Шестой Вселенский собор (680−681 гг.), собиравшийся с целью утверждения веры в две природные воли и две природные энергии (действия) Иисуса Христа и осуждения ереси моноэнергизма и монофелизма, которые учили об одной воле и одной энергии (действии) во Христе, в ходе своей работы столкнулся с одним явлением, которое актуально и для наших дней. Из той истории можно сделать весьма поучительные выводы применительно к ситуации, которая сложилась в нашей Церкви сейчас. В чем заключалась суть дела. В начале пятнадцатой сессии Собора было объявлено, что существует некий иеромонах, по имени Полихроний, который учит простой народ верить в одну волю и одну энергию Христа. Собор принял решение заслушать Полихрония, с тем чтобы выразить свое отношение к его учению. Полихроний был вызван в зал заседаний. Его попросили исповедать свою веру. Вместо этого он заявил, что имеет заранее подготовленную рукопись с «изложением веры». Однако, зачитать ее он отказался, прежде чем ему позволят возложить эту рукопись на какого-либо мертвеца. Он пообещал, что воскресит его, и это будет лучшим доказательсвом истинности вероучения, изложенного в рукописи, которое, по его словам, ему открыл Сам Бог. Весьма любопытно описание списка, о котором говорил Полихроний. Никакой другой документ, рассматривавшийся Собором, не заслужил столь пристального внимания и подробного описания протоколистов, как этот. Действительно, сама рукопись многое говорила за себя и за ее автора. Это был папирусный список, запечатаный печатью с весьма красноречивой монограммой: «Полихрония исповедника». Он был надписан: «Константину боговенчанному и всемудрому царю, Полихроний». (Речь идет об имперторе Константине Погонате.) Несмотря на отказ Полихрония зачитать свое «изложение веры» до возложения его на мертвеца, оно все же было распечатано и зачитано. Это «изложение веры» оказалось на поверку описаниием двух видений, якобы бывших Полихронию. В первом видении он будто бы видел множество людей в белых одеждах, среди которых выделялся своим видом некто, кто повелел Полихронию поспешить к императору и передать ему, чтобы он «не творил и не принимал» новой веры (то есть православной веры в две воли и две энергии Христа). В другом видении Полихроний якобы видел вновь некоего мужа устрашающего вида, облаченного в белое, который сказал ему: «Не исповедующий одной воли и богомужной энергии Христа не есть христианин». Пока читали эту рукопись, нашли умершего, как просил Полихроний. Было решено принести его во двор общественных бань, так называемых «Зевксипповых». Сюда же направились члены Собора после изучения Полихрониева исповедания, и здесь же собралась толпа народа, которая в большинстве своем состояла, по всей видимости, из последователей Полихрония. Полихроний возложил на мертвого свою рукопись и начал «нашептывать» над ним, как сообщает текст соборных деяний. Это продолжалось длительное время; деяния сообщают: «много часов». Мертвый, однако, так и не восстал, и Полихроний признал, что не может его воскресить. Когда «действо» закончилось, участники Собора вновь собрались в купольном дворце, где проходили заседания, и приступили к суду над Полихронием. Ему дали шанс раскаяться в своем заблуждении относительно воль и энергий Христа, так как его надежда на чудесное подтверждение учения о единой воле и энергии Христа не оправдалась. Тем не менее, то, что чуда не произошло, не переубедило Полихрония, и он продолжал настаивать на своем. В результате он был осужден и за то, что «попытался искушать Святого Духа», и за нежелание раскаяться в ереси. Его извергли из сана и предали анафеме. Случай Полихрония является иллюстрацией феномена, по своей природе чуждого Церкви, но, тем не менее, встречающегося и по сей день среди некоторых ее членов. Этот феномен можно было бы охарактеризовать как некий вид магизма или фетишизма. Именно фетишизм подчеркивают соборные деяния, когда подробно описывают внешний вид рукописи Полихрония. На магизм указывают те же соборные деяния, называя молитвы Полихрония над усопшим не молитвами, а «нашептыванием». Именно как магизм расценили поведение Полихрония свидетели «действа», провозгласив ему анафему как «новому Симону», имея ввиду Симона Волхва (Деян. 8, 9). Этот магизм — не банальная магия. Его природа более сложная. Этот магизм связан с неадекватным восприятием Церкви, ее Таинств и ее вероучения. В случае Полихрония это проявилось, например, в том факте, что он отказался зачитать свое исповедание веры прежде, чем ему позволят возложить его на умершего. Действительно, в том, чтобы подтвердить истинность вероучения чудом, для Собора не было ничего неприемлемого. Случаев, когда последним аргументом в богословских спорах становилось чудо, в истории Церкви было достаточно много. В качестве примеров можно привести описанные в предании чудеса Спиридона Тримифундского на Никейском соборе, Василия Великого в Каппадокии, наконец, достоверно известный факт чуда с Евфимией Всехвальной на Халкидонском соборе. Единственное, что отличало случай Полихрония от предыдущих прецедентов, было то, что тогда чудо было действительно последним аргументом, когда богословские и соборные аргументы уже не могли подействовать, Полихроний же попытался сделать его первым аргументом, не пожелав, в частности, зачитать сначала свое исповедание веры. Он апеллирует к чуду, что само по себе не предосудительно, избегая, тем не менее, богословского рассмотрения вопