 |
| Радонеж | Василий Анисимов | 26.07.2012 |
— Василий Семенович, накануне визита Святейшего Патриарха Кирилла в Киев внимание СМИ обращено к Украине, ее Православной Церкви. Каким будет этот визит?
— Он приурочен ко Дню Крещения Руси и стал уже традиционным. Это праздник для Церкви, для верующих. Святейший Владыка десять месяцев не был в Украине, многим хотелось бы и увидеть, и услышать его, и помолиться вместе. На праздник прибудет весь цвет нашей Церкви, иерархи других Поместных Церквей — это будет грандиозное событие. Несколько лет назад на День Крещение Руси на патриаршей службе на Владимирской горке у памятника святому Владимиру присутствовал тогдашний Апостольский нунций в Украине архиепископ Иоанн Юркович, человек интересный, остроумный. Я спросил его о впечатлениях. Он был в восторге от богослужения, которое, по его словам, было таким возвышенным, что душа пела. Он мне даже сказал, что, когда преставится и вдруг окажется, что там, наверху, все православные, то он скажет в свое оправдание, что присутствовал на этой потрясающей службе Господу у памятника Крестителю Руси. Поэтому визит, торжества, думаю, надо рассматривать прежде всего сквозь призму праздника, радости, которой, согласись, ныне не так много у людей. Все живут с тревогой на челе.
— А запланированы ли традиционные встречи Святейшего Патриарха с интеллигенцией, студентами?
— В программе специальных встреч я не увидел, но запланированы богослужения, где он, конечно, выступит с проповедями, торжества во дворце «Украина», которые он откроет своим выступлением, общение с журналистами. Из опыта предыдущих визитов стоит отметить, что в Украине Святейший Патриарх всегда выступал с концептуальными речами, важными для всей Церкви, Православия, человека и человечества. Мы публиковали все его проповеди, произнесенные в Украине, слова, интервью, даже отдельными книгами их выпускали. Как человек системный, во время каждого визита он выделяет ключевые темы, к которым постоянно возвращается. В первый его визит сквозной темой было единство Церкви, два года назад — Святая Русь, тысячелетнее духовное наследие наших народов. В прошлом году, начиная с первого визита в Чернобыль и кончая последним на Буковину, где Святейший Патриарх посетил крупнейший монастырский приют для сирот, главной темой его выступлений было социальное служение Церкви в современном мире. Темы актуальные, с многоплановой проблематикой.
— А ныне какие темы, по-твоему, актуальны?
— Нам, конечно, не дано предугадать, что скажет Святейший Патриарх, но думаю, он не обойдет вниманием вопросов отношений Церкви и власти, Церкви и государства, поскольку в рамках торжеств пройдут празднования 20-летия Харьковского Архиерейского Собора, 20-летия предстоятельского служения Блаженнейшего Митрополита Владимира. А это напрямую связано с властью, ибо до последнего времени государственная власть, ее антицерковная политика были главной проблемой для Православной Церкви в Украине. Власть не признала Харьковского Собора, грубо нарушая Конституцию и законы, вмешивалась во внутренние дела Церкви, навязывала ей свою волю, создавала расколы, да и до сих пор ни юридические, ни имущественные права Православной Церкви в Украине не восстановлены. То, что Церковь в таких условиях не только выстояла, но и возродилась, — заслуга Блаженнейшего Митрополита Владимира, архиереев-исповедников, как назвал отцов Харьковского Собора Святейший Патриарх Кирилл, всего епископата и верующих.
— Судя по событиям последнего времени, отцов Харьковского Собора повсеместно «затирают». Без них в мае-июне прошли мероприятия, посвященные его юбилею в Харькове и Киеве. Как ты это объяснишь?
