Откуда взялись атеисты?

«Воздух похож на Бога. Он всегда рядом, и его не видно. Только когда его не хватает, узнаешь, как он нужен. Солнце похоже на Бога. Оно может и греть, и сжигать. На его огненный диск нельзя смотреть без боли. Всё живое тянется к нему. Всё живое пьет его силу. Море похоже на Бога. Когда оно прозрачно и ласково, это похоже на нежность Большого к маленькому. Когда оно бушует и пенится — с ним нельзя спорить. На Бога похож мужчина. Когда он кормит семью и готов за нее драться. И еще когда он скуп на слова и улыбается редко. На Бога похожа женщина. Когда она кормит грудью и ночью встает на плач. Когда она растворяется в детях и отвыкает думать о себе.

Так много в мире похожего на Бога. Откуда взялись атеисты?"

Сегодня на нашей книжной полке — книги настоятеля киевского храма во имя преподобного Агапита Печерского протоиерея Андрея Ткачева.

Книги отца Андрея часто издаются и давно обрели широкую известность. Пользователи православного Рунета почти каждый день видят его новые статьи на самых посещаемых сайтах; кроме того он постоянный сотрудник популярного на Украине и за ее пределами журнала «ОТРОК.ua».

Жанр таких книг отца Андрея, как «Письмо к Богу» или «Лоскутное «, определить трудно. Это сборники, включающие в себя беллетристические произведения, статьи, небольшие заметки, эссе. В «Лоскутное одеяло», кроме того, вошли стихотворения, как рифмованные, так и в прозе. Именно стихотворением в прозе является, на мой взгляд, текст «Воздух похож на Бога». Но в каком бы жанре ни работал автор, главное для него — это дело православной миссии.

О необходимости миссионерства отец Андрей высказывался неоднократно. Одна из недавних его книг так и названа — «Миссионерские записки». В ней есть статья «Тяжелый труд», смысл которой в том, что если музыканту или спортсмену для достижения значимых результатов необходимы ежедневные многочасовые упражнения, то и проповеднику, коль скоро он действительно хочет быть услышанным, недостаточно одного только образования в семинарии. Необходимы и постоянное расширение эрудиции, и непрестанный духовный труд. Проповедовать непросто уже потому, что сам миссионер ощущает свое несовершенство и недостоинство; об этом прямо говорится в статье «Главный враг проповедника». И все же осознание личных несовершенств не должно останавливать того, кто взял на себя труд православного миссионерства: «Ветхозаветный закон запрещал священнику раздирать ризы даже в случае смерти собственного ребенка. Этот же закон повелевал приносить ежедневные жертвы независимо от бед и сложностей, переносимых иереем. Нам тоже нелишне отвязать священные обязанности от сентиментальных переживаний. В этом и заключается, может быть, единственное отличие священника от мирянина. Священнику нельзя уставать, опускать руки, останавливаться. Никто не знает, что внутри у него творится. Никому и не надо это знать, потому что никто из жалости не снимет с него груз однажды взятых обязанностей. Спасение, которое Господь соделал посреди земли, требует непрестанного напоминания и благовествования. У священника нет ни одной отговорки, если он не проповедует».

Но теплохладная проповедническая деятельность — профанация; об этом статья «Зажечь другого»: «Мы, поддаваясь мирскому духу, разрешаем себе думать, что христианство выветрилось и потеряло силу. И, уверовав в эту ложную мысль, перестаем сами гореть и зажигать других. А ведь стоят на наших службах — непременно стоят — Алеши Карамазовы, жадно ловят каждое слово и смотрят не по сторонам, а внутрь, туда, где колеблется и горит огонек веры. В нашем деле ведь всего-то и надо порою, что, зажигая чужие светильники, зажечь и тот один, который ярче всех разгорится».

