 |
| Российская газета | Епископ Панкратий (Жердев) | 17.08.2012 |
Недавно на Валааме прошло заседание Русского географического общества
с участием президента. Наш корреспондент побывал на острове накануне. О жизни обители «РГ» рассказал ее настоятель, наместник монастыря, епископ Панкратий (Жердев).
— Правда ли, что Валаам могут закрыть для женщин?
— Нет. У нас есть скиты, например, Всехсвятский, где посещение женщин ограничено до одного раза в год. Но совершенно закрывать Валаам для женщин — вряд ли это возможно, да и не нужно.
— Монастырь можно считать восстановленным?
— Нет, конечно. Восстановить за 20 с небольшим лет построенное за 200 физически невозможно. Сейчас практически восстановлены все основные скиты, осталось 2−3 на дальних островах. Но мало восстановить скит, надо восстановить и скитскую, монашескую жизнь. Скитская жизнь, тем более на удаленных островах, особенная, послать туда любого брата невозможно, нужен опытный человек, который знает, как бороться с искушениями, как молиться.
— Разве стремление к уединению — редкая вещь среди монахов?
— В принципе, монашество подразумевает уединение. Общежительная жизнь в монастыре — скорее первый этап. А затем для многих полезно быть в уединении, вдали от соблазнов, где меньше всякого рода попечений и больше возможность посвятить себя Богу. Жить так, чтобы вся жизнь была пронизана Богообщением, — скит для этого создан. А в старину у нас было еще и отшельничество. Но это исключительный подвиг, его у нас уже 150 лет как нет. Люди не достигают того уровня, чтобы принять такой образ жизни.
— Но ведь в 70-х годах в горах Кавказа были отшельники.
— Я сам там провел год вместе с моим другом отцом Симоном, он жил в горах потом еще почти 10 лет, писал в уединении замечательные духовные стихи.
Кавказское пустынничество в советское время возникло главным образом потому, что мало было монастырей. Мужских — всего 4 на весь СССР. И надо было преодолеть большие преграды, чтобы попасть в них. Потому некоторые люди, стремящиеся к монашеству, шли отшельничать в горы Кавказа. Меня пригласили туда в начале моего церковного пути, когда я приехал поступать в семинарию Троице-Сергиевой лавры. Поступил и уже из лавры поехал на Кавказ.
И как это обычно бывает, через год столкнулся с немалыми искушениями. В кавказской «пустыне», главным образом в Абхазии, жили самые разные люди: и высокой духовной жизни, и обычные, которым неплохо было бы пожить в общежительном монастыре, чтобы научиться смирению, послушанию и терпению.
Были среди пустынников и люди явно прельщенные (духовно поврежденные).
Через год я приехал к своему духовнику отцу Кириллу за советом, и он мне сказал, что надо оставаться в лавре. Я, честно говоря, был очень огорчен. Хотел вернуться. Но вскоре там началась война.
Общежительный монастырь — это становление монашеской жизни, гармонизация души и подготовка к более сложным искушениям и более высоким духовным состояниям. Здесь главное — борьба со страстями (а они очень хорошо раскрываются в общежитии) и возрастание в смирении через послушание.
Кто-то из отцов удачно сравнил жизнь братьев в общежитии с камушками на берегу моря. Они волнами обкатываются, друг о друга трутся и становятся гладкими, кругленькими — даже кирпич. А братья сталкиваются друг с другом и, смиряя себя, «сглаживают острые углы». Это быстро не происходит.
— Трудников на Валааме хватает?
— Не хватает. Помощь нужна всегда. Слава Богу, несколько лет назад возникло волонтерское движение. Приезжает много молодых людей из разных стран — России, Америки, Европы и даже из Японии. Среди них есть как христиане, так и далекие от религии.
— Паломников много?
