 |
| Православие в Украине | Протоиерей Захария Керстюк | 28.06.2012 |
«Был наг, и вы одели Меня
был болен, и вы посетили Меня;
в темнице был, и вы пришли ко Мне»
(Мф. 25:36)
Этой весной СМИ активно муссировали тему
иностранных наемников, воюющих в Ливии. В частности, упоминали «украинских летчиков и снайперов», сражавшихся на стороне лидера Джамахирии Муаммара Каддафи. Официального подтверждения эти слухи не нашли. Но позднее боевики из вооруженных формирований так называемого Переходного Национального Совета Ливии взяли в плен более 20 граждан Украины — как раз под предлогом, что украинцы, якобы, «были наемниками Каддафи».
Православный священник — протоиерей Захария Керстюк, сотрудник Отдела внешних церковных связей Украинской Православной Церкви — отправился с миссией в Ливию, где ему удалось встретиться с нашими пленными. А недавно 19 украинцев Ливийский суд приговорил к 10 годам лишения свободы, а руководителя группы — гражданина России — к пожизненному заключению.
Итак, о том, чем в действительности занимались украинцы в Ливии, почему на 5 миллионов населения Ливийской Джамахирии 3 миллиона были приезжими-гастарбайтерами, безопасно ли исповедовать христианство в «освобожденной» Ливии, и зачем православный священник едет с миссией в исламские страны — об этом и другом «Православию в Украине» рассказал протоиерей Захария Керстюк.
«Средний возраст пленных 55 лет, а это люди с далеко не отличным физическим здоровьем»
— Недавно военный суд в Триполи обвинил украинских пленных в том, что они воевали на стороне Каддафи, и вынес приговор — 10 лет лишения свободы. А с фотографий пленных на нас смотрят такие себе инженеры в летах.
— А Вы по фотографиям определяете профессию?
— Я имею в виду, что те, кто изображены на фотографиях, не похожи на людей, которые бегают с автоматами и безжалостно убивают все, что движется.
— С одной стороны, вряд ли можно определить по фотографиям: футболист этот человек или инженер. С другой стороны, так и есть.
Средний возраст пленных, которые содержатся там, 55 лет, а это люди с далеко не отличным физическим здоровьем.
Вообще, стоит сказать о том, что социальное положение нашего народа такого, что людям приходится уезжать из нашей страны в поисках хорошо оплачиваемой работы. По статистике, на сегодняшний день 8 миллионов соотечественников уехало в поисках лучшей жизни за рубеж. Эта «лучшая жизнь» не заключается в каком-то постоянном месте жительства или высоком уровне жизни. Это всего лишь какие-то временные заработки и жизнь в плохих условиях, что оставляет определенный отпечаток в душе и уме каждого человека. Люди едут в Африку, на Дальний Восток, в страны Западной Европы.
Одни из этих людей, которые выехали за рубеж по такой причине, оказались в Ливии, где и стали заложниками событий так называемой «арабской весны». Один из пленных поехал в Ливию заработать внуку на операцию, другой — собрать денег, чтобы сделать ремонт в квартире, третий поехал туда, чтобы заработать денег и отдать долги. То есть, мы должны понимать и учитывать тот фактор, что люди приехали не кому-то помогать устанавливать власть или кого-то убивать, они приехали заработать денег на самое насущное. И поехали они туда не ради «красивой жизни».
Это — болезненная проблема для нашего государства. Почему? Потому что те люди, которые выезжают за границу, работают там в тяжелых условиях.
Если это Испания, Португалия, то люди трудятся где-то в огородах, живут по 20−30 человек в комнате, умудряются, получая 800 евро в месяц, 600 отправлять на Родину и жить на каких-то 150−200 евро.
Если это Италия, то наши работают в итальянских семьях — ухаживают за больными, стариками, детьми, убирают в домах. К ним, вообще, отношение не очень человеческое, один выходной — воскресенье, все остальное время они живут в этих семьях. По сути, им даже некогда пообщаться с близкими и прогуляться.
Если это Африка, то там люди лишены возможности общения с родными — не везде есть Интернет или телефон, лишь время от времени они могут услышать родной голос.
Это все оставляет отпечаток, и где-то в душе, будем говорить честно, они ненавидят и Родину, и Бога, и семью.
Дети растут без родителей, родители живут без детей, жены без мужей и наоборот, большинство из них создали там временные семьи, оправдывая это тем, чтобы как-то выжить. Здесь та же ситуация.
