лагеря, свое телевидение. При отсутствии стабильной экономики такая структура не может быть создана. Большинство населенных пунктов России не имеет возможности содержать негосударственные учреждения. Например, в Тверской области очень мало негосударственных школ. Пусть математике и физике дети учатся в государственных школах. Но вот воспитательную часть, внешкольное образование должна взять на себя Церковь.
Я не против православных школ. Было бы финансирование. Но нельзя забывать, что дух открытости, любви, снисхождения должен превалировать над духом палочной дисциплины. Это мы уже проходили в XIX веке. Как можно было ставить на горох читать Псалтырь? Так и формировались атеисты. Чтение Евангелия и Псалтыри — праздник, и преступно превращать его в наказание.
Любой православный человек понимает, сколь велика роль монашества в христианстве и в истории России. Я с глубоким уважением отношусь к монахам. Раз в году по благословению владыки Виктора мы обязательно ездим в Оптину пустынь и в Троице-Сергиеву лавру. И среди бывших воспитанников нашего центра есть юноши и девушки, которые готовятся к постригу. Дай им Бог. Но монахами становятся единицы. Вернее, монахами не становятся, а рождаются. Поэтому нельзя воспитывать монахов. Большинству предстоит жить в этом жестком, сложном, лукавом мире. Но другого нам никто не предложил. Задача православных педагогов — не спрятать ребенка от мира, а подготовить его к встрече с миром, дать ему нравственную основу, с помощью которой он сможет сохранить себя как личность. Для этого мы сами должны уметь жить в этом мире. В то же время воспитание — не поучение, а совместное с ребенком проживание жизни. Старец Таврион говорил, что надо не учить, а показывать.
— Вы считаете, что мальчиков необходимо обучать борьбе?
— Конечно. Двор жесток. Раз ты не такой, как все, тебя обязательно будут бить. Христианин должен уметь защитить себя, своих близких, свою веру. В «Новой Корчеве» все мальчики, включая хоровиков, занимаются самбо или дзюдо.
— Сегодня иногда приходится слышать, что православная семья обязательно должна быть многодетной.
— Нужно благоразумие. Многодетная семья — прекрасно, но не всем по силам этот крест. Ведь ребенка надо не только родить, но и воспитать. Я уже не говорю об огромном количестве семей, в которых воцерковлен только один из супругов (чаще, конечно, жена), но и далеко не все полностью воцерковленные семьи в состоянии воспитать более одного ребенка. Например, у нас в Конаково только одно стабильно работающее предприятие, где работники получают нормальную зарплату — Конаковская ГРЭС. В идеале, безусловно, православная семья должна быть многодетной, но надо войти в конкретную ситуацию каждой семьи. Лично у меня трое детей.
— Насколько мне известно, Ваша семья до сих пор живет в Москве.
— Не поехала моя матушка жить в Селихово. Но я постоянно бываю в Москве, всегда участвовал в воспитании детей, был в курсе всех их проблем, помогал им. Старший сын — филолог, 14 марта будет защищать диссертацию по Бунину. Дочь учится на экономическом факультете университета МПС, младший сын — в 7-ом классе гимназии. Старшие дети не ушли из Церкви, надеюсь, что и младший сохранит веру.
— Отец Глеб Каледа считал, что крест жены священника тяжелее монашеского.
— Когда я рукополагался, мы были молоды, романтичны, многого не понимали. Не знаю, согласилась бы моя матушка сегодня…
— Несмотря на то, что среди Ваших университетских преподавателей не было верующих людей, в предисловии к своей книге «Введение в христианскую психологию» многих из них Вы вспоминаете с благодарностью.
— Конечно, я благодарен тем, кто меня воспитывал в университете. Если же говорить о психологии как науке, то ее можно разделить на 2 части: аскетику и современную психологию. Аскетика — путь к спасению, но в советах и пояснениях святых отцов содержится глубочайшая наука о душе, которую надо донести до современного читателя, в том числе и до современных психологов, которые ничего о ней не знают. Святоотеческая литература — вершина психологии, но и без знания современной психологии пастырю не обойтись.
— Вы являетесь сторонником преподавания психологии в духовных учебных заведениях?
— Дело нужное, но сегодня не хватает специалистов, нет и пока не может быть специальных учебников, ведь учебник — результат исследований. На мой взгляд, пока нет учебников, пусть преподают светские специалисты, даже неверующие. Священнику надо знать историю психологии, иметь представление о фрейдизме, гештальт-психологии и других направлениях. Не для того, чтобы стать психоаналитиком или гештальтистом, а для того, чтобы понять психологию современного человека. Отрадно, что в Российском православном университете по благословению отца Иоанна (Экономцева) планируется открытие психологического факультета. Его деканом скорее всего будет выпускник психфака МГУ отец Андрей Лоргус. Я хорошо знаю отца Андрея и думаю, что это правильный выбор.
— Приближается Великий Пост. Многие нецерковные или малоцерковные люди представляют это время унылым и мрачным, а ведь на самом деле пост — это радость.
— Христианство принесло в мир гармонию, которой не было в дионисийстве. Вспомните «Пир во время чумы». В городе чума, надо плакать, ухаживать за больными, хоронить умерших, а народ говорит: нет, мы не хотим видеть реальности, страдания, печали, мы хотим веселиться несмотря на то, что происходит. В этом глубочайшее противоречие дионисийства. С одной стороны, это первый опыт пира, радости, всенародного веселья, а с другой стороны — пир во время чумы, кровь, противоестественная радость, нечувствие к чужому горю, вольница вне сдерживающего начала, вне закона. У поздних греков была задача соединить Аполлона и Диониса, но только Христос снял проблему Закона и Благодати.
Пост — не время для веселья и праздников. Тем не менее, я согласен, что это радостный период. Ведь это время покаяния, а в покаянии мы обретаем радость. Кроме того, есть ряд богослужений, совершаемых только Великим Постом: Пассии, Великий покаянный канон, Литургия Преждеосвященных Даров. А Страстная неделя! Без Великой Пятницы нет Пасхи. К сожалению, нашим певчим редко удается участвовать в Литургии Преждеосвященных Даров, но в каноне св. Андрея Критского, в Пассиях, в богослужениях Великой Пятницы они участвуют всегда. Без этого невозможно почувствовать и пережить Пасху.