 |
| Радонеж | Священник Георгий Максимов | 14.08.2012 |
Весной на Украине началось обсуждение инициативы о полном запрете абортов на законодательном уровне. Многие высказались, прозвучала и позиция по этому вопросу митрополита Киевского Владимира. Владыка точно излагает учение Церкви, когда говорит, что аборт это убийство и тяжкий грех, который и духовно и физически сказывается на женщине, сделавшей его. Действительно, согласно церковным правилам, выраженным св. Василием Великим, «…те, которые дают снадобья, вытравливающие младенца, суть убийцы, равно как и те, которые принимают убивающие зародыш отравы». Далее, совершенно справедливо митрополит говорит и то, что с абортами нужно бороться. Но почему-то при всем этом он выступает против законодательного запрета на аборты, и утверждает, что бороться с ними можно только просветительской деятельностью: «Надо действовать словом, сердцем, рычагами морализма, культуры, жизнедеятельности и прочее. Но издать закон нельзя. Но что этот закон даст? Надо встречи систематические, которые во многих наших приходах ведутся, надо сказать, что даже имеют заметный успех. Но узаконить это, по моему мнению, нельзя, поскольку это еще более операции сделаются и будут калечить друг друга и не будет никому ни от кого помощи и вразумления».
Эти слова, произнесенные известным и уважаемым архиереем, вызвали огорчение и смущение у многих православных христиан, а неправославным дали повод хулить нашу Церковь, как якобы поддерживающую «индустрию абортов». Действительно, позиция, выраженная в процитированных словах, очень уязвима для критики. Неудивительно, когда против запрета выступают те, кто утверждает, будто неродившийся ребенок не является человеком, а просто «куском мяса», поэтому «это никакое не убийство» и запрету подлежать не должно. Но когда православный человек, который знает и говорит, что это убийство человека, выступает против запрета на такие убийства, — как такое можно понять? Может быть и запрет на другие убийства удалить из законодательства? Мол, какой от него прок, лучше переубеждать будущих убийц «словом, сердцем, рычагами морализма, культуры, жизнедеятельности»?
В теме про аборты меня всегда удивляло лицемерное отношение к ней нашего общества и законодательства. Если мать убьет новорожденное дитя, то получает и общественное порицание — даже со стороны светских людей, — и уголовное преследование со стороны правоохранительных органов. Но если эта же мать этого же ребенка убьет до того, как он покинет ее утробу, то и со стороны общества «все в порядке», и со стороны правоохранительных органов «никаких проблем». Более того, государство ей обеспечивает медицинский уход, как будто она больная или потерпевшая.
Это напоминает варварские понятия, бытовавшие, как говорят, среди некоторых горских народов. Если чужестранец заходил к ним в дом, то они считали его гостем, которого надо радушно принять, накормить, обогреть, а при необходимости защищать от опасности даже ценой своей жизни. Но если чужестранец вне стен твоего дома, то он — дичь, на которую можно охотиться, — ограбить, убить. То есть если этот человек снаружи — то делай с ним что хочешь, а если внутри — то защищай и заботься о нем. Отношение нашего общества к детям точно такое же, только наоборот — если внутри, то хоть убей, а если снаружи, то холь и лелей.
Но ведь это один и тот же человек, до рождения и после. Даже у некоторых православных я встречал такой взгляд, что, мол, аборт, конечно, это очень плохо, это грех, но как будто бы все же не такой тяжелый, как убийство. В действительности напротив, аборт даже более тяжелый грех, чем «обычное» убийство. При убийстве зачастую погибает человек, который уже успел пожить и, возможно, чем-то спровоцировал или заслужил такую смерть (говорю это не про всех), в случае же аборта погибает тот, кто заведомо не совершил ничего, заслуживающего смерти. При обычном убийстве нередко жертва имеет возможность защищаться, или убежать (почему и не все покушения успешны), тогда как аборт это всегда убийство того, кто не может ничего сделать, чтобы спастись. Даже когда два бандита стреляют друг в друга и один убивает другого, наш закон считает это преступлением и убийцу судят, но неужели это более тяжкое преступление, чем аборт? Здесь жертва почти ничем не отличается от убийцы, кроме разве что меньшей ловкости, а при аборте взрослые цинично убивают беззащитного ребенка, не имеющего никакого личного греха или злой воли. Но самое главное — убийство в подавляющем большинстве случаев совершают люди посторонние для жертвы, тогда как аборт совершает тот человек, который должен быть самым близким, от которого ребенок ожидает любви и защиты, — убийцей оказывается мать, или и мать и отец, если последний настаивал на аборте или хотя бы согласился на него. Детоубийство это самый мерзкий вид убийства. Осмелюсь сказать, оно даже хуже, чем убийство детьми родителей, потому как от родителей можно получить и доброе и злое, а от нерожденного ребенка заведомо не было никакого зла. Как говорит митрополит Мелетий (Каламарас): «это убийство более наказуемое, и более греховное, и более богоненавистническое, чем любое другое убийство, так как оно отнимает у человеческого существа жизнь еще до того, как оно, это существо, увидит эту жизнь, а главное — до того, как оно примет Таинство Святого Крещения» (http://lib.eparhia-saratov.ru/books/12m/meletii/abortions/9.html).