Это не та иммиграция, которая была в конце XIX — начале XX веков, когда за рубеж уезжали «лучшие умы». Целыми семьями, колоннами, с телегами вещей, коровами и прочее. Их там с радостью встречали, выдавали жилье, социальные пакеты, и они осваивались и работали уже на новое государство.
Эта иммиграция — «физический ресурс». Как только этот физический ресурс исчерпается, наши люди будут не нужны там и вынуждены будут вернуться на Родину. Это будет массовое возвращение людей с искалеченными душами и судьбами. И это будет болезненная проблема для нашего государства.
Поэтому Церковь старается как-то опекать наших людей за рубежом, организовывать разные миссии, даже в самые труднодоступные и опасные места на Земле. Более того, в решении этой проблемы Церковь, как никогда, должна стоять плечом к плечу с государством.
«При Муаммаре Каддафи на 5 миллионов населения было 3 миллиона гастарбайтеров, чьими руками и было все создано»
— У вас проскользнула фраза, что наши люди там ненавидят в душе и Родину, и Бога. Но ведь известны случаи, когда люди, которые живут и работают за границей, именно там и воцерковляются, а затем, приезжая сюда, и детей приобщают к вере.
— Об этом мы и говорим, что единственная отдушина для них там — это вера. В свой единственный выходной день, в воскресенье, они все — в храме. По 20, а то и более 100 человек собирается на службах.
Правда, когда мы встречаемся впервые, они говорят, что не нужно даже служить, лучше расскажите о Родине. Выслушав их, я говорю им, давайте помолимся вместе, о Боге поговорим.
Те, кто цепляется за эту отдушину — веру, конечно, затем находят свое место в церкви и все, что происходит с ними, совершенно по-другому интерпретируют. По-другому себя чувствуют и ведут. А те, кто считает всему виной — и уезд за границу, и разбитые семьи — государство, то часто в своих размышлениях доходят до того, что во всем виноват и Бог, что Господь им почему-то специально посылает такие испытания, такие трудности в этой жизни. Отсюда и ненависть ко всему.
Здесь играет свое «я», ведь каждый человек думает, что ему тяжелее и хуже всех, что его никто не понимает, что только он знает, как правильно поступить. Только «я», «я» и «я». К большому сожалению, проблема своего «я» — проблема практически каждого человека на сегодняшний день.
Что-то подобное переживали и эллины с эпикурейцами во времена Христа, у которых затем была та же апатия, фрустрация и полное бессмыслие. Такие нации обычно вымирают.
— А чем, в основном, занимаются украинцы, уехавшие работать в Ливию?
— Наши люди в основном трудятся там медиками. Около 8 тысяч украинцев были заняты в медицинской сфере до революции.
А вообще, Муаммар Каддафи настолько разбаловал свой народ, что ливийцы практически не работали. Бесплатная медицина, бесплатное образование, два человека от семьи имели право на бесплатное обучение в любом государстве мира, платы за электроэнергию для населения не было, молодая семья получала от государства бесплатные жилье и машину, каждый от добычи нефти и газа получал 400 долларов, пособие по безработице составляло 730 долларов, минимальные зарплаты — 1000 долларов.
По сути, людям не было смысла работать, к тому же, они считают себя отчасти избранным народом. Поэтому в Ливии при Муаммаре Каддафи на 5 миллионов населения было 3 миллиона гастарбайтеров, чьими руками и было все создано.
Трудились там, в основном, египтяне, турки, даже европейцев немало было. Ливийцы все больше занимали какие-то государственные посты или же занимались прибыльным бизнесом, то есть тем, что приносило достаточно высокий доход.
«Впервые главарь группировки, который удерживает пленных, встречал, по сути, своих противников с цветами в руках»
— Вернемся к вашей встрече с украинскими пленными. Почему именно вам разрешили с ними встретиться?
— Бог управил!
Встреча с нашими пленными — беспрецедентный случай в мировой дипломатии. Потому что впервые главарь группировки, который удерживает пленных, встречал, по сути, своих противников с цветами в руках.
Более того, всех наших ребят посадили в комнате, где на земле лежал ковер, поставили перед ними сок, воду и каждому вручили по цветочку и памятные подарки. Долго я пытался понять, что означает этот жест.
— Может, они хотели этим сказать, что «пленники содержатся в отличных условиях, более того, их любят»?
