В Капице никогда не было ни доли догматизма

Смерть Сергея Капицы вызвала единодушную скорбь всей читающей, думающей России

Ушел из жизни великий ученый Сергей Капица. О его выдающейся роли в российской науке и человеческих качествах рассказывает член Президиума РАН Андрей Кокошин, который проработал с Сергеем Петровичем более 30 лет.
Похоже, это некая наша национальная особенность: вернее всего российское общество консолидируется вокруг грустных событий. Смерть Сергея Петровича Капицы, выдающегося просветителя, популяризатора науки в нашей стране, вызвала единодушную скорбь всей читающей, думающей России.

— Смерть Сергея Петровича Капицы общество восприняло очень болезненно: об этой утрате продолжают говорить и писать все СМИ, независимо от их политической ориентации. Получается, что в наше сложное время Капица стал своего рода консолидирующей фигурой, ведь в оценке его роли в российской истории солидарны все. Почему так произошло, в чем секрет всеобщей народной любви к Сергею Капице?

Очень многие в обществе ценили в Капице и его знания, и его совершенно особую интеллигентность, и его очень высокие этические принципы. И, конечно, Капица известен, как выдающийся популяризатор науки. Он был не только физиком, но и человеком широких научных интересов. Я с ним был достаточно близко знаком не менее 30 лет, еще с советского времени, когда он гремел своими передачами «Очевидное — невероятное» — они тогда шли по ТВ значительно чаще, чем в постсоветские годы, и наука была гораздо популярнее, притягивала гораздо больше общественного интереса, чем это, к сожалению, имеет место сегодня. Но память, уважение люди хранят в своих сердцах.

Сергей Капица был достойнейшим сыном своего отца, Петра Леонидовича Капицы, одного из самых выдающихся физиков XX века, ученика великого Резерфорда. Петр Леонидович Капица также был человеком высочайших морально-этических принципов, он не боялся смело общаться с сильными мира сего, начиная со Сталина, имел довольно сложные отношения с Берией, который отодвинул его на несколько лет от большой науки. Отец и сын Капицы — это тот редкий случай, когда сын унаследовал от отца очень многое.

— Каковы были научные интересы Сергея Петровича в последние годы?

Сергей Капица очень глубоко и тонко чувствовал современную физику, химию, современную биологическую науку. Если говорить о молекулярной биологии, то она во многом стала полем, которое пересекается с физикой. Да и между современной физикой и современной химией сейчас трудно провести разграничения. Сергей Петрович имел достаточно глубокие знания в ракетно-космической технике, в радиолокации.

Мы с ним могли говорить и на социально-экономические темы. Помню, одна из его передач несколько лет назад была посвящена роли технократии в современных политических системах. Мы с ним в рамках этой темы рассуждали о том, что без технократии, оптимальным образом встроенной в политический процесс, в органы власти, трудно организовать успешную национальную научно-промышленную политику, обеспечить инновационные прорывы, создавать инновационные производства.

— Какова, на ваш взгляд, будет теперь судьба просветительской миссии? Необходимо популяризировать науку и дальше, как это делал Капица?

В этом есть колоссальная потребность — если мы, конечно, серьезно относимся к тем задачам, которые провозглашены по модернизации и инновационной экономике. Научные прорывы обеспечиваются не отдельными энтузиастами-одиночками и не отдельными компаниями, а тысячами людей, которые должны говорить на одном языке — языке современной науки.

Одна из особенностей Сергея Петровича заключалась в том, что он блестяще владел этим универсальным языком науки. Причем в нем, в Капице, никогда не было ни доли догматизма. Капица всегда исходил из того, что есть что-то непознанное, непонятное и всегда нужно давать шанс тем ученым, которые выходят за пределы познанного. Мне очень трудно на сегодняшний день представить, кто мог бы заменить Капицу. Это действительно страшная утрата для нашей науки, для нашего общества.

Сергей Капица с молоком матери впитал русскую, российскую, советскую не только научно-техническую, но и общую культуру. Он мог говорить и о живописи, и о музыке, и о литературе. Найти замену такому человеку очень трудно, почти невозможно. Но надо искать. Может, это будет не один человек, а несколько. И передачи, подобные «Очевидному — невероятному», нужны просто позарез, без них у нас ничего не получится.

— Есть ли сейчас люди, которые готовы подхватить просветительский факел Капицы?

В советское время сама работа на ТВ, работа в таком популярном телепроекте уже сама по себе была стимулом. Сегодня для способных людей, в том числе и в области науки, существует множество других стимулов. И они лежат в значительной степени в материальной сфере, хотим мы этого или нет. Нужно создавать стимулы для такой популяризаторской деятельности.

— В последнее время часть интеллектуальных элит впала в «научный пессимизм» — по поводу перспектив российской науки все больше негативных прогнозов. Сергей Петрович здесь был пессимистом или же верил в прорыв, в возрождение?

Капица был оптимистичный человек, он не смотрел на российскую науку как на нечто стагнирующее. Мы с ним обсуждали последние достижения российских ученых, о которых, к сожалению, общество знает не очень много.

Регулярно на Президиуме РАН заслушиваются доклады о достижениях в самых разных направлениях науки. В некоторых направлениях мы занимаем позиции в первой мировой тройке, где-то — впервой пятерке, где-то есть ситуация похуже. Но то, что мы остаемся по-настоящему великой научной державой, — в этом нет никаких сомнений.

Другое дело, что нужно увеличивать расходы и на фундаментальную, и на прикладную науку, и омолаживать научные кадры. У нас хило финансируется аспирантура, на низком уровне остаются зарплаты в НИИ, слабее, чем нужно, развита система грантов.

Но интерес к науке у молодежи остается. Вместе с тем нужно прилагать усилия, чтобы подняться на более высокий уровень. Великое дело Сергея Петровича Капицы необходимо продолжать.

Материал подготовили Роман Попков, Александр Газов