Одна из сотен тысяч жертв

Жизнь и мученическая кончина священника Николая Алексеевского

Выехав из Саратова и взяв курс на Усть-Курдюм, нельзя не заметить прекрасный белокаменный храм в честь Преображения Господня в селе Пристанном. Воздвигнут он сравнительно недавно на месте другого, простоявшего здесь почти полтора века и разрушенного при советской власти. Преображенский храм села Пристанное разделил трагическую участь десятков тысяч других, уничтоженных безбожниками. Участь сотен тысяч своих собратьев разделил и последний настоятель Преображенского храма священник Николай Алексеевский.

Как и многие священники в дореволюционной России, отец Николай происходил из духовного сословия. Родился будущий пастырь 21 марта 1879 года в семье псаломщика Покровской церкви села Курнаевка Новоузенского уезда Самарской губернии Михаила Алексеевского. Граница Самарской губернии проходила по левому берегу Волги, город Саратов и Покровская слобода (сейчас город Энгельс), находясь в прямой видимости напротив друг друга, принадлежали разным губерниям. Но, поскольку Саратов был намного ближе к месту жительства семьи, Николай получил духовное образование в Саратовской духовной семинарии.

10 июня 1899 года он окончил семинарский курс по второму разряду и в том же году поступил на епархиальную службу. Резолюцией Его Преосвященства Преосвященнейшего Иоанна (Кратирова), епископа Саратовского и Царицынского, от 10 сентября 1899 года Николай Алексеевский был определен на должность псаломщика к Троицкой церкви города Камышина.

Вступив на поприще служения Церкви Христовой, он сочетал труды на клиросе с преподавательской деятельностью: состоял учителем пения, а затем и учителем по всем предметам в Троицкой церковно-приходской школе.

20 января 1902 года священномучеником Преосвященнейшим Гермогеном (Долганёвым), на тот момент епископом Вольским, викарием Саратовской и Царицынской епархии, Николай Алексеевский был рукоположен во диакона и определен на служение к Покровской церкви в Саратове. Все время службы (до 30 сентября 1905 года) состоял учителем в Покровской двухклассной с учительским курсом и рукодельными классами школе.

30 октября 1905 года диакон Николай был рукоположен во священника и определен на служение к Троицкой церкви села Гостевка Вольского уезда. И здесь ему не пришлось ограничиться одним только церковным служением: молодой иерей состоял заведующим и законоучителем Гостевской церковно-приходской школы и законоучителем земской школы в деревне Новой Студенке. В приход входили приписные деревни: Старая Студенка, Новая Студенка, Новая Ромашовка.

У отца Николая и его супруги Веры Васильевны было трое детей: первенец, Михаил, родился в 1903 году, в 1911 году родилась дочь Александра, а спустя два года в семье появилась вторая девочка, нареченная Антониной, которая скончалась в юности.

К последнему месту служения — Спасо-Преображенской церкви села Пристанного Саратовского уезда — иерей Николай был перемещен по его собственному прошению 31 июля 1912 года. Эта каменная церковь с колокольней была построена в 1822 году тщанием титулярного советника Григория Игнатьевича Попова. В ней было два престола: главный, в честь Преображения Господня, и во имя святителя и чудотворца Николая. С 1 сентября 1912 года отец Николай состоял заведующим и законоучителем Мергичевской Пристанской, Усть-Курдюмской и Долго-Буеракской земских школ.

Много трудился иерей Николай и по административной части — резолюцией Преосвященнейшего Алексия, епископа Саратовского и Царицынского, он был утвержден в должности второго помощника благочинного по 1-му округу Саратовского уезда, а затем стал первым помощником благочинного 1-го округа Саратовского уезда, в каковой должности состоял до 1 мая 1917 года. Судя по послужному списку, его служение было безупречным: целый ряд церковных наград и ни одного взыскания.

К 1918 году в приходе Преображенского храма было 542 дома, в котором проживало 1637 мужчин и 1758 женщин. Священник и псаломщик проживали в старых церковных домах, которые, как написано в клировой ведомости, требовали капитального ремон-та. В приходе были приписными деревни: Усть-Курдюм, Долгий Буерак, Муратов Буерак, Бажановка, Зосимовка, Шараповка, Васильевка, Кирилловка, Сумароковка.

