Сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним.
Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову
и возлюбленному Своему Израилю.
После того Он явился на земле и обращался между людьми.
Вот книга заповедей Божиих и закон, пребывающий вовек.
Все, держащиеся ее, будут жить, а оставляющие ее умрут.
Обратись, Иаков, и возьми ее, ходи при сиянии света ее.
Не отдавай другому славы твоей, и полезного для тебя — чужому народу.
Счастливы мы, Израиль, что мы знаем, что благоугодно Богу.
(Из Навечерия Рождества Христова. Варух III, 36 — IV, 4)
Не хлебом единым жив человек! Чем же еще? Конечно, словом. Очевидно, что человек живет в мире общения, в океане слов, которыми питается и которые сам же порождает, общаясь с себе подобными. Человек по природе своей разумен и словесен, и потребность в слове, в самом широком смысле, является для него жизненно необходимой. Потеряй человек способность к общению, и он лишится человеческого облика и возвратится в состояние бессловесных животных. Слово позволило организовать и направить деятельность многих людей в желаемом направлении и таким образом создать цивилизацию и развить культуру. Наука, возникшая когда-то как интеллектуальная забава праздных умов, сейчас стала силой, позволившей радикально изменить лицо Земли и быт людей. А политика? Она вся строится из слов, но таких, которые меняют судьбы людей и целых народов, совершают революции и творят историю. Человек не лишился полностью той способности, которой обладал Адам в раю, когда он своим словом участвовал в устроении мира, сотворенного речениями Божиими. Именно словесность человека выделяет его из царства природы и ставит его на границе между горним и дольним.
Однако если человек обратит взор свой на себя, он обнаружит, что он наг (Быт. III, 10), что он прах (Быт. III, 19) и не имеет в себе источника жизни. Несмотря на провозглашаемое им «всемогущество» над миром и историей, у него нет власти над своей собственной смертью. Самое определенное в жизни есть смерть, не определен лишь ее час, — гласит древнее изречение. Смерть — предел власти человека, и океан человеческих слов не преодолеет ее. Сказал Господь: «Доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим» (Иов. XXXVIII, 11). Но если человеку это невозможно, Богу же все возможно (Мф. XIX, 26).
И Слово Божие стало плотью! Творящее Слово, в Котором была жизнь, стало словом человеческим для того, чтобы изъяснить (Здесь цитируется Евангелие от Иоанна I, 18 в нашем переводе с греческого: «Бога не видел никто никогда, Единородный Сын (в древних текстах — Бог), Сущий в лоне Отчем, Он изъяснил».) Истину, Бога, непричастного смерти, чтобы процесс нового творения Словом Божием перенести в сердца людей, чтобы принятие Слова стало для человека причастием жизни вечной и чтобы общение со Словом преобразило человека и сделало возможным его пребывание с Богом лицом к лицу. Сама природа человека, сам способ его бытия, строй его души должны измениться по подобию жизни Иисуса Христа. «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. II, 5). На этом пути слова Господа воспринимаются не как раскрывающие новые миры, а как творящие нового человека. Слова Божии становятся орудием, преображающим человека, семенем новой жизни, пищей и питием, питающими ее. И человек, входя в таинство причастия Слова Божия, обретает власть стать (Здесь цитируется Евангелие от Иоанна I, 12 в переводе епископа Кассиана: «Всем же, кто принял Его, — дал им власть стать детьми Божиими».) чадом Божиим.
Все ключевые тексты Священного Писания (Шестоднев, Нагорная Проповедь, Пролог Евангелия от Иоанна, Беседа на Тайной Вечере) затрагивают важную и таинственную тему: действие в мире и человеке высказанного слова Божиего. Вначале словом Божиим мир пришел в бытие, затем в слове Божием был дан Закон для народа Израиля, и наконец, в словах Иисуса Христа Бог выразил Себя языком человеческим. В начале творения стихии мира, как слуги, беспрекословно послушались господствующему слову Божию: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так» (Быт. I, 20, 24). Но в конце времен человек призван понять Бога: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. XVII, 3). И исходя из знания Бога и любви к Нему, человек будет хранить и соблюдать Его слово: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. XV, 15).
Что принципиально отличает слепое подчинение от послушания, основанного на понимании? Отличие в том, что подчинение, каким бы оно ни было полным, тем не менее, сохраняет и предполагает несовпадение позиций или точек зрения господина и подчиненного. Они вполне могут хотеть противоположного. Господин хочет, чтобы раб делал как можно больше, а раб хочет делать как можно меньше, потому что не его это дело, а господина. Но не этого хочет Господь: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. XVII, 21).
Конечный замысел Божий о человеке приоткрывается уже в Ветхом Завете. Так, в первом псалме Господь уже не говорит о путях праведных, что «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои» (Ис. LV, 8). Напротив, сказано, что «знает Господь путь праведных» (Пс. I, 6), — знает, потому что их путь есть Его собственный, который Он открыл людям. Поэтому в предлагаемой работе наши усилия будут направлены на раскрытие (на примере первого псалма) богословской традиции Священного Писания, излагающей учение о действии слова Божия и о способе его восприятия на пути обожения человека.
Острее меча обоюдоострого должно быть слово, выражающее истину. Однако «всякий человек — ложь», и к словам своим он привык относиться безответственно. И он не верит, что истину можно выразить, о чем и сказал поэт: «Мысль изреченная есть ложь». Но в Иисусе Христе обитает вся полнота Божества телесно (Кол. II, 9), и поэтому видевший Его видел Отца (Ин. XIV, 9). И Священное Писание написано строго, с точностью «до йоты и черты» (Мф. V, 13), — только надо понять, в чем эта строгость.
Эта строгость не в употреблении конкретных образов. Так, в притчах Иисуса Христа для пояснения природы Царствия Небесного используются весьма различные образы. Примером строгости для современного человека являются законы естественных наук. Они являются примером такого слова, отклонение от которого на «йоту или черту» равносильно нарушению всего закона. Так и в духовном мире есть слова, указывающие путь и направляющие движения души. Они должны обладать своей строгостью и выражаться на языке тонко направленных умных движений в сердце (живых интенций), а не на языке отвлеченных образов. Ибо Царство Божие «внутрь вас есть» (Лк. XVII, 21). Именно язык переживаемых движений в отличие от языка созерцаемых образов оказывается адекватным для многих ключевых мест Священного Писания. Попытка прочитать Священное Писание с постоянным вниманием к языку, действующему на экзистенциальную глубину души, как раз и составляет своеобразие развиваемого подхода. Этот подход позволяет раскрыть в Священном Писании богословское учение об умном усвоении слова Божия на пути исполнения заповедей как средстве преображения природы человека.
В различных комментариях на Священное Писание первый псалом часто называют введением в Псалтирь. Но более тщательное исследование позволяет увидеть в нем введение в саму молитву. Псалом не просто призывает к благочестию, праведности, соблюдению закона и молитве, но учит нас, каким образом должно это совершать. Роль первого псалма во многом подобна первым словам «Молитвослова», написанным для того, чтобы ввести человека в молитвенное состояние: «Восстав от сна, прежде всякого другого дела, стань благоговейно, представляя себя пред Всевидящим Богом, и, совершая крестное знамение, произнеси: „Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь“. Затем немного подожди, пока все чувства твои не придут в тишину и мысли твои не оставят все земное, и тогда произнеси следующие молитвы, без поспешности и со вниманием сердечным..»