Живое слово проповедника может получить отклик и принести плод там, где, казалось бы, менее всего можно было этого ожидать. Об этом повествуется в новелле о таксисте Павле Петровиче Дронове, который в день своего пятидесятилетия, пришедшийся на праздник апостолов Петра и Павла, от нечего делать зашел в храм. На этом его прежняя спокойная жизнь закончилась — началась другая, с неведомыми прежде мучениями и радостями. Петровича зацепили слова проповеди: священник сказал, что Христос — в каждом из наших ближних, и назвал блаженными «всех медсестер, милиционеров, пожарных, поваров — словом, всех тех, кто постоянно лечит, кормит и спасает людей» и тем самым — служит Христу. Сначала задетый тем, что его профессия не попала в список сулящих блаженство, Петрович затем догадывается, как это восполнить: отныне он должен во­зить каждого пассажира так, как будто пассажир этот — Сам Хрис­тос. Но во­зить Христа оказалось непросто: Петрович понял, что «теперь нельзя во­зить иностранцев кругами по всему городу, чтоб содрать с них в пять раз больше денег. Нельзя задерживаться на вызове, проезжать мимо бедно одетых людей, заламывать непомерные цены». Нелегко было таксисту с тридцатилетним стажем отказаться от старых привычек; тем более что и пассажиры попадались всякие. Тем не менее Петрович настроился решительно и лишь сожалел о том, что многие люди пока еще не поняли, для Кого они в итоге работают: «Спать уже было поздно, и он решил принять душ. Но горячей воды не было. Смысл жизни, недавно узнанный Дроновым, работникам котельни все еще был неизвестен. Им было пока невдомек, что горячая вода в трубах и батареях нужна для того, чтобы Христу было тепло и комфортно. Поэтому аварии случались регулярно, и при многочасовых перекурах ремонт не производился неделями».

Произведение называется «Страна чудес», но никаких видимых чудес в нем не происходит. Кроме одного — чуда нравственного преображения немолодого угрюмого таксиста, со всем максимализмом русской души вдруг осознавшего, что не любимые им прежде пассажиры — это «те, отношение к кому оправдает или осудит его на Страшном Суде. „Все, что сделали им, Мне сделали“. Оговорок в законе не было».

Чудесам в книгах отца Андрея уделено немало места. Но это не те знамения, которых жаждет род лукавый и прелюбодейный (см.: Мф. 12, 39). Отец Андрей стремится увидеть и показать читателям неброские чудеса, таящиеся в повседневной нашей жизни. «Превращение посеянного зерна в колос — это ежегодное чудо умножения хлебов. Оно совершается регулярно и именно по этой причине не воспринимается как чудо. Но это — дело Великого Чудотворца. Жизнь зерна, его прорастание, превращение одного зернышка в колос с десятками подобных зерен — это ли не чудо?! Стоит ли удивляться насыщению многих тысяч людей малым числом хлебов? Тот, Кто ежегодно каждое зернышко умножает многократно, может без труда в Своих руках умножить уже готовый хлеб» (из книги «Лоскутное одеяло»).

Другая сквозная тема книг отца Андрея Ткачева — смерть. Что греха таить, даже мы, православные, далеко не всегда храним «память смертную»; что же говорить о людях, от Церкви далеких, для которых смерть -— просто табуированная тема, затрагивать которую по меньшей мере неприлично. Тем больше необходимость напомнить людям о том, что встреча со смертью предстоит всем, причем в неведомый человеку день и час. Но, как сказано в Священном Писании, Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Лк. 20, 38). И христианам надо помнить, а нехристианам — узнать, пока не поздно, еще об одной встрече, которая тоже неизбежно произойдет. Смертный страх — «это страх суда, это боязнь уйти на суд неготовым. Это предчувствие того ужаса, который охватит грешника, когда надо будет поднять лицо и — глаза в глаза — посмотреть на Иисуса Христа. Для человека, который не любил Христа и всю жизнь умудрился прожить без Него, других мук не надо. Надеюсь, для любящего все будет иначе».

Книги отца Андрея Ткачева обращены и к верующим, и к неверующим — тем, кто ищет смысл жизни и не прячется от сложных вопросов.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=60 665&Itemid=10 393