Учение о Духе Святом в ранней Церкви

Учение о Духе Святом в Новом Завете. Часть 1: апостолы Марк и Матфей

До настоящего момента рассмотрение пневматологии, или учения о Святом Духе самых древних Святых Отцов — мужей апостольских и апологетов, оставалось фактически за рамками круга тем, интересовавших представителей отечественной патрологической школы. Насколько известно, на русском языке не было написано ни одной специальной работы, посвященной пневматологии апологетов. Несколько страниц в историко-догматических курсах да полемических работах касательно Filioque — вот, пожалуй, и все, что имеет русская патрологическая наука по данному вопросу. За рамки общих обзоров, с вытекающим отсюда уровнем глубины анализа и степенью проработки вопроса, данные опыты, разумеется, выйти не могли.
В курсах по патрологии — как дореволюционных (архиеп. Филарета (Гумилевского), В.Д. Гусева и др.), так и новых (архим. Киприана (Керна) и А.И. Сидорова) изложение учения того или иного древнего автора о Духе Святом не носит систематического характера. Специально пневматологическую тему в настоящее время разрабатывает о. Георгий Завершинский, он опубликовал в одной книге статьи, посвященные пневматологии Ветхого Завета, апостола Иоанна и мужей апостольских. Отрадно видеть пробуждение интереса к столь серьезному и важному пункту учения Церкви, но, к сожалению, приходится признать, что пока эту работу нельзя считать исчерпывающими ни по глубине ни по охвату.
Большая часть отечественных обзорных работ, равно как и многие монографии западных исследователей имеют тот общий недостаток, когда учение раннехристианских авторов о Духе рассматривается с точки зрения позднейшей триадологической проблематики, почти что ограничиваясь изучением вопросов были ли представление о божественном достоинстве у того или иного автора, и как он мыслил Духа в отношении прочих Лиц Святой Троицы (с прибавлением иногда вопроса о личностности Святого Духа), тогда как сами древние авторы говорили больше о проявлении Духа Святого в мире, нежели о внутритроичных отношениях, и эта сторона остается зачастую без должного внимания со стороны исследователей. Указанные темы, сколь бы важны они ни были, не охватывают всего спектра пневматологических высказываний писателей древней Церкви.
Плодом такого положения вещей стало появление ряда устоявшихся ошибочных мнений касательно как cобственно содержания пневматологии апологетов, так и самого места пневматологических впоросов в их богословии. Расхожими стали мнения о том, что «учения о Святом Духе они касаются лишь стороной и вообще не обращают на него большого внимания», что они «ясно говорили только о личном бытии Святого Духа, — вопроса же об отношении Его к Богу Отцу и Богу Сыну или совсем не ставили, или, если и ставили, то разрешали его крайне обще и неопределенно», или вовсе даже что «Дух Святой для христиан той эпохи был прежде всего действующей силой», и что «богословская мысль II века еще не ставит перед собой проблемы учения о Святом Духе в единстве и составе всей Пресвятой Троицы и о Его месте в Ней» …
Вместе с тем при более внимательном рассмотрении дошедшего до нас материала нетрудно заметить, что учение о Боге Святом Духе в творениях древнецерковных авторов, и особенно апологетов высвечено достаточно рельефно и достаточно сильно для того, чтобы увидеть, сколь важно оно было для христиан II века.
Безусловно, основной содержательный акцент в христианских апологиях преимущественно смещен в сторону раскрытия учения о Боге Сыне, или даже только учения о Единобожии (как, например, у святого Аполлония, Минуция Феликса и Псевдо-Мелитона). Тем не менее апологеты, исходя из своих задач, все же вынуждены были излагать христианское понимание, христианский опыт жизни Святого Духа в категориях, близких и понятных нехристианской среде. Именно благодаря этому учение апологетов явилось принципиально новым этапом терминологического развития христианской пневматологии по сравнению с учением мужей апостольских.
Конечно, состояние проработанности богословия Святого Духа не вполне было удовлетворительным даже к IV веку — блаженный Иероним, намереваясь писать сочинение о Святом Духе, просматривал труды своих предшественников и остался о них невысокого мнения: «читал я когда-то чьи-то книжки о Духе Святом, и, как выражается комик (Тернций), из греческого добра видел латинскую дрянь. Ничего там нет доказательного, ничего твердого и продуманного, что даже невольно влекло бы читателя к согласию, но все вяло, слабо, приглажено, прикрашено и подмазано оттуда и отсюда подысканными красками». Вместе с тем характерно, что и Василий Великий и Дидим Слепец в своих трактатах о Духе Святом считали необходимым обращаться и аппелировать к высказваениям древних Отцов. Таким образом это оказывало непосредственное влияние и даже отчасти определяло контекст более поздних триадологических споров.
