Памятник на могиле террористов и палачей

Расположенный на берегу Черного моря курортный городок Евпатория известен не только своими красотами, но также памятниками истории. Среди последних примечательно изваяние, расположенное в маленьком сквере на одной из главных городских улиц — улице Революции. Высеченные золочеными буквами, величественно красуются на пьедестале фамилии Семена, Антонины, Варвары и Юлии Немичей, Николая Демышева, Василия Матвеева, и прочих покоящихся в братской могиле под памятником «борцов, павших в борьбе за установление советской власти в Евпатории» в 1918—1919 гг.

В период коммунистического правления имена этих деятелей являлись неотъемлемой частью местного геройского пантеона. Их ставили в пример молодежи. Им посвящали художественные произведения и документальные очерки. В их честь были названы улицы.

Кем были погребенные в этой могиле, какими заслугами они обладали, если на протяжении десятилетий советское государство воздавало им столь высокие почести?..
Чем, например, прославились сестры — Антонина, Варвара и Юлия Немичи?

В тревожные дни революции 1905 г. Антонина и ее старший брат — Максим принимали активное участие в антиправительственной деятельности. Вот что писалось по этому поводу в советской литературе:

«…Максим Немич — пятнадцатилетним юношей уехал в Севастополь, где поступил в мастерские военного порта и работал сперва учеником, потом слесарем. Здесь Максим вошел в революционный марксистский кружок и вырос в пропагандиста-ленинца. Помимо личного участия в пропагандистской работе, он распространял нелегальную марксистскую литературу.

Возвратившись в Евпаторию, Максим вовлек в революционную деятельность свою сестру Антонину Немич. В Евпатории он работал некоторое время на чугунолитейном заводе Кацена, но вскоре опять уехал в Севастополь, стал членом подпольного Севастопольского комитета РСДРП и принимал активное участие в революционных событиях 1905 года. В апреле 1905 г. Максим Немич был арестован.

Освобожденный после манифеста 17 октября 1905 года, он уехал в Евпаторию и здесь развернул активную деятельность в подпольной организации РСДРП.

В мае 1906 г. Максима Немича арестовала полиция, но уже через 3 месяца он бежал из тюрьмы и опять с головой ушел в революционную деятельность.

В марте 1907 г. его арестовали в третий раз.

Желая побольше узнать о деятельности Максима Немича и его товарищах охранка подсадила к нему в тюремную камеру провокатора. Но Максим Немич его разоблачил и, когда он хотел сообщить товарищам, сидевшим в соседних камерах о провокаторе, то был убит выстрелом в голову.

Так 2 мая 1908 г. погиб старший сын семьи Немич — ленинец-Максим. Убийца Максима Немича Иван Бровкин получил от охранки денежную награду. Революционную деятельность Максима продолжила его сестра Антонина Немич. Еще в 1905 г. она была членом подпольного комитета Евпаторийской организации РСДРП — Антонина руководила профсоюзом домашних работниц, организовала в Евпатории союз швейников, много выступала на митингах и собраниях рабочих, укрывала участников восстания матросов и солдат в Севастополе в ноябре 1905 года".
«Антонину взяли в 1907 году. Она распространяла листовки РСДРП. После суда за недоказуемостью вины выпустили, и на добротной старой фотографии запечатлен этот момент — Антонина с подругой и еще какой-то очень молодой человек: одежда простая, а осанка достойная, красивая, вольная. Снялись на память о счастливом дне, смотрят вдаль с надеждой и верой — жизнь длинна, без бурь прожить ее нельзя, так расправим же плечи навстречу бурям…».

(Пикантно, что по своему социальному происхождению ни Антонина, ни Максим, ни другие члены семьи Немич вовсе не были «пролетариями»: их отец, Павел Немич, служил полицейским урядником — т. е., оберегал тот самый «царский режим», против которого его отпрыски столь упорно боролись).

Участие в революционных событиях 1905 г., потеря близкого человека и собственное пребывание под арестом, в дальнейшем создали вокруг Антонины необходимый героический ореол. После крушения российской монархии Антонина снова окунается с головой в революционную деятельность: организовывает профсоюз женщин-швей «Игла», избирается депутатом Евпаторийского совета от большевистской фракции, и разворачивает «непримиримую борьбу» против меньшевиков и эсеров, преобладавших первое время в совете.
В деле упрочения позиций большевиков Антонине всячески помогала ее сестра Варвара. Выполняя поручения партии, она распространяла большевистские листовки в казармах, вела антивоенную агитацию. Деятельное участие в революционной работе принимала и младшая сестра Антонины — Юлия, вышедшая замуж за В. Матвеева, который возглавлял коммунистическую партийную организацию Киевской школы летчиков-наблюдателей, временно базировавшейся в Евпатории.