Теперь собственно к позиции, озвученной митрополитом Владимиром. Во-первых, неверно, что принятие запрета на аборты ни на что положительно не повлияет. Пример стран, в которых вводился такой запрет (послевоенный СССР, Польша 1990-х) показывает, что в результате рождаемость заметно увеличивалась, то есть, эта мера приводила к реальному сокращению абортов. Уже исходя из этого должно быть понятно, почему нужно быть за, а не против запрета — от решения этого вопроса зависит, будут ли жить десятки тысяч человек, и останутся ли чистыми от страшного греха детоубийства десятки тысяч женщин. А это, извините, не мелочь. Уже этого достаточно для ответа на вопрос «что этот закон даст?»
Во-вторых, конечно, запрет не приведет к полному прекращению абортов и те, кто очень хочет убить своего ребенка, все равно найдут способ это сделать. Но такая мера освободит наше общество от моральной ответственности за грехи этих людей. Грех, в том числе и такой ужасный как аборты, всегда был во всех странах. Но далеко не всегда и не во всех странах он считался нормой. Законодательство, помимо создания препон на пути свободного совершения преступлений, является также способом заявить официальное отношение общества к тому или иному преступному действию. Хуже греха может быть только оправдание греха, объявление его нормой. И лично я глубоко убежден, что пока у нас в России детоубийство считается нормой, хорошей жизни у нас не будет. Потому что народ, оправдывающий подобный грех, не заслуживает достойной жизни. И так будет, пока аборты легальны и их индустрия хотя бы отчасти оплачивается из средств налогоплательщиков. А вот если по закону аборт будет объявлен преступлением, то это выведет наш народ из-под ответственности за него. Это уже не норма для нас, мы не оплачиваем это, не заставляем наших врачей заниматься этой мерзостью (в настоящее время акушеры при обучении обязаны проходить практику в абортариях), а тех, кто это делает, мы считаем преступниками. В Германии аборты запрещены по закону, но не установлено наказание за нарушение. Даже это лучше, чем-то, что есть сейчас у нас. По крайней мере общество дистанцируется от этого греха. Но еще лучше, если за убийство нерожденных детей наказание все-таки было бы, и не меньшее, чем за обычное убийство.
В-третьих, стоит сказать о том единственном аргументе, который в состоянии предложить противники запрета абортов (и который обозначен также в речи митрополита Владимира). Вот этот аргумент: если аборты запретить, то женщинам, желающим убить своих детей, придется обращаться в подпольные клиники, где медицинские условия могут быть не на высоте и в результате они получат большой вред своему здоровью. Мне этот аргумент совершенно непонятен. То есть, не надо запрещать убийство, чтобы не создать условий, вредных для здоровья будущих убийц? Где тут логика и хоть какое-то нравственное чувство? Разве не должен убийца получить наказание? Низкий медицинский уровень криминальных абортов — это не отрицательное явление, положительное. Пусть детоубийца тоже рискует, пусть она знает об этом. Пусть детоубийцы при совершении этого чудовищного преступления получают как можно больший вред здоровью. Пусть хотя бы это заставит их задуматься и кого-то, безусловно, убережет от рокового шага.
Да, есть существа женского пола, маниакально стремящиеся истребить свое дитя, их, конечно, ничего не остановит. Но среди женщин, которые делают аборты, немало и тех, кто до последнего сомневается, колеблется, а то и прямо не хочет делать, но испытывает давление близких. Всем этим женщинам запрет поможет не совершить роковой шаг. Законодательный запрет с одной стороны, и угроза здоровью от подпольных абортов с другой стороны будут двумя сильными аргументами за то, чтобы не убивать. И как раз принятие запрета защитит здоровье женщин. Ведь «легальные и квалифицированные» аборты тоже наносят немалый вред их здоровью, и это установленный факт. По некоторым данным, до 90% женского бесплодия является последствием абортов, а ведь есть и много других последствий. Так что, мне кажется, заботиться прежде всего нужно не об убийцах, — чтобы им комфортнее было убивать детей, — а о тех, кто благодаря введению запрета сохранит и душу от греха и телесное здоровье от дурных последствий.