Именно поэтому был осуществлен предлагаемый читателю опыт исследования учения о Святом Духе авторов конца I — начала III веков. Исследование включает очерки, посвященные учению о Святом Духе Священного Писания Ветхого и Нового Завета, пневматологии мужей апостольских, литургической пневматологии II—III вв., и более общее изложение пневматологических воззрений авторов II—III вв., в качестве приложений приведен краткий обзор понимания Духа Святого у гностиков и учения о пневме у стоиков.
Надеемся, что сей скромный труд послужит привлечению внимания к вопросам учения о Лице Духа Святого в ранней Церкви, и пневматологии в целом.

Спектр значений pneuma в словоупотреблении святых евангелистов Матфея и Марка невелик и почти всегда по контексту ясно, в каком значении оно употреблено именно здесь. Помимо указания на Лицо Святого Духа слово также употребляется в значении дух человеческий (Мф 26:41, Мк 2:8 и др.) и нечистый дух (Мф 8:16, Мф 12:43, Мк 1:23 и др.).
Первое же упоминание Духа Святого встречается в первой главе первой книги Нового Завета, как только говорится о зачатии Иисуса Пресвятой Богородицей: имеет во чреве от Духа Святого (Мф 1:18) и параллельное: ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого (Мф 1:20).
В православной традиции не принято было толковать этот стих в отношении к самому образу зачатия Богочеловека и участию в нем Духа: «Ни Гавриил, ни Матфей не могли ничего более сказать, кроме того, что родившееся есть от Духа; но как и каким образом родилось от Духа, этого никто не объяснил, потому что сие было невозможно"[1] - пишет Златоуст. Восемь веков спустя то же повторяет, подводя итог всем святоотеческим толкованиям, Евфимий Зигабен.
Можно только обратить внимание на употребление предлога ek («из, от») подразумевающего, среди прочего: движение сверху вниз (1), источник (2), происхождение (4), средство совершения (18). Читая здесь ek pneumatos agiou, уместно иметь ввиду все перечисленные оттенки смысла, предусматриваемые этим предлогом.
Не лишним будет также отметить, что для самих действующих лиц, а также читателей древнееврейского оригинала Евангелия от Матфея[2] (где слово «Дух», как мы уже говорили, было существительным женского рода), равно как и греческого перевода (где оно было среднего рода), ангельская весть о зачатии от Духа звучала более нейтрально, чем для латинских авторов, а также современного российского или европейского читателя, в чьем языке «Дух» — слово мужского рода, и чье психологическое восприятие обусловлено этим прежде любых теоретических рефлексий[3]. Зачатие от ruah-pneuma подчеркивало небесную чистоту и надмирную непостижимость произошедшего события.
Следующее указание на Духа содержит пророчество Иоанна Крестителя о грядущем Мессии: Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мф 3:11, Лк 3:16).
По толкованию бл. Иеронима, Сам «Дух Святой есть огонь, так как при сошествии Своем, Он возник в виде огня над каждым из верующих"[4]. Златоуст поясняет: «выражением и огнем еще более выражает силу и могущественное действие благодати"[5]. Во всех этих толкованиях едино то, что Св. Отцы не рассматривали упоминаемый здесь огонь как нечто самостоятельное от ипостаси Духа Святого. Огонь есть явление или обозначение благодати того же самого Духа. Понимание Отцов подтверждается и библейским контекстом: этот оборот речи Крестителя может представлять типичный поэтический прием ветхозаветных пророков, когда использование параллельного повторения разных слов, подразумевающих одни и те же понятия призвано усилить эмоциональное воздействие изречения.
У ап. Марка в той же фразе мы находим противопоставление: я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым (Мк 1:8), призванное подчеркнуть принципиальное отличие Предтечи и Грядущего, а также обозначение пришествия Мессии как наступления новой эпохи, обетованной пророками Ветхого Завета — эпохи Духа Святого.