Но по-настоящему Немичи «проявили себя» только в январе 1918 г.

Произошедший в Петрограде 25 октября 1917 г. большевистский вооруженный переворот стал мощным катализатором сползания страны в мясорубку гражданской войны. Среди регионов бывшей Российской империи Крыму суждено было первым открыть мрачную страницу террора. Именно здесь, задолго до придания массовым убийствам «врагов революции» официального статуса, были замучены сотни ни в чем не повинных людей.

Уже в начале декабря 1917 г. в Севастополе были зверски убиты десятки морских офицеров и гражданских лиц. Казни происходили на Малаховом кургане и на улицах города. Так взбудораженная агитаторами матросская вольница на практике воплощала в жизнь указание центра «превратить Севастополь в революционный базис Черноморского побережья», в Кронштадт юга.

В следующем месяце ужасы массового террора обрушились на другие крымские города.

Вечером 14 января 1918 г. у берегов Евпатории показались военные корабли Черноморского флота — гидрокрейсер «Румыния», транспорт «Трувор», буксиры «Геркулес» и «Данай». На следующее утро «Румыния» в течение сорока минут обстреливала город из шестидюймовых орудий, а затем на берег высадился десант в количестве до 1500 матросов и вооруженных рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные «пролетарии», и к 10 часам утра город был полностью захвачен большевиками.

Первые три дня в городе шли нескончаемые обыски и аресты. В поисках оружия матросы вламывались в дома, и выносили оттуда все ценное. Арестовывали дворян, офицеров, чиновников, и тех, на кого указывали как на контрреволюционеров. Сопротивлявшихся убивали на месте. За три дня было арестовано свыше 800 человек.

Несчастных отводили на пристань в помещение Русского общества пароходства и торговли, откуда после краткого опроса перевозили на транспорт «Трувор».

Евпаторийский рейд стал местом массовых жестоких казней. 15,16 и 17 января 1918 г. большевиками было убито и утоплено не менее 300 человек. Кровавые экзекуции производились матросами на гидрокрейсере «Румыния» и транспорте «Трувор». На «Румынии» казнили так: «лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и у кистей, помимо этого, связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались колесники».

На транспорте «Трувор» убийства совершались следующим образом: по распоряжению членов революционного трибунала к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу и вели на так называемое «лобное место». Здесь жертву окружали со всех сторон вооруженные матросы, раздевали, рубили руки и ноги, отрезали нос, уши, половые органы, и сбрасывали в море. После этого палубу смывали водой, удаляя следы крови. Казни продолжались целую ночь, а в среднем каждая экзекуция длилась 15−20 минут. Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики, и для того, чтобы их заглушить, транспорт «Трувор» пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море.

Какое же участие в этих кошмарных событиях приняли сестры — Антонина, Варвара и Юлия Немич? После установления советской власти в Евпатории все они вошли в состав трибунала, разбиравшего дела арестованных. «Революционное правосудие» сестрам помогали вершить супруг Юлии, Василий Матвеев, и сожитель Антонины, Феоктист Андриади (Андреади). Обязанности среди палачей распределялись следующим образом: Юлия допрашивала заключенных и оценивала степень «контрреволюционности», а ее муж определял «буржуазность». Антонина следила за исполнением приговоров, а по некоторым сведениям, лично участвовала в расправах.

Оправдывая собственные злодеяния, красные в свойственной им манере преподносили случившееся как справедливое возмездие «контрреволюционному офицерству» в ответ на убийство председателя Евпаторийского совета, Давида Караева. Утверждалось, что последний был зверски замучен членами местной офицерской организации: жестоко избив, Караева живым зарыли в песок. После чего прибывшие из Севастополя моряки преисполнились классовой ненависти и «фактически уничтожили всю подпольную и явную контр-революцию в Евпатории». Цифры погибших в результате террора назывались при этом значительно меньшие. Так, очевидец этих событий с советской стороны, евпаторийский коммунист Владимир Елагин утверждал, что за участие в офицерских отрядах «были расстреляны и брошены в море» «виновные» в количестве до 40 человек.

