«Объятия Отча»

…Средиземное море. На рассвете очень красиво. Стоишь по щиколотку в теплой воде: легкое прикосновение волны, мягкий песок под ногами. Слегка розовое небо, тишина вокруг. Ещё несколько мазков из палитры Небесного Художника — и ты вплываешь в новый день. В душе благодарность — без берегов, без границ… Благодарность больше, чем ты сам. Благодарность за красоту и гармонию, за то, что даётся даром и не имеет цены. Благодарность Художнику, Мастеру, Творцу и Небесному Отцу.

Мой отец был художником. Он искал равновесие в цвете, в сочетании линий и теней. Он искал чудо на холсте, чудо, которое он подарит всем и которое сможет смягчить нашу общую трагедию жизни здесь, на земле — боль, предательство и, самое главное, одиночество.

Для меня он всегда был кудесником, способным на любое волшебство. Это ощущение не покидало меня до самой его смерти, и даже сейчас мне иногда кажется, что он по-прежнему смешивает краски, разбавляя мою реальность.

Первое чудо он совершил, когда мне было лет 7. «Эй, сынок, а ты знаешь, что я могу наколдовать всё, что хочешь? Ну, например, модельную машинку?» «Жигули» первой модели — дверцы открываются и капот. Чего еще желать мальчишке в семь лет? «Акалай- макалай! Раз, два, три! Ну, а теперь иди и ищи под подушкой».

Не помню, чему я больше удивился — машинке или умениям отца. Удивительно, что только лет в 20 мне пришла в голову мысль, что машинку под подушку можно было просто заранее подложить.

Я никогда не сомневался в нем, а когда сомневались другие, удивлялся, как можно не верить в моего отца, ведь он настоящий кудесник? Я переживал, когда с ним неуважительно разговаривали, но успокаивался, когда видел, как мой отец покрывает любое недоверие или хамство в его адрес снисхождением и прощением. «Прощение — начало самой страшной мести», — так он говорил.

Моя жизнь шла под его флагом. Под нашим флагом. Я ничего не боялся, а это очень важно для ребенка, и особенно для подростка — ничего не бояться, то есть знать, что есть крепкий тыл, знать, что мудрый отец всегда подскажет, поможет, разделит с тобой свое время и будет в твоей жизни всегда рядом — сильный, мудрый, весёлый и надёжный. Лучшего друга подростку не сыскать. Он не будет с тобой соперничать, не будет отбивать твоих подруг, не будет подтрунивать над тобой в компании и самоутверждаться за твой счет.

«Я такой же, как ты, только у меня больше опыта», — так он говорил. И это укрепляло и поддерживало.

Мне почти ничего не запрещалось, и поэтому многие «запретные плоды», как правило, кажущиеся очень сладкими, не перешли в скрытую или явную привычку. Не читай чужих писем, не подглядывай в замочную скважину, не трусь, не предавай друзей — вот основные заповеди.

Помню, однажды мы лазили по закрытой стройке, и на нас началась облава, причем за нами бегали такие же пацаны, только постарше, прикормленные сторожем. И вот мой приятель хитро куда-то спрятался, а я об этом не знал. Я мог уже убежать, но переживал за него, не хотел его бросать — и меня поймали. Мы не делали ничего дурного, но, по мнению этих ребят, даже наше присутствие на их территории было большим преступлением. Меня окружили, крепко побили и отобрали велосипед, который я накануне с большим трудом выклянчил у отца.

Я шел домой без велосипеда, с огромной шишкой и с предвкушением, как меня будут ругать и отчитывать. Но, о чудо! Мой отец поддержал меня и даже похвалил за то, что я не бросил своего друга, и это покрыло все синяки и все мое детское горе.

Я помню отцовский юмор и его взгляды на окружающую действительность, часто идущие вразрез с общественными.

К слову сказать, отец еще в школе, классе в 7-ом, организовал «демонстрацию». Наверное, тогда он еще мало понимал в политике, но остро чувствовал фальшь, лицемерие и несправедливость. Компанией школьники прошли по главной улице города, везя за собой санки, в которых сидел такой же юный диссидент с лозунгом «Долой Хрущева!». Моему деду, школьному учителю, сделали строгое внушение — разберитесь с сыном или.