Третье упоминание Духа мы встречаем в описании Богоявления: и увидел [Иоанн] Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него (Мф 3:16), и у ап. Марка: и когда выходил из воды, тотчас увидел [Иоанн] разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него (Мк 1:10)
Сравнение Духа Божия с голубем восходит в Быт 1:2, где мы встречаем причастие merahefet «трепетно парящая» («носился» Синодального перевода), которое обозначает высиживание яиц. В раввинистической литературе на основании этого места Дух Божий иногда сравнивался с голубем[6], учители Закона уподобляли Духа Божиего, носившегося над водою при создании мира, птице, машущей крыльями над своими птенцами. В одном позднем таргуме на Песн 2:12 слова голос горлицы слышен в стране нашей толкуются как «голос Духа спасения"[7].
Согласно Златоусту, «Дух Святой сошел в виде голубя, чтобы обратить глас на Иисуса"[8], и таково общее святоотеческое толкование (Иероним, Ефрем Сирин, Евфимий Зигабен): Дух нисходит на Иисуса, чтобы отличить Его от Иоанна и от других крестящихся, и указать, что глас Отеческий относится именно к Нему; по мысли Отцов, Дух здесь выступает как свидетель Божественного Сыновства Иисуса.
Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола (Мф 4:1). В Синодальном переводе одна и та же конструкция в одном и том же предложении переводится почему-то различно, из-за чего теряется противопоставление upo tou pneumatos — upo tou diabolos. У ап. Марка: немедленно после того Дух ведет Его в пустыню (Мк 1:12).
Это уже четвертое упоминание Духа в Евангельском повествовании и, как и три предыдущих, оно также связано с Христом. В этом месте Дух Святой движет Иисусом, то есть, Иисус описывается в некотором смысле как зависимый от Духа, если не сказать: подчиненный, как пишут некоторые западные исследователи[9]. Очевидно, что в представлении евангелистов активное действие Духа в домостроительстве Сына было сопряжено с пониманием высокого значения Самого Духа Божия. Также понимал это и св. Ефрем Сирин: «написано так для того, чтобы никто из неверующих не имел предлога говорить, что Дух позднее и ниже Сына"[10]. Это и другие упоминания о Духе у евангелистов Матфея и Марка не оставляют никакого места для субординации или представления о умалении Духа в сравнении со Христом. Важно также отметить четко проводимое Евангелием отличие Духа Святого, Который ведет Иисуса в пустыню, от ангелов, которые приступили и служили Ему только после того, как Он прошел искушение (Мф 4:11).
Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый (Мк 13:11); ап. Матфей уточняет: ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас (Мф 10:20)
Это первое и единственное у синоптиков обетование Духа верующим. Дух, почивший на Господе в Крещении, распространяется на Его учеников. В Ветхом Завете подобные слова прилагались только к пророкам, посему, по мысли Златоуста, тем самым верующие во Христа возводятся Господом в пророческое достоинство[11].
12 глава Евангелия от Матфея содержит последовательно развиваемую тему Духа Святого:
В 18 стихе Иисус в синагоге, зачитывая пророчество Исайи 42:1: Се, Отрок Мой, Которого Я избрал… положу Дух Мой на Него, применяет его к Себе.
В 28 стихе Он объясняет творимые Им чудеса как совершаемые силою почившего на Нем Духа: если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие (Мф 12:28), и одновременно это ссылка на упомянутое выше пророчество, которое Иисус засвидетельствовал как исполненное на Нем.
Наконец, в 31−32 стихах Господь выносит строгий приговор: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф 12:31−32).
Таким образом выстраивается единый ряд: Иисус есть Мессия, но Котором почил Дух Божий — чудеса, совершаемые Им, совершаются силою Духа — неверующий чудесам Иисуса и хулящий их Источник приравнивается к богохульнику.
В этом стихе Дух очевидно поставляется выше Сына. Златоуст объясняет это применительно к неуверовавшим иудеям, для которых, если и не очевидно было Божество, сокрытое под «зраком раба», то вполне были очевидны деяния Духа Святого, совершаемые Иисусом[12]. Ориген относил хулу на Сына к неверующим, которые совершают это по незнанию и потому могут получить прощение, если раскаются и уверуют, под непрощаемой же хулой на Духа понимал относимое к тем, «кто уже был достоин стать сопричастным Духу Святому и внезапно отступает он Него» (Нач. 1.37), но такое понимание чуждо евангельскому контексту, особенно если мы обратим внимание на то, как в параллельном месте евангелист Марк специально поясняет (видимо, донося до нас тем самым толкование ап. Петра) эти слова: [Сие сказал Он], потому что говорили: в Нем нечистый дух (Мк 3:30), и в свете этого толкование Златоустого святителя оказывается более достоверным. Согласно свт. Фотию, «грех не прощается похулившим Духа потому, что они не оставили себе даже того, через что бы удостоились прощения — ведь и прощение грехов дается Духом, как и Спаситель засвидетельствовал (Ин 20:22−23)"[13].