— Много. Паломничество — тоже определенный труд для человека. У паломника есть свои трудности и искушения. Но если они преодолеваются должным образом, то человек получает немалый духовный плод. Но паломники составляют лишь пятую часть от всех приезжающих на Валаам.
— Все земли острова принадлежат монастырю?
— Только часть Центральной усадьбы, земля под скитами, другими памятниками, все остальное — земли лесов или сельхозназначения.
— На Валааме несколько раз был в гостях президент России. Что притягивает первых лиц в монастыри?
— То же самое, что и остальных. Они также все чувствуют и переживают. Необходимость побыть в святом месте для них может быть еще важнее, чем для обычного человека. У них же огромная нагрузка, ответственность, тяжелейшие стрессы. И душа, конечно, ищет укрепления. Когда Путин приезжал к нам, он стоял в храме и молился вместе со всеми, исповедовался и причащался.
— Вы возглавляете Синодальную комиссию по канонизации святых, расскажите, как она сейчас работает.
— Основные принципы остались прежними. Мы работаем с поступающими из епархий материалами и принимаем решение исходя из того, насколько рассматриваемые материалы соответствуют критериям канонизации, существовавшим в Русской православной церкви и подтвержденным постановлениями Архиерейских соборов и Священных синодов.
— Однажды почти сенсационно для светского мира прозвучало предложение канонизировать Федора Достоевского. Пресс-служба Патриархии давала пояснения: не все в жизни Достоевского можно взять за образец.
— Человек не рождается святым. Равноапостольный князь Владимир, по сути, прожил две разных жизни. Одна — до обращения ко Христу и совершенно другая — после. Потому, если когда-то человек курил или играл в рулетку, не надо думать, что он не сможет быть канонизирован. Важен итог жизни. Святой праведный Иоанн Кронштадтский, бывало, по совету тогдашних врачей курил сигары. Но он почитается Церковью, по молитвам к нему совершаются чудеса, и жизнь его безупречна с христианской точки зрения.
Акцент
— Многие мои светские знакомые любят повторять: «Если в Церкви есть старцы, то пусть выйдут и заявят о себе. И погромче. Чтобы мы слышали не только официальные голоса…» Вот вы говорите, что самый высокий уровень для монаха — отшельничество, а мир требует их «выйти». Что вы скажете по этому поводу?
— Миру нужны монахи. Потому что монахи — свет миру. А свет монахам — ангелы. Так говорили святые отцы.
Конечно, служение миру является обязанностью монаха. Но для того чтобы человек обрел то, чем он может по-настоящему служить миру, сначала нужен уход от греха, от зла, которым переполнен мир. И самое главное, нужен подвиг, преодоление греха в самом себе. Для этого и существует аскеза, молитва, пост, бдение. Это не самоцель. Это путь к стяжанию благодати Божией.
Серафим Саровский, прежде чем стать таким, каким мы его знаем, много лет положил в монастыре, в уединении и в пустыне на тяжелую борьбу с самим собой, со своими грехами, страстями, с «ветхим» человеком внутри себя. То же самое можно сказать и о преподобном Сергие Радонежском и о других святых. Сложно назвать того, кто бы сразу стал святым старцем среди городского шума. Хотя есть, конечно, исключения. Но все же монашеский путь преимущественно подразумевает уход от «мира». Или даже бегство, как говорил Арсений Великий, «бегай людей и спасешься».
Людям нужны старцы, поэтому нужны условия для «бегства» от «мира». А сегодня «мир» все больше и больше вторгается в обители. Особенно через такие удобные современные вещи, как Интернет. Казалось бы, человек в полном одиночестве на Афоне. Но если у него Интернет, весь мир в его келье.
Валаам чем хорош? В зимние месяцы мы — в уединенном состоянии. Часто слышу: как вы здесь зимой живете? Это же так трудно! Но все трудности меркнут по сравнению с благом, которое мы получаем. Зимой как раз и наступает время настоящей монашеской жизни. Летом раздаем, зимой — собираем.