Кстати, у папы отношения с его отцом складывались не очень. Дед рано разошелся с бабушкой и целиком погрузился в школьное воспитание. Он был всем для своих учеников, но собственного сына, похоже, потерял. На совершеннолетие он подарил моему отцу пластмассовую саблю. Это, конечно, была веселая шутка, но для 18-летнего человека все было ясно без слов. Почему так произошло?..

Но вернусь к рассказу о своем отце.

Новый год в папином офисе. Это был, кажется, 91-ый… Отец разрешил мне собрать одноклассников на вечеринку в своем офисе. Мы притащили большие колонки, украсили комнату разными лентами и шарами, модная музыка, я — в папином костюме. Вечер удался, а мой рейтинг среди женской половины класса резко вырос. Было здорово, и я гордился своим отцом, гордился, что мы с ним наравне и что я полноправный мужчина в нашей семье.

Когда отца не стало, для меня рухнуло всё — ожидания, надежды. Крепкой стены, за которой я жил, больше нет. Матери было очень тяжело, она тоже привыкла к легкой магии нашей жизни.

Он ушел, когда мне шел 21 год — я уже самостоятельный, живу отдельно, но. Почва ушла из-под ног. Я не мог понять, как жить дальше, как вообще можно жить дальше и что это будет за жизнь? Помню, сижу на улице у подъезда, кругом люди движутся туда-сюда, а для меня всё остановилось, я как будто не здесь, я один — и целая жизнь. Что с ней теперь делать, ведь было всё так ясно и понятно, а теперь?..

В то же время я ощутил какую-то доселе не известную мне внутреннюю тишину, я как будто вырван неведомой силой из реальности и наблюдаю за всем со стороны. Психологи скажут, что это просто сильный стресс, а я уверен, что это был первый раз, когда я услышал, что со мной заговорил Бог. Ведь только в такой тишине мы слышим Его голос и Его призыв.

Отца отпевал один хороший молодой священник. Он вел себя естественно, свободно, без поддельной скорби, которая часто встречается на похоронах. А я думал: «Как ты можешь быть таким умиротворенным, спокойным ведь у нас горе — его больше нет!» Священник говорил какие-то новые слова — «вечная жизнь», «Царство Небесное», «победа над смертью». И говорил вдохновенно. Я поверил, я успокоился, я получил надежду — оказывается мы не умираем, а просто.

Я очень привязался к этому батюшке, стал ходить в храм (кстати, крестились мы вместе с отцом — это был наш осознанный шаг, вернее, его осознанный шаг, а я просто доверял ему). Вскоре я уже читал в храме и пел на клиросе. Я поверил, отпустил все сомнения — мы бессмертны.

Потом учёба в духовной школе при монастыре, и вот сегодня я служу в Церкви и считаю это великим благом. Я повзрослел, поумнел, наверное… У меня прекрасная жена и трое чудо-детей. Я счастлив и благодарен за всё Творцу. Благодарность больше, чем я сам.

Семя закапывают в землю, и оно, погребенное, даёт новую жизнь. Смерть является здесь началом новой жизни. Одни умирают, когда приходит время, чтобы жили другие. Жили полноценно, жили в любви, ведь только Любовь достойна того, чтобы за нее умереть. Даже не хочется думать, куда завела бы меня жизненная тропа, если бы всё было по-другому. А сейчас я по-настоящему счастлив, и понятно, что всё не случайно. Мой отец умер, чтобы я приобрел Небесного Отца, Который есть начало и конец, альфа и омега, Который есть Любовь.

Мой отец — это мой герой. Он говорил и делал самое главное — просто был в моей жизни, был со мной. Я надеюсь, что придет время, и я встречу его и обниму.

Встречу, стоя в теплой воде на мягком песке, где морская вода, едва вспениваясь, струится между пальцев, где небо словно холст Небесного Художника, рисующего нам новый день вечной радости и покоя.

http://www.rusbatya.ru/otczy-papy-bati/sudba-otcza/item/860-obyatiya-otcha