Советскую версию убийства Караева решительно опровергает современник и очевидец этих событий, Алексей Сапожников. По его словам, «кто убил Караева, тогда никто не знал, никакого следствия не было, да, наверное, в тех условиях и быть не могло».

Но даже если безоговорочно принять советскую картину событий за истину, несоразмерность жестокости с обеих сторон (несколько десятков казненных «буржуев» в ответ на убийство одного коммуниста) становится более чем очевидной.

Массовые казни продолжались и после отплытия кораблей от берегов Евпатории.

В ночь на 24 января 1918 г. из евпаторийской тюрьмы были вывезены на автомобилях и расстреляны 9 человек, среди которых граф Николай Клейнмихель, гимназист Евгений Капшевич, офицеры Борис и Алексей Самко, Александр Бржозовский.

По воспоминаниям А. Сапожникова, «местом расстрелов стала городская свалка, а в отдельных случаях задержанных выводили на улицу и убивали тут же у дома. Все это происходило ночами, по-видимому, днем даже профессиональным убийцам эта бойня безоружных людей казалась неудобной».

И здесь сестры Немич в полной мере проявили свой «большевистский характер». Являясь членами исполкома Евпаторийского совета, сестры принимали деятельное участие в подавлении «враждебно настроенных элементов». Так, Варвара входила в состав военно-революционного штаба — чрезвычайного органа, созданного для борьбы контрреволюцией. Юлия была комиссаром совета по социальному обеспечению (удовлетворяя материальные нужды «трудящихся» за счет экспроприаций и контрибуций), Антонина входила в состав т.н. «разгрузочной комиссии» Евпатории, «проводила в жизнь акты против контрреволюционных элементов», в дальнейшем занималась вопросами народного просвещения.

Их брат Семен после установления в городе советской власти командовал красногвардейским отрядом, а вскоре был назначен комиссаром по военным делам. Именно он выдавал исполнителям списки приговоренных к расстрелу.

Наряду с Немичами, в терроре «отметился» и Николай Демышев. Бывший сельский учитель из Тверской губернии, участник восстания на броненосце «Потемкин», опытный большевистский агитатор, в январе 1918 г. он также входил в состав заседавшего на «Румынии» революционного трибунала, а впоследствии стал председателем исполкома Евпаторийского совета. По его личному распоряжению в ночь на 1 марта 1918 г. из города исчезло около 30−40 человек — в основном, зажиточных горожан и 7−8 офицеров. Все они были схвачены и убиты по заранее составленным спискам. На автомобилях их тайно вывезли за город и расстреляли на берегу моря.

При этом официально было объявлено, что на город совершили нападение анархисты и увезли людей в неизвестном направлении.

Позже, «при раскопке могилы и при осмотре трупов оказалось, что тела убитых были зарыты в песке, в одной общей яме глубиной в один аршин. За небольшим исключением, тела были в одном нижнем белье и без ботинок. На телах в разных местах обнаружены колото-резаные раны. Были тела с отрубленными головами (у татарина помещика Абиль Керим Капари), с отрубленными пальцами (у помещика и общественного деятеля Арона Марковича Сарача), с перерубленным запястьем (у нотариуса Ивана Алексеевича Коптева), с разбитым совершенно черепом и выбитыми зубами (у помещика и благотворителя Эдуарда Ивановича Брауна). Было установлено, что перед расстрелом жертв выстраивали неподалеку от вырытой ямы и стреляли в них залпами разрывными пулями, кололи штыками и рубили шашками. Зачастую расстреливаемый оказывался только раненым и падал, теряя сознание, но их также сваливали в одну общую яму с убитыми и, несмотря на то, что они проявляли признаки жизни, засыпали землей. Был даже случай, когда при подтаскивании одного за ноги к общей яме он вскочил и побежал, но свалился заново саженях в двадцати, сраженный новой пулей».

К этому времени установившийся на территории полуострова в январе 1918 г. режим военно-коммунистической диктатуры доживал последние свои месяцы. Начавшееся германское наступление не оставляло красным никаких шансов. Тем не менее, правительство провозглашенной большевиками в марте 1918 г. Республики Тавриды приняло ряд мер по обороне: организовало военно-морской комиссариат; объявило призыв в Красную армию саперов и артиллеристов; мобилизовало для строительства укреплений местную «буржуазию».
Семен Немич возглавил первый евпаторийский добровольческий отряд, который отправился на Перекоп для защиты полуострова от наступающих австро-германцев. Во время одного из боев был ранен и вынужден вернуться для лечения в город.

