По поводу последнего интервью А.Г. Невзорова

Когда на глаза попадается очередное интервью А.Г. Невзорова, в душе возникает сумятица, муторное чувство, смешанное ощущение любопытства с … не мог сразу подобрать слово — ну, скажем, так: отторжением. Мысленно перебрал в голове наиболее известных православных апологетов и проповедников и сделал вывод: пока ещё, к сожалению, не настроились мы на нужную волну, не нашли подходящие слова при общении с ним. Надо признать, что в случае с А.Г. Невзоровым мы столкнулись с неожиданным, давно не встречавшимся, очень своеобразным оппонентом. Ситуация усугубляется тем, что лично он, судя по всему, столкнулся со значительным объёмом негатива в церковной среде, что затрудняет и очень осложняет общение. Его сарказм, едкая ирония, кощунственные выпады порой просто невыносимы. Энергетика зашкаливает, тебя порой просто опаляет адским огнём. Правильно решило Священноначалие, что в сложившейся на сегодня ситуации публичный разговор с Невзоровым и ему подобными нецелесообразен и неплодотворен. Я бы добавил, что и рискован. Тем менее, хотел бы поразмышлять о том, как говорить с такими людьми, поделиться некоторыми мыслями по поводу последнего интервью «главного критика РПЦ МП». Скажу честно: лично я не готов к общению и дискутированию с людьми подобными Невзорову. Очевидно, что они попали в мощный духовно негативный водоворот, стали сознательными проводниками злой воли. Для определённой части нашего общества появление таких людей было долгожданным событием: они уже устали ждать, приуныли, «изошлись» в безсильной злобе, видя церковное возрождение и возрастание роли Церкви. Появление Невзорова в новом качестве, в амплуа мощного генератора и источника негативных импульсов по отношению ко всему церковному их вдохновило. Как это не неприятно, но можно однозначно сказать: число сторонников и последователей неистового корреспондента «600-т секунд» будет возрастать. Очевидно, что разговор пока не лично с Невзоровым, а о нём, его публикациях необходимо предварять усердной молитвой, взываниям к Богу о помощи, о вразумлении (себя и его). Эмоциональные срывы, раздражение, наклеивание ярлыков мало что дадут. Мне кажется, что даже в случае такого невообразимого кощунника как Невзоров надо сохранять вежливость, спокойствие, уважение к Александру Глебовичу не только как сотворённому по образу и подобию Божию, но и как к человеку, несомненно сделавшему что-то положительное на этой земле.