В Евангелии от Марка Господь свидетельствует о Духе Святом, как говорящем пророками: ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему… (Мк 12:36) В тексте стоит: en to pneumati to agio. В силу того, что русский предлог «в» не передает всех значений греческого «en», в Синодальном переводе очень важный термин en pneumati переводится тремя разными вариантами: Духом (Иуд 1:20 и др.) в Духе (Откр 4:2 и др.) по Духу (Рим 8:9), хотя это одно и то же выражение, употребляемое для общего обозначения действия Духа (различного, впрочем, в разных контекстах). Подчеркивание autos David не оставляет сомнения в личном участии псалмопевца в составлении Писания, не уничтожаемом воздействием Духа.
Как начинается Евангелие от Матфея с упоминания о Духе в первой главе, так и завершается упоминанием в главе последней, тем самым придавая целостность представлению о Нем. Последняя заповедь Спасителя гласит: идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф 28:19).
Многие богословы отмечали особую выразительность греческого оригинала: eis to onoma tu Patros kai tu Uiu kai tu Agiou Pneumatos. Перед каждым из Трех стоит определенный артикль, указывающий на особое подлежащее, и все Они, как различные, присоединяются союзом (kai). Само же имя Их, хотя трех различных, поставлено в единственном числе и также с определенным артиклем. Это нехарактерное для древнегреческого языка употребление артиклей указывает одновременно и на Их различие, и на Их равночестность, и на Их единство в едином Имени, коим, по убеждению христиан, было имя Бог (святитель Амвросий Медиоланский, святитель Григорий Богослов). Согласно Зигабену, под именем подразумевается неизреченное имя Божие, «поэтому крестящие говорят только: во имя…, ничего другого не присоединяя"[14].
Русский перевод народы не отражает всех смыслов греческого panta ta etne и латинского omnes gentes — они означают не только «все народы», но и «всех язычников, все сословия, все классы, все поколения», то есть, в конечном счете, все человечество оказывается призваным ко вхождению в жизнь вечную посредством исповедания веры во единое имя Трех.
Тема крещения — одна из основных во всем Новом Завете, так что неудивительно, что эта заповедь, запечатленная в заключительных строках Евангелия от Матфея, оказалась сразу же в центре внимания ранних христиан, как мы увидим ниже, в главе, посвященной пневматологии мужей апостольских. Эта отточенная крещальная формула послужила залогом триадологического догматического сознания Церкви с самых ранних времен.

[1] свт. Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея евангелиста. Т.I. М., 1993.- С. 38.
[2] Подробнее об этом см.: свящ. Леонид Грилихес. Археология текста. Сравнительный анализ Евангелий от Матфея и Марка в свете семитской реконструкции. М., 1999.
[3] А на деле даже определяет их. Так, именно этим обусловлена возникшая в сербском богословии идея обручения Марии Духу Святому (см. напр: свт. Николай Сербский. Мысли о добре и зле. пер. с серб. С. Луганской. М., 2002. — С. 78), не встречающаяся у грекоязычных Отцов Церкви.
[4] бл. Иероним Стридонский. Четыре книги толкований на Евангелие от Матфея. пер. с лат. И.Н. Голенищева-Кутузова. М., 1996. — С. 29.
[5] свт. Иоанн Златоуст. Указ. соч. Т.I. — С. 115.
[6] Крэнфилд Ч.Дж. Комментарий к Евангелию от Марка // Альфа и Омега N 4 (18) 1998. — С. 44.
[7] Маршалл И.Х. Евангелие от Луки. Комментарий к греческому тексту // Альфа и Омега N 3 (25) 2000. — С. 36.
[8] свт. Иоанн Златоуст. Указ. соч. Т.I. — С. 124.
[9] См. напр.: Ewert D. The Holy Spirit in the New Testament. Scottdale, 1983. — Р. 51.
[10] св. Ефрем Сирин. Творения. Т.VIII. С-ТСЛ., 1995. — С. 59.
[11] свт. Иоанн Златоуст. Цит. соч. Т.I. — С. 367.
[12] свт. Иоанн Златоуст. Указ. соч. Т.I. — С. 441.
[13] свт. Фотий Константинопольский. Амфилохии. Пер. с дргреч. Д. Афиногенова // Альфа и Омега N 3 (17) 1998. — С. 61.
[14] Евфимий Зигабен. Толкование на Евангелие. С-Пб., 2000. — С. 377.