По данным 1918 года в Преображенском храме служил окончивший курс Кирилло-Мефодиевской двухклассной церковно-приходской школы (при Сретенской церкви Саратова) псаломщик Иван Симеонович Агриков, который имел свой дом на церковной земле в селе Пристанном. Церковным старостой храма был Иосиф Алексеевич Безпалов, которому было 59 лет, причем службу эту он проходил без малого двадцать лет — с 1899 года. При храме была небольшая религиозная библиотека для прихожан.

Служение отца Николая пришлось на время духовного развала в обществе — Первая мировая война, приход к власти большевиков, Гражданская война, террор, голод. Пристанский священник неизменно обращался к своей пастве со словами утешения, укрепления в вере и назидания.

После революции копии с метрических книг Преображенской церкви были сданы Пристанскому Волостному Исполкому согласно инструкции Комиссара Юстиции по проведению в жизнь декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви от 23 января 1918 года. Приход и настоятель приспособились к новым условиям: церковный совет был избран 9 мая 1917 года в количестве 12 человек, председателем совета состоял Василий Максимович Хохлов.

С июня 1918 года отец Николай состоял членом Благочиннического Совета 1-го округа Саратовского уезда.

В 1930 году иерей Николай Алексеевский был арестован Саратовским ОГПУ в с. Пристанном и находился в заключении шесть дней, после допроса был освобожден. 23 ноября 1935 года состоялся еще один допрос священника Николая Алексеевского, сохранившийся в материалах его последнего следственного дела 1937 года. Поводом к этому допросу послужил инцидент, произошедший в Преображенском храме 5 ноября 1935 года. В этот день при совершении Таинства Святого Крещения над младенцем в храме присутствовал бывший житель села Пристанного, а к тому времени города Саратова, N, который, как оказалось, был в нетрезвом состоянии и вел себя совершенно непотребно. Вот как сообщает об этом отец Николай:

«Я вижу, что гражд[анин] N пришел сюда напрасно и заметно выпивши, стал поскорее крестить». Тем временем N закурил в храме и «размахивая руками, стал инсценировать меня, священника, неистово произнося нечленораздельные слова». Церковный сторож Никифор Иванович Грудяков с трудом выдворил его из храма, причем N разорвал ему пиджак. «После крестин я увидел, что сторож пришел в церковь с разорванным пиджаком. N же, войдя опять в церковь, стал ругаться матом и грозить — я Вам покажу, я вам докажу и т. д.». Поскольку нет никаких других документов, кроме протокола этого допроса, причем присоединенного к следственному делу 1937 года, остается предположить, что, вероятно, в связи с жалобой N и допрашивался священник Николай. Малозначащий, казалось бы, эпизод характеризует и царившую обстановку: разгул хамства, желание пьяного хулигана поглумиться над тем, что вчера еще было свято, — и, с другой стороны, спокойная твердость священника.

Церковь в селе Пристанном была закрыта в 1937 году. К тому времени сын отца Николая — Михаил Николаевич Алексеевский — жил в Саратове и работал техником-нормировщиком в ремонтных мастерских РУЖД., дочь Александра, выйдя замуж, стала носить фамилию Толмачёва, проживала также в Саратове и работала счетоводом на заводе комбайнов.

20 сентября 1937 года оперуполномоченный 4 отдела УНКВД произвел обыск и арест священника Николая Алексеевского (в анкете арестованного дата ареста указана 21 сентября). При обыске у отца Николая были изъяты 12 адресов разных лиц и два сборника законов об отделении Церкви от государства.

Через три дня иерей Николай был первый раз допрошен. Ему был задан один вопрос, который приведен ниже (орфография документа исправлена в соответствии с современными нормами правописания):

Клировая ведомость Спасо-Преображенской церкви села Пристанного Саратовского уезда за 1918 год"Вопрос: Следствие располагает свидетельскими показаниями о том, что вы среди гр[ажда]н села проводили контрреволюционную агитацию на протяжении ряда лет, то есть 1935−36−37 гг. Признаете себя виновным в этом?