— Неблагодарность — удел пропащих. Я еще полгода назад писал, что та недостойная возня и интриги, которые затеяло окружение Блаженнейшего против членов Священного Синода — а это великие архиереи, старые соратники Блаженнейшего — приведет к тому, что мы не на должном уровне отметим этот замечательный юбилей. Так оно и вышло: одних не слишком настойчиво приглашали, другие сами отказались участвовать. Хотя инициаторов и участников Собора осталось всего десять человек, и можно было бы уважить каждого. Ведь благодаря их мужеству и стойкости Церковь обрела свободу, был избран Блаженнейший Митрополит Владимир и открыта новая страница в истории Православной Церкви в Украине, которую называют Вторым Крещение Руси.
— Священный Синод УПЦ еще пять месяцев назад осудил интриганов: епископ Александр (Драбинко) освобожден от всех должностей, после финансовой проверки строительства кафедрального Воскресенского собора он, а также протоиерей Георгий Коваленко освобождены и от руководства этим строительством. Однако нестроения в церковном руководстве продолжаются. Месяц назад на униатских сайтах появляется открытое письмо юриста Киевской Митрополии Волынца против старейших членов Синода, в котором цитируются конфиденциальные рапорты архиереев Блаженнейшему. Недавно прошла информация об отравлении ртутью и мышьяком митрополита Павла, который и занимался финансовой проверкой строительства собора. Просто голова идет кругом. Как ты это объяснишь?
— Для людей с воображением, которые сидят в Сети, сюжеты, конечно, вырисовываются крутые, но необоснованные. Конечно, цель всех интриг «окружения» — а это помощники и прочие технические работники Митрополии — заключалась в том, чтобы, пользуясь болезнью Блаженнейшего Митрополита, поссорить его со Священным Синодом, а епископов друг с другом. Даже при помощи доноса юриста Волынца. Цель нереальная и, по-моему, весьма глупая.
— Глупая-неглупая, но ведь рапорт Волынца был разослан архиереям, они прислали ответы, цитаты из которых Волынец обнародовал. Значит, были задействованы не технические исполнители, а управление делами УПЦ.
— Управление делами здесь ни при чем. Управделами у нас всегда были взрослые и разумные люди, да и сам Блаженнейший был в свое время управделами РПЦ. Донос — это непроверенная информация и, как правило, клеветническая. Где это видано, чтобы человек поговорил с другим человеком по телефону — и ну строчить кляузу начальству: мол, такой-то плохо высказался о том-то и такого-то плохим словом помянул. А начальство непроверенной информации дает ход, распространяя ее по городам и весям? Ведь есть кодекс чести и порядочности даже у юристов.
— А как среди упомянутых Волынцом лиц, обиженных в разговоре с ним митрополитом Иларионом, мог оказаться филаретовский «епископ», причем как бывший «ближайший сотрудник Предстоятеля УПЦ»?
— Я думаю, здесь нашего юриста сильно «переклинило», что называется, Бог шельму пометил. Это история из романтических приключенческих хроник. В начале 1990-х был такой архимандрит Лаврентий, секретарь Митрополита, которому Блаженнейший всецело доверял. А пресс-секретарем у митрополита была девушка-журналистка. Она с этим Лаврентием занималась изданием «Православной газеты», где и меня публиковали. Я к ним хорошо относился, потому что труд их был не из легких. Тогда была информационная блокада, и газету издавали чуть ли не подпольно в какой-то районной типографии в Черниговской области, километров триста в одну сторону. Блаженнейший из тех древних очень щепетильных редакторов, которые сами от первой до последней буквы все вычитывают, правят, переписывают. Поэтому возили в типографию материалы, привозили гранки, увозили гранки, привозили белки и т. д. А машина была — какая-то старенькая, едва живая развалюха, «Москвич» или «Запорожец», уже не помню. Лаврентию было под сорок, он был грузноватый, но они как-то впятером — с водителем, корректором, бухгалтером — набивались в салон и ехали. Я их даже пару раз провожал. И вот в той страшной тесноте, духоте пресс-секретарь полюбила Лаврентия за муки, а он ее за состраданье к ним. Девушка забеременела, и парочка в конце концов сбежала от Блаженнейшего, прихватив митрополичью кассу. Блаженнейший был потрясен и предательством, и воровством, но я не помню, чтобы он хотя бы раз даже случайно упомянул имя беглого архимандрита. Так что ябедничать Блаженнейшему на митрополита Илариона из-за того, что он незлым тихим словом помянул Лаврентия — абсурдно.