Если женщина не хочет растить ребенка, она имеет на это право — роди и отдай в детдом. Но права на убийство нет ни у кого. Особенно на убийство беззащитных детей. Это касается и жертв изнасилований, потому что зло, которое причинили тебе, не дает тебе права убивать другого человека. А иначе можно и маньяков оправдать, — они почти все в детстве были изнасилованы, но никто ведь не считает нормальным то, что в результате этой травмы они начинают убивать других людей.
Про то, насколько важен такой запрет для выживания нации в условиях демографического кризиса, я не говорю подробно, поскольку это вещь самоочевидная. Но хотелось бы высказать сожаление еще и о том, что при обсуждении упомянутой инициативы на Украине высокий представитель нашей Церкви выступил против запрета абортов, тогда как украинские католики — за. Еретики оказались более последовательны в вопросе противостояния греху — не позор ли это для Православия? Понятно, что Его Блаженство, будучи с одной стороны загружен делами, а с другой стороны обременен болезнями, вероятно, не всегда имеет возможность вникнуть в каждый вопрос, по которому его просят высказаться, но уж его ближайшее окружение должно за такими вещами следить. Между тем складывается впечатление, что митрополит Владимир совершенно не знаком с аргументацией, выработанной и накопленной многочисленными православными антиабортными движениями за последние годы. И, в общем-то, сказанное касается не его одного. Про то, что аборт — это грех убийства, скажет всякий православный, а вот если речь пойдет о запрете на аборт, тут многие начинают мяться и бормотать, что, мол, это радикальная мера. Что же радикального в запрете на убийство, коль ты сам согласен с тем, что это убийство? О какой свободе выбора может идти речь для убийцы? Свобода сделать грех у него все равно остается, но не может и не должно быть свободы убивать и оставаться заведомо безнаказанным.
И не должно быть обязаловки для врачей в совершении этого греха.
И не должно убийство детей быть прибыльным и легальным бизнесом.
И не должны идти на это деньги налогоплательщиков.
И не должен такой тягчайший грех считаться нормальным в обществе.
А раз так, то не пора ли и нам в России начать громче говорить о необходимости полного запрета на аборты в нашей стране? До тех пор пока одна часть народа приносит человеческие жертвоприношения своему эгоизму, а вторая объявляет это нормальным, наш народ не заслуживает ничего хорошего. Не бывает счастья на крови и костях убитых детей. Светские люди могут не знать этого, но мы, православные, знаем, и за то, что молчим, спросит с нас Господь.
В заключение приведу историю, которую мне рассказал один довольно известный священник. Дело было в начале 1990-х годов, когда в храмы пошло много людей, и не все из них толком понимали, зачем. Как-то раз на исповедь к нему подошла немолодая женщина, которая сразу сказала, что не знает, в чем ей каяться. Отец спросил насчет абортов, оказалось, был такой эпизод в ее жизни, но она в нем совершенно не раскаивалась, а когда священник сказал, что это грех, женщина с возмущением начала спорить и ушла со словами, что ей здесь делать нечего. Отец подумал, что эту женщину он больше не увидит, но на следующее воскресенье она снова пришла и настроение у нее было совершенно иным. С ужасом она рассказала, что через несколько дней после первого разговора у нее было видение наяву: днем, сидя в комнате, она вдруг стала проваливаться вниз, в какую-то темень, где стояло много печей. Оказавшись возле одной печи женщина увидела, что внутри горит огонь, а в огне мучается маленькая девочка. И она поняла, что это тот самый ее ребенок, от которого она избавилась посредством аборта. И вдруг в этой женщине пробудились материнские чувства, которых никогда прежде не было (то была ее единственная беременность). И она спрашивает: деточка моя, что же с тобой, почему ты здесь? А девочка поворачивает к ней свою головку и говорит: «А я тебя, проклятую, жду, пока ты сюда придешь и займешь мое место».
Эта непридуманная история напоминает, что, помимо всего указанного ранее, для нас, православных людей, борьба с абортами ведется ради того, чтобы спасти наших женщин и детей от этой страшной участи. И ради того, чтобы исполнить заповедь Божию: «Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение?» (Прит. 24:11).