Передо мной последнее интервью А.Г. Невзорова, в котором он отвечает на вопросы о «Путине, Чаплине, Чечне, атеизме и ГосДуме». Первое на что я обратил внимание в этом интервью, было подтверждением того, о чём я давно догадывался: Невзоров — не одиночка-камикадзе, за ним стоят влиятельные силы, которых страшно раздражает активизация «церковников». Их ненависть инфернальна, страдает алогичностью. Им свойственны глубочайшее отвращение и брезгливость ко всему, что связано с Церковью. Когда я читал в интервью о допетровской Руси, которая «была отдана в безраздельное пользование Церкви, и которая за это время не дала миру ни одного учёного, медика, естествоиспытателя, музыканта или живописца», первым кого я вспомнил, был преп. Андрей Рублёв. Вообще наши древнерусские иконописцы, труды которых, по признанию знаменитых западных художников, таких как А. Матисс, создали высочайшие, непревзойдённые мировые шедевры. Бросилось в глаза, что в интервью немало фигур умолчания. Вне всякого сомнения, Невзоров, как и любой другой человек, имеет на это право, но остаётся осадок от недосказанности и неполной искренности. Следующий пассаж из интервью был для меня неожиданным и вызвал снисходительную улыбку. Цитирую: «Человеку образованному, с научным складом ума, понятно, что происходило с землёй на протяжении почти четырёх с половиной миллиардов лет. Он может проследить неуклонную последовательность и взаимозависимость одного явления от другого и убедиться, что в эту цепочку никакая сила, меняющая порядок явлений, никогда не вмешивалась». Недавно, возвращаясь из длительной поездки, я прослушал диск с тремя блистательными лекциями профессора В.Н. Тростникова, который камня на камне не оставил от трёх столпов, на которых базировался научный прогресс 19 века: теорий Лапласа, Дарвина, Маркса и Энгельса. Лаплас, как известно, не нуждался в «гипотезе о Боге», он доказывал, что все произошло из «газообразного облака». Поразительно: никто не задавался вопросом: а само-то облако откуда взялось? А кто был двигателем всех мудрёных процессов? А как появилась живая клетка? Из слепой природы? Вспомнилось вопрошание архимандрита Амвросия (Юрасова) в одной из его проповедей: «может ли мёртвая женщина родить живого ребёнка? Может ли из неорганической материи возникнуть жизнь?» Вспомнил лекции профессора А. И. Осипова, в которых разбиралось клише «наука доказала». Какая наука? Что доказала? Есть отдельные направления науки, занимающиеся изучением ограниченного фрагмента бытия, дающие материал для формирования мировоззрения — либо материалистического, либо идеалистического, в зависимости от внутренней установки. Когда «гипотеза о Боге» стала невыносимой и ненавистной, т.к. препятствовала разгулу «дионисической стихии», налагала нравственные обязательства, теория Лапласа была очень кстати. Критически она не воспринималась, логическому анализу не подвергалась — главным было то, что из неё вытекало: нет никаких вечных моральных норм, все относительно. А потом: науки в принципе не могут доказать небытие Бога — Верховного Существа, Высшего Разума, т.к. с каждым научным открытием область непознанного выявляется ещё более масштабной, чем предполагалась. Самые простые примеры опровергают то, что утверждает Невзоров. Любую книгу мы можем разрезать на буквы и всю бумажную массу подбросить вверх. Спрашивается, что нужно для того чтобы вновь из всех этих букв составить книгу? Конечно разум — разум автора книги. А что же получается — для появления нашей вселенной — огромного сложнейшего механизма разум не требовался, все было делом слепого случая? Вот если бы солнце было бы от земли несколько дальше, то на земле был бы такой холод, что появление жизни было бы невозможным, а если бы оно было бы несколько ближе к земле, то стояла бы такая жара, что жизнь так же была бы невозможна. Тростников показал всю нелепость и абсурдность теории Дарвина. Все эти питекантропы, синантропы и прочие кроманьонцы, реконструкция якобы предков человека на основании найденного зуба (он оказался принадлежащим свинье) — полный бред. Никакие промежуточные звенья между обезьяной и человеком обнаружены не были, нет никакого перехода одного вида в другой — все это было развенчано ещё при жизни Дарвина. И вообще библейская картина мироздания оказалась поразительно соответствующей добросовестным научным данным. Пожалуй, самым непосредственным доказательством совместимости науки и религии является тот несомненный факт, что именно величайшие естествоиспытатели всех времён, такие, например, как Кеплер, Ньютон, Лейбниц и другие были проникнуты глубокой религиозностью.

Наличие огромного числа крупных учёных, верующих в Бога является наиболее очевидным доказательством того, что наука ни в коей мере не опровергает бытие Божие. Эти великие учёные единогласно утверждают, что веру в Бога они почерпнули из самых занятий своей наукой, научных исследований природы, и разные способами выражают мысль, что только полузнания удаляют от Бога, а истинные знания приближают к Нему. Научное познание предполагает веру в разумное целесообразное устройство Вселенной. Закономерность, наблюдаемая в мире, всегда поражала естествоиспытателей и мыслителей и наводила на мысль о существовании Бога-Творца.

Наш крупный учёный академик Берг писал: «Основной постулат, с которым естествоиспытатель приходит к пониманию природы — это тот, что в природе вообще есть смысл, что её возможно осмыслить, понять, что между законами мышления и познания с одной стороны, и строением природы с другой, есть некая предустановленная гармония».

Без этого молчаливого допущения невозможно никакое естествознание. Иными словами, основанием науки является вера учёного в разумность мира. Эту мысль очень чётко выразил Эйнштейн: «К религии относится вера в то, что мир является управляемым по законам разума, что этот мир постигается разумом. Я не могу себе представить подлинного естествоиспытателя, без веры в это». «Моя религия — это глубоко прочувствованная уверенность в существовании Высшего Инстинкта, который открывается нам в доступном познанию мире». «Все относительное связано с абсолютным, которое является отправной точкой». Приведённые слова замечательно соответствуют словам ап. Павла: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы» (Рим. 1: 20).