— А Лаврентий к Филарету сбежал?
— Не сразу. Лет десять о нем не было вообще слышно. Потом он объявился где-то в Прибалтике. А теперь вот — «архиерействует» в расколе, куда традиционно стекается все вороватое, беглое, расстриженное, клятвопреступное и т. д., ибо анафематствованный Филарет сам такой.
— А что, Блаженнейший, действительно, мог разослать такой документ архиереям?
— Я думаю, что он этого доноса в глаза не видел, а если видел, то не читал. В крайнем случае — подписал со слуха. Во-первых, он всегда, как человек чести, брезгливо относился к любым доносам. Во-вторых, у него никогда не дрожала рука вычеркивать из любых текстов глупости, типа этого ляпа с Лаврентием. В-третьих, для чего было рассылать архиереям документ, не проверенный по фактажу (Блаженнейший, как мудрый управленец, этого просто не мог допустить), сеющий рознь (ведь архиереям предлагалось по доносу осудить архиерея), когда можно было вызвонить самого митрополита Илариона (это минутное дело), пригласить, все выяснить из первых уст, высказать пожелания, дать наставления. Кто бы Блаженнейшего ослушался? Ведь так оно в конце концов и произошло: митрополит Иларион посетил Блаженнейшего, они все обсудили. Насколько я знаю, Блаженнейший не вполне владел информацией о содержании волынцевского доноса. Предстоятель благословил заседание иларионовской комиссии, против которой и доносил Волынец.
— Но тогда получается, что Блаженнейшего и епископов просто «развели»? К тому же организовали «утечку» информации из архиерейских рапортов Волынцу, а тот — униатским сайтам? Говорят, новый управделами УПЦ архиепископ Антоний уволил всю канцелярию УПЦ. Не за это ли?
— Мне трудно судить. Я знаю, что рапорты архиереи присылали на электронную почту архиепископа Александра (Драбинко), и джулианов ассанджей надо искать в окружении владыки-секретаря.
— Но это ведь провокация против Церкви?
— Безусловно. Но, ты знаешь, за 20 лет мы привыкли к любым провокациям. Плохо, что их организовывают свои. Удивительно другое: испокон веков доносчики прятались под анонимками, псевдонимами, а тут юрист Митрополии со свои доносом гордо реет по всей антицерковной Сети. А ведь всегда был человеком спокойным, разумным, тише воды, ниже травы. Его невозможно было задействовать в публичные акции по защите Церкви от произвола власти, расколов. Помню, парламентарии выступили с обращением к Генеральной прокуратуре с требованием снять с регистрации филаретовский раскол, паразитирующий на собственности УПЦ. Генпрокурор поддержал обращение, вынес протест. Мы проводили пресс-конференцию совместно с депутатами, юристами, сотрудниками Генпрокуратуры, они спрашивали: а где же ваш юрист? Я пытался Валентина Волынца задействовать во всем этом: ведь это юридическая работа, а не журналистская. Он отбивался руками и ногами: ой, ты что, я на общественных началах в Церкви, основная работа — частная адвокатская практика; Кучма, власть поддерживают раскол, если я засвечусь, они мне кислород перекроют и т. д. Так и не засветился.
— Но это дела прошлого.