Ответ: Контрреволюционную агитацию я среди граждан не проводил и виновным себя в этом не признаю".

При этом надо отметить, что никаких письменных свидетельских показаний к тому времени у оперуполномоченного не было. Проводя этот допрос, он просто рассчитывал на самооговор сельского батюшки. Поскольку этот вариант у следствия не прошел, нужны были показания свидетелей. Для «правосудия» того времени это не составляло никаких затруднений. Поэтому спустя почти месяц — 16 октября — были «допрошены» два лжесвидетеля. Один из них позднее отрицал факт допроса, а второй, как выяснилось уже в процессе реабилитации, был внештатным сотрудником органов.

Через месяц после первого допроса священника Николая Алексеевского состоялся допрос второй и последний. 23 октября 1937 года ему были зачитаны показания людей, обвинявших его в контрреволюционной агитации. Вот в чем его обвиняли (орфография и стиль сохранены):

«В апреле месяце 1937 года Алексеевский говорил проповедь в церкви верующим, где в своей речи сказал «что эта власть не богом послана, а не чистой силой и поэтому советская власть производит гонение на крестьян и верующих в бога. Масса крестьян советской властью сослана, репрессировала семьи советской властью выбрасывались на улицу без крова и хлеба, вот поэтому православная церковь и не молится за эту власть, а наоборот ведет борьбу с коммунистами».

В июне месяце 1937 года Алексеевский говорил на берегу Волги среди колхозников рыбаков «коммунисты это по священному писанию антихристы, которые в скором времени будут иметь на лбу тутуюрванную печать и после этого будет свирепствовать на России красный террор, кто не коммунист того коммунисты будут убивать».

В августе месяце Алексеевский говорил «хоть и урожай большой в колхозе, но все равно колхозникам он не достанется, его советская власть отымет у колхозников, а колхозник как ходит голодный и раздетый так и будет ходить». В сентябре месяце 1937 г. на пристани Алексеевский говорил «Япония объявила войну СССР, а советская власть это скрывает от граждан, а там уже сколько народу нашего побили. Ведь скоро Россией Япония будет царствовать, тогда и мы скажем кто прав, кто виноват»".

После прочтения этих обвинений было спрошено у обвиняемого, подтверждает ли он их. Отец Николай ответил: «Нет, я не подтверждаю и показания считаю ложными».

По-видимому, задним числом, 29 октября, было утверждено обвинительное заключение, в котором значилось: «Алексеевский Н. М. проводил к-р агитацию направленную против Сов. власти, всячески клеветал на партию и Сов. Правительство. Распространял провокационные слухи о войне и голоде, а поэтому постановил следственное дело .-11 009 по обвинению АЛЕКСЕЕВСКОГО Николая Михайловича направить на рассмотрение тройки УНКВД по Саратовской области». О «заднем числе» можно судить по тому, что само заседание судебной тройки при Управлении НКВД по Саратовской области состоялось в день допроса отца Николая — 23 октября.

В выписке из протокола заседания тройки значилось обвинение священника Николая Алексеевского в том, что он «дискредитировал в к/р форме партию и совправительство. Распространял провокационные слухи о том, что якобы Япония объявила войну СССР». Тройка постановила священника Николая Михайловича Алексеевского расстрелять. Приговор был приведен в исполнение 29 октября 1937 года в 22 часа.

* * *

Из дела священника Николая Алексеевского9 ноября 1957 года сестра священника Николая Алексеевского Евгения Михайловна Алексеевская написала жалобу на имя прокурора Саратовской области. В ней она писала: «Зная брата, как честного человека, ни в чем не повинного, прошу Вас проверить его дело в порядке надзора и полностью его реабилитировать. Его честность и добросовестность по отношению к Советской власти могут подтвердить Пристанские старожилы. В селе Пристанном Алексеевский Ник[олай] Мих[айлович] служил священником около 20 лет, и все крестьяне его уважали за его обходительность и демократичность».