— Не думаю. Обычно, им все равно, они даже не пытаются показать, что они гуманны, а просто говорят, что люди виноваты и поэтому они заключенные.
Кстати, главарь этой группировки — исламист, но он вышел к нам на встречу и поздравил с Пасхой (встреча состоялась в Пасхальные дни): «Поздравляю вас с великим христианским праздником Пасхи!». Я ему даже вручил пасхальное яйцо (сидел там, в Ливии, полночи делал крашанки :-)) и поприветствовал словами «Христос Воскресе!», на что он дружелюбно отреагировал.
Затем они все вышли из комнаты, осталось только пара человек на входе с автоматами. Благодаря тому, что в зале мы остались сами, у пленных была возможность написать послания родственникам на Украину и Беларусь, которые я привез и развез по семьям. Также я пронес телефон, меня никто не обыскивал, и у ребят была возможность позвонить своим близким. Некоторые впервые за все это время общались с родными. Встреча длилась 2 часа 40 минут, так что все успели поговорить.
На первый взгляд, повреждений на них заметно не было, но, конечно, люди выглядели ужасно уставшими и изможденными. 9 месяцев плена дадут о себе знать, как бы человека не содержали в тюрьме, тем более вдалеке от Родины.
Сейчас Посольство Украины в Ливии прикладывает все усилия, чтобы повлиять на эту ситуацию и изменить условия содержания пленных.
— А как прошла встреча с родными пленных?
— Первая встреча была очень тяжелой в душевном плане, она длилась где-то 7 часов. Хотелось подобрать слова поддержки, чтобы как-то утешить родственников. Были и слезы, и радость. Потом мы договорились встречаться регулярно. Во второй раз они все исповедались и причастились, я отслужил Литургию и молебен. Эта встреча была легче в духовном и эмоциональном планах. С Богом легче переживать горе.
«Если увидят, что православный священник окормляет ливийцев, могут за это жестоко наказать»
— В Ливии больше 90% населения — мусульмане. Исповедуют христианство там только наши люди или есть христиане и среди местного населения?
— Ливия — это стопроцентное исламское государство. Коренное население, 99,9%, — мусульмане, и лишь 0,01% приезжих — христиане.
Кстати, Муаммар Каддафи не выдавал никому гражданство, кроме самих ливийцев, и, при этом, при полковнике никогда не было стычек между мусульманами и христианами.
Но мусульман надо понимать. У них другой темперамент, нежели у нас, говорят они громко и эмоционально, ярко жестикулируя, и многим кажется, что этим они проявляют к нам неуважение. А на самом деле, это такой стиль общения. Я сам долго к этому привыкал, но когда пообвыкся, понял, что ничего такого в этом нет.
Если мы приезжаем в Египет и идем на рынок, торговцы нас заманивают: «Заходи, заходи». Мы не заходим, они разворачиваются, машут на нас злостно рукой, но на самом деле они не желают зла. Это у них такие обычаи. А мы, исходя из своих обычаев и менталитета, думаем, что нас хотят обмануть.
Нас обманывают потому, что мы этого хотим. Для араба очень важно, как ты настроен. Они всегда внимательно смотрят в глаза, если видят уверенность, будут обходительны, а если увидят обратное — будут даже задираться. Знаете, как дети. Если ребенок подстрекает, а ты спокойно себя ведешь и игнорируешь, у него исчезает всякая охота задираться, а если ты начинаешь реагировать, то он будет еще больше подстрекать. Арабы, действительно, как дети и все воспринимают, как дети.
Для них очень важный момент — обида или предательство. Если их обидеть или предать, восстановить отношения будет практически невозможно. У нас же предательство в последнее время перестало быть чем-то ужасным.
Если договариваешься о чем-то в арабском мире, а затем уезжаешь и возвращаешься спустя полгода, договоренности остаются в силе. У нас же — не успеваешь выйти из кабинета, как тебе уже говорят: «Никто ничего не обещал; не помню, чтоб такое говорил…» В арабских странах ничего подобного не наблюдается.
Многие скажут: «Если арабский мир такой, то почему тогда такое кровопролитие там сейчас?». Я об этом много говорил: нужно помнить, что все, что показывали о так называемой «арабской весне» не ливийские ТВ, надо делить на 90%.
Не поднимал в небо самолеты Каддафи, в результате чего, якобы, погибли сотни мирных жителей, как об этом писали, а наоборот он до последнего пытался что-то сделать, чтобы люди утихомирились. Никаким «тираном и диктатором» не был Муаммар Каддафи, он был гарантом спокойной жизни в Ливии.