— Возьмем акции этого года. Вот депутаты подготовили законопроекты о возвращении Церкви Почаевской и Киево-Печерской Лавр. Их поддержал Блаженнейший, парламентарии европейских стран, общественные организации наши и международные, епархии собрали чуть ли не два миллиона подписей. Парламентарии, иерархи, общественные деятели, журналисты, даже рок-музыканты проводят пресс-конференции в поддержку законопроектов, а наш юрист опять нигде не светится. Хотя ведь возвращение Церкви экспроприированного имущества — вопрос сугубо правовой. Я вообще полагал, что кроме непыльных хозяйственно-юридических и внутрицерковных вопросов он ничем не занимается. А тут человек поговорил с митрополитом Иларионом по телефону и прорезался в нем Лев Толстой: не могу молчать! Чудеса! Но, как любит говорить Блаженнейший Митрополит: переживем и это. Думаю, уже пережили.
— Давай поговорим об отравлении митрополита Павла, наместника Киево-Печерской Лавры. Оно как-то связано с нынешней ситуацией в руководстве УПЦ? Когда ты сообщил об этом, тебя стали опровергать даже церковные функционеры, опять же из «окружения».
— Да. Причем с энтузиазмом, будто на них шапка загорелась. Хотя опровергать надо не меня и даже не митрополита Павла, а результаты анализов, которые показали наличие в его организме мышьяка и ртути. Я, кстати, не сообщал, а подтвердил информацию одному изданию, которое обратилось ко мне. За несколько дней до этого я встретился с владыкой, поинтересовался его здоровьем, ведь он в реанимации побывал, лечился у нас, обследовался за границей. Он мне сказал об отравлении, был в недоумении и не мог даже предположить, где и когда это могло произойти, случайно или нет. Так что и скрывать, и строить версии — нелепо. Журналисты, конечно, очень настойчиво требовали хоть каких-то версий. Я им отвечал, что, когда стану свободным художником, не обремененным ответственностью, предложу двадцать версий, а пока все версии — у правоохранителей.
— Но владыка отказался обращаться в милицию.
— В этом нет необходимости. Он — депутат Киевсовета, имеет полтора десятка государственных наград, и когда есть обнародованный факт возможного покушение на жизнь и здоровье государственного деятеля, то правоохранители должны расследовать его без всяких заявлений. Чем, конечно, они уже и занимаются.
— А не могло отравление как-то быть связано с финансовой проверкой строительства кафедрального собора, которую проводил митрополит Павел?
— Это, кстати, чаще всего предполагают, но смысла в этом немного. Начальные результаты проверки, которые обнародовал на Синоде владыка Павел, не являются эксклюзивными: с ними ознакомлены и члены Синода, и другие люди. Когда этот скандал грянул, некоторые депутаты, журналисты, правоохранители даже загорелись желанием помочь Церкви завершить эту проверку. Она еще не завершена, опекать стройку поручили Черкасскому митрополиту Софронию, он опытный и честный человек. Нет сомнений, что он во всем разберется и доложит Синоду. Кому и какой смысл вредить митрополиту Павлу?
— Эта ситуация как-то сказывается на отношении власти к УПЦ?
— Сказывается, конечно, и сказывается отрицательно. Когда власть относилась к Церкви по-хамски, а мы это видели на всех уровнях, не обращала на нее внимания, третировала то, видимо, и можно было позволять что-нибудь недостойное — интриговать, писать публичные доносы, склоки организовывать. Но ведь этого никто себе не позволял. Сегодня учительный авторитет Церкви очень высок. У нас в последние два года правящая элита в едва ли не в полном составе на главные праздники — в Лавру, на службу. И президент, и премьер-министр, и глава парламента, и все правительство, судьи, прокуроры, депутаты. Стоят, молятся, внемлют. Достойное делается достойными, писал князь Константин Острожский. И Церковь должна это свидетельствовать.
Начинающиеся в Киеве торжества, участие в них Святейшего Патриарха Кирилла напомнят нам всем, какое высокое предназначение определялась Крещением Руси нашим народам и с какими надеждами наши пращуры обращали свой взор в будущее.
— Спасибо за беседу.