19 ноября 1957 года было отдано распоряжение истребовать дело отца Николая Алексеевского и провести дополнительную проверку (правда, по неизвестной причине сестру стали именовать во всех дальнейших документах братом Евгением Михайловичем). Спустя почти год 22 октября 1958 года был составлен документ, из которого видно, что люди, которые сфальсифицировали следственное дело священника Николая Алексеевского и подписали обвинительное заключение, позднее были точно так же, как и он, «изобличены», и их перемолола та же репрессивная машина НКВД, частью которой были они сами.

Один из тех, «показания» кого послужили опорой обвинения, при допросе в 1958 году рассказал, что отца Николая Алексеевского «знал как священника церкви села Пристанное. Встречался с ним только тогда, когда посещал церковь. Лично же я его не знаю, никаких взаимоотношений с ним не имел. О контрреволюционной деятельности Алексеевского Н. М. мне ничего неизвестно, никогда от него никаких антисоветских высказываний я не слышал. Меня по делу Алексеевского никогда не допрашивали и никаких показаний я на него не давал». Когда этому человеку показали протокол допроса 1937 года, он его полностью отрицал: «Как оказалась моя подпись на протоколе допроса, я объяснить не могу. Возможно, мою подпись подделали. Ознакомившись с содержанием протокола допроса от 16 октября 1937 г., я должен заявить, что таких показаний я не давал, и содержание протокола является вымышленным с начала и до конца. В протоколе допроса указано, что будто бы Алексеевский в своих проповедях в моем присутствии допускал антисоветские высказывания. Это — неправда. Мне приходилось бывать в церкви на проповедях Алексеевского, но я никогда не слышал, чтобы Алексеевский в своих проповедях допускал антисоветские высказывания, таких случаев не было».

Прокурор Саратовской области направил в Президиум Саратовского областного суда протест (в порядке надзора), в котором утверждал, что постановление тройки было неправильным и подлежит отмене, а дело — прекращению. Прокурор подчеркнул, что «следствие по делу проводилось необъективно, с грубейшими нарушениями соцзаконности». 22 декабря 1958 года Президиум Саратовского областного суда, руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года, постановил: «постановление тройки при УНКВД по Саратовской области от 23/Х-1937 года в отношении АЛЕКСЕЕВСКОГО Николая Михайловича отменить и дело о нем производством прекратить за недоказанностью предъявленного обвинения». Сохранилась расписка Евгении Михайловны Алексеевской в том, что ею 2 марта 1959 года получена справка о реабилитации ее брата, священника Николая Михайловича Алексеевского.

* * *

Старый Преображенский храм в селе Пристанном был разрушен в 1960-е годы XX века. Точно на месте разрушенной церкви в 1997 году по проекту архитектора Д. В. Голубинова был построен новый храм. В праздник Воздвижения Креста Господня, 27 сентября 1997 года, Высокопреосвященнейший Александр (Тимофеев), архиепископ Саратовский и Вольский († 2003), совершил великое освящение новопостроенного храма в честь Преображения Господня.

Четверть века служил настоятелем сельской церкви священник Николай Алексеевский, и недаром его сестра Евгения Михайловна советовала при проведении дополнительной проверки обратиться к жителям села Пристанного, которые все хорошо знали своего пастыря. Память о безвинно убиенном священнике была бережно сохранена до наших дней.

Проезжая по российским дорогам, нередко увидишь сельскую церковь — старую, чудом уцелевшую, или новую, только что отстроенную на месте разрушенной. Как важно помнить: за каждой из них — человеческие трагедии, и почти за каждой — расстрелянный священник.

Подготовил Валерий Теплов

В подготовке материала использованы фонды Государственного архива Саратовской области (Ф. 12. Оп. 1. Д. 6734; Ф. 135. Оп. 1. Д. 8468) и Архива УФСБ РФ по Саратовской области (Д.. ОФ-16 450). За помощь в работе выражаем благодарность протоиерею Владимиру Пархоменко, протоиерею Алексию Кузнецову, В. А. Бакурскому († 21.12.2011 г.).

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=60 844&Itemid=5