Но мы проглатываем все, что нам подают СМИ об «арабской весне» и становимся ведомой массой.
— И все же, как там мусульмане на сегодняшний день относятся к христианам? Журналисты, которые являются очевидцами «арабской весны», пишут о том, что в действиях боевиков в Сирии, безусловно, религиозная подоплека, и приводят факты разрушения храмов и пыток христиан. Нет ли подобного и в Ливии?
— У власти Ливии сейчас люди, прожившие в Штатах около 30 лет, и вопросы религии их практически не интересуют. С другой стороны, к власти пытаются прийти представители радикальных течений ислама — салафиты. Если они захватят власть, то, конечно же, попытаются ввести законы Шариата. В этом случае для христианства наступят тяжелые времена.
Но как такого христианства в этом регионе, по сути, нет. Если оно и есть, то максимум — духовное окормление иностранцев.
По местным законам, если увидят, что православный священник окормляет ливийцев, могут за это жестоко наказать, вплоть до смертной казни. В таких странах действуют министерства религии или полиции религиозные, которые следят за этим. Если полицейский идет, к примеру, по улице и видит, что во время намаза кто-то не на молитве, палкой может огреть, даже если это — женщина. За этим очень строгий контроль.
«Ливия — это осиное гнездо: один раз разворошить — и уже никогда не собрать воедино»
— В мае 2012-го был введен закон, запрещающий восхвалять режим Каддафи и критиковать революцию. Правда, на днях Би-би-си сообщило об отмене так называемого Закона 37. Говорят ли, хотя бы, между собой местные о Каддафи?
— Никто не говорит. Местный народ запуган. Бывших сторонников Муаммара Каддафи практически нет, а города, где жило племя Каддафа, стерты с лица Земли. Поэтому, конечно, о нем даже никто не вспоминает.
Это нормальная ситуация для подобного рода революций, когда приходит сила извне и пытается дестабилизировать ситуацию.
Официально убитыми в Ливии признаются 170 тысяч, а пропавших без вести — 530 тысяч. Понятно, что этих «пропавших без вести» нет в живых. Если свести эти цифры, то это где-то 20% населения.
Ситуация тяжелая, а война продолжается — каждый день звучат выстрелы, даже из танков и зенитных орудий.
— Как вы передвигались по Ливии?
— По-разному, смотря, куда надо попасть, и в каком районе находишься. На бронированных машинах, машинах «Скорой помощи» или пешком.
В Ливии никак не могут навести порядок и, наверное, не наведут. Миллион населения — племя Каддафи, плюс он переженил своих сыновей с девушками из других племен, которые, соответственно, стали на его сторону. Так что, как минимум, половина населения — это племена, враждебно настроенные к временному правительству.
А что такое кровная месть и родственные связи для араба? За своего близкого они готовы мстить кому угодно. Поэтому Ливия — это осиное гнездо: один раз разворошить — и уже никогда не собрать воедино.
«Однажды дал ребенку из трущоб горсть конфет, он начал шелестеть обертками и. выбросил конфеты»
— А почему миссия в мусульманские страны, почему Африка?
— Я служу девятый год священником, и впервые почувствовал себя нужным пастве, как ни странно, именно в Африке. У нас отношение к духовенству какое-то стереотипное. Некоторые считают, что священник «должен и обязан». Другие — что священник нужен только для исполнения требов и личных прихотей. Третьи пришли в храм, послушали священника и сказали: «Та, этот совет не подходит мне, пойду искать другого совета и другого священника».
В Африке меня поразило, что люди не играют в двойные стандарты, не ищут чего-то своего: «Перед священником я стою один, выйду из храма буду другим, а завтра буду третьим». Нет. Видя, что к ним приехал священник, пытаются это использовать во благо своей душе и прилепится к благодати, к Духу Святому. То, с каким расположением они встречают и с какой жалостью провожают, не описать. Хочется и хочется к ним возвращаться.
Другая сторона, которая меня привлекает, это сам африканский мир. Люди там не избалованы вседозволенностями современного мира. Нам трудно понять, что такое массовая любовь, массовое взаимопонимание, уважение, а для них — это норма жизни.
Был такой случай в Пакистане. ООН построила бесплатное жилье для жителей трущоб. Но никто не заселялся туда, представители ООН никак не могли понять, в чем дело. Представьте, что бы было, если бы у нас построили дом и сказали, заселяйтесь, кто хочет. Сколько бы трупов было.
Мы пошли в трущобы с четырьмя местными жителями. Прихожу и спрашиваю у них, почему не заселяются. «Как мы будем переселяться, если дом построили на 5 тысяч, а нас здесь живет 10 тысяч. Я буду понимать, что живу в хороших условиях, а мой сосед, брат останутся жить в трущобах. Я не смогу спать. Если хотят нам помочь, пускай построят жилья на всех нас», — ответили мне.
Я пытался недели две объяснить западникам причину отказа переселяться из жутких трущоб в новый дом, но они меня так и не поняли.
Был случай в Судане. Каждый день нам давали паек: бутылочка воды, помидор, яйцо, сырок плавленый, джем, мед. Я выхожу из гостиницы с этим пайком, а ко мне подбегают дети, которые там играли в футбол, и просят воды. Я, по своей меркантильности, уже мысленно попрощался с водой: «Ладно, придется жариться под солнцем без воды».
Бутылку взял самый старший, открыл и дал попить самому младшему, и так все выпили понемногу и вернули мне оставшуюся воду. Поблагодарили, пытались даже на английском сказать «thank you», и дальше побежали играть в футбол. Я стоял и думал: «Как так?».
Однажды дал ребенку из трущоб горсть конфет, он начал шелестеть обертками и выбросил конфеты на землю. Снова говорит мне: «Дай что-то». Я взял эту конфету, развернул ее и съел у него на глазах, развернул еще одну и дал ему. Он съел одну, вторую, третью. Оказалось, дети в жизни не видели этих конфет.
Я рассказал об этом представителю из ООН, с которым хорошо общался, он так был поражен этому, что за неделю мы раздали детям 800 кг конфет!
Но многие там не знают не только о конфетах, а и о том, как выглядят деньги, не говоря уже об образованности.
У меня мечта уехать в Африку насовсем и учить детей. Скоро я получу диплом пилота, потому что там передвигаться так удобнее всего, организуем фонд помощи африканским детям и будем отвозить им ручки, бумагу, сладости, одежду. Там очень мало грамотных людей — только в столицах.
«Каждый раз, когда попадаешь в те страны, ценишь, как никогда, простые вещи»
— В чем конкретно заключается миссия православного священника в исламских странах?
— Прежде всего, у священника, который собирается с миссией в эти страны, должны быть очень сильное желание поехать туда и огромная выдержка. Потому что приезжая туда, сталкиваешься со всевозможными трудностями, начиная от климатических условий, которые сказываются на здоровье человека, и заканчивая опасными для жизни перестрелками.
Нужно помнить, что это — не Европа, где есть время и послужить, и отдохнуть, где безопасно. В Ливии за 22 дня миссии я совершил 18 Литургий, после которых были многочасовые беседы с соотечественниками.
Вообще окормление заграницей можно разделить на этапы. Первые встречи с людьми — это этап молчания. Слушаешь, люди все время говорят. Так называемся немая проповедь. Люди ценят, что Православная Церковь прислала к ним священника. Правда, слова «приезжайте, будем песни петь» звучат чаще, чем — «приезжайте к нам послужить».
Второй этап — разговор о Боге, молитва, ведь люди, в основном, воцерковляются уже там, сталкиваясь с проблемами.
Поэтому для любого священника главное — вера, любовь и выдержка. А если еще и война, то психологическая и физическая подготовки.
И еще нужно помнить, что туда мы едем, прежде всего, к своим — приходить в наши храмы могут только христиане.
Кстати, когда нам удалось добиться разрешения служить в Ливии на Пасху, собралось более 200 человек. Представьте: военная стрельба, а у нас в храме все 200 человек в один голос искренне молились о Воскресшем Христе. Это было что-то неописуемое.
Каждый раз, когда попадаешь в те страны, ценишь, как никогда, простые вещи — воду, хлеб, тишину — и те евангельские ценности — взаимопомощь, любовь, благодарность, верность, о которых говорит Господь.
P. S. Поскольку приговор пока что не вступил в действие, родные украинских пленных обращаются ко всем с просьбами о молитвах об их освобождении и возвращении на Родину.
http://orthodoxy.org.ua/content/bez-viny-vinovatye-grazhdane-ukrainy-v-liviiskom-plenu-51 470