В апреле 1918 г. власть в Евпатории сменилась. Вышедшие из подполья накануне прихода немцев члены офицерских организаций произвели аресты советских работников, среди которых оказались и Немичи. Семена взяли прямо в больнице. Антонину, ее мужа Ф. Андриади и сестру Юлию 20 апреля 1918 г. арестовали в Ак-Мечети (ныне — пгт. Черноморское) по обвинению в организации массовых расстрелов и казней.

Участи Немичей не избежали В. Матвеев и Н. Демышев, и некоторые другие евпаторийские палачи.

Схваченных комиссаров посадили в тюрьму, где они поначалу содержались в «весьма неплохих условиях, включая качественную еду, собственные постели, встречи с посетителями».

Лишь в марте 1919 г., Немичи и другие организаторы массовых казней были расстреляны белыми. Ночью 14 марта 1919 г. арестованных вывезли из симферопольской тюрьмы (куда их перевели накануне) и погрузили в вагоны. В ночь на 18 марта на полустанке Ойсул (ныне — с. Астанино Ленинского района, железнодорожная ветка Владиславовка-Керчь) вагоны отцепили от поезда. Затем охрана изрешетила вагоны из пулеметов, выживших добили. Жертвами этой расправы стали 19 человек. Все — большевики.

Такова официальная версия гибели брата и сестер Немичей, многократно растиражированная советской историографией. И даже в схематическом своем изложении она вызывает сомнения. Как справедливо заметила автор биографического очерка о семье Немичей, крымская журналистка и публицист Наталья Якимова, «странно, правда, что для такой изощренной казни понадобилось везти их (узников — Д.С.) так далеко».

Она же указывает на сохранившийся рапорт начальника конвоя, из которого явствует, что заключенных всего-навсего предполагалось переправить в керченскую тюрьму, но «все были убиты при попытке обезоружить конвой». После этого «трупы сложили в двух вагонах и опечатали».

Как бы там ни было, не будет погрешить против истины, написав, что Немичи вместе с другими арестованными евпаторийскими коммунистами — идейными вдохновителями и творцами террора, получили за свои преступления заслуженное возмездие.

Но после окончательного установления советской власти в Крыму, в 1921 г., останки казненных большевиков и погибшего в январе 1918 г. председателя Евпаторийского совета рабочих и солдатских депутатов Д. Караева с почестями были перезахоронены в братской могиле в центре города, над которой в 1926 г. был сооружен первый памятник — пятиметровый обелиск, увенчанный алой пятиконечной звездой.

(Несколько десятилетий спустя, в 1982 г., памятник заменили другим).

Так было положено начало своеобразному культу местных «героев» — «отважных борцов за власть рабочих и крестьян».

Культу, который в немалой мере сохранился доныне.

Ермак Б.А. Евпатория: Историко-краеведческий очерк. — Симферополь: Крымиздат, 1958. — с.67

Криштоф Е. Сто рассказов о Крыме — Симферополь: «Таврия», 1978. // http://knigosite.ru/library/read/8932

Мельгунов С.П. Красный террор в России 1918−1923 г. г. М.: Айрис-пресс, 2006. — с.143

Указ. соч. — с.142−143

Поплавский С. Евпатория с февраля 1917 г. до оккупации немцев // Революция в Крыму, № 2 — Симферополь: Издание Истпарта, 1923. — с. 110

Елагин В. Евпаторийский Октябрь и начало Соввласти // Революция в Крыму, № 1 — Симферополь: Издание Истпарта, 1922.-с.51

Сапожников А.Л. Крым в 1917—1920 годах // Крымский архив, № 7 — Симферополь, — 2001. — с.205

Там же.

Красный террор в годы Гражданской войны: по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков // Под ред. докторов исторических наук Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского — М., 2004. — с.202−203

Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 2-е изд., испр. и доп. — Симферополь: АнтиквА, 2008. — с.263

Якимова Н. Черно-белая жизнь евпаторийской семьи Немичей // Первая Крымская, № 242, 19сентября/25 сентября 2008. // http://1k.com.ua/242/details/22/1

Там же.

Крым. Памятники славы и бессмертия / Сост. С.Н.Шаповалова — Симферополь: «Таврия», 1980. — с.23

Впервые опубликовано: «Посев», № 5 (1616), май 2012. — с.36−40