«Где целесообразность — там цель, а где цель — там намерение, а где намерение — там сознание, а где сознание — там личность» / Фламмарио? н /.

Невзоров откровенно говорит, что «верующим, конечно, не был никогда», что он вообще некрещён. Очень ценное признание, помогающее нам более адекватно воспринимать его личность. Многие пассажи Невзорова — о «кастрюлях на головах» у духовных лиц, кощунства о евхаристии и т. д. конечно шокируют. В этом плане он пошёл дальше Л.Н. Толстого с его кощунствами в романе «Воскресенье», ставшими последней каплей в решении об его отлучении. Сталкиваясь со многими кощунствами в высказываниях Невзорова, звучавшие в его неподражаемом стиле, я подумал: «ну что за человек?! Ну что он делает?! Отодвигает, отбрасывают в сторону поэзию жизни, шокирует своим восприятием её явлений „до нельзя“. Представляю, чтобы у него получилось „на гора“, если бы руководствуясь такими „художественными критериями“, он стал бы описывать рождение ребёнка, любовь между мужем и женой, красивую девушку, погребение человека и т. д. Можно ведь всё описать возвышенно, благоговейно, а можно все представить в грубо физиологическом виде, цинично».

Чиновникам, по словам Невзорова, «приходится креститься, молиться, обвешиваться лампадками. При этом в личных беседах многие из них рассказывают, как ненавидят это мракобесие». Насколько мне известно, обязанности губернаторам и другим чиновникам непременно «креститься, молиться, обвешиваться лампадками» не существует, партбилет класть на стол за отказ так делать не приходится. Тактичное присутствие в какие-то особые дни в храме любого чиновника без «внешних доказательств» его веры воспринимается вполне нормально. «Мы отстали от цивилизованного мира на сотни лет» — утверждает Невзоров. Не знаю на сотни ли лет мы оторвались в техническом плане, но в моральном, при всех наших «достижениях» по части алкоголизации и абортов, они «рванули» мощно. У нас, по крайней мере, не венчают однополые браки и открыто не проводят гей-парады.

Обратил внимание на реплики Невзорова: он «помнит добро», ему «не платят ни копейки», «просто есть такое понятие как дружба и оно мной не предаётся» и прочее. Знаете, как-то такие моральные принципы не вяжутся с образом последовательного и непреклонного атеиста. Ещё Достоевский говорил, что если Бога нет, тогда все позволено — о каких тут моральных нормах и безкорыстии можно говорить? Ведь нравственные вещи могут базироваться только на религиозной основе — это как плоды на деревьях, которые не возможны без корней у этих деревьев. Неожиданными в интервью были слова о том, что в России все «омерзительно и тупиково». По Невзорову «было бы лучше, что бы в своё время Российская Империя распалась». Возникает вопрос: а где предел этого распада? Россия до уральских гор? Без Кавказа и Поволжья? Без поморов и «Казакии»? Только в пределах Московии? Так и в этом случае можно сказать, что три десятка русских областей вместе - это слишком много, плохо управляется. Так мы дойдём и до феодальной раздробленности. Недавно, проезжая по Тверской области, незаметно переехав границу с Московской, видя везде единые стандарты, я подумал: «Как хорошо! Каким же благим был итог централизаторской деятельности русских царей! Какой же был бы хаос, если бы этого не было!» А ведь большинство наших государей, оставившие нам единое государство, была людьми глубоко религиозными. Они рассматривали своё служение как религиозную миссию. Читая же Невзорова, я испытывал горькое чувство: не имея религиозного стержня, не воспринимая категорий мздовоздаяния и награды в вечности, сколько же могут такие люди наломать дров, до каких «адовых глубин» нас довести! Подход Невзорова узкопрагматичен и односторонне рационален со всеми вытекающими из этой позиции негативными последствиями… Только написал это как прочитал следующие убийственные признания Невзорова: «Победить в драке можно только при условии полной мобилизации цинизма, жестокости и безпринципности». А вот ещё его шокирующие слова: «В России что омерзительно, что не омерзительно — разница не велика». Достаточно, на этом пока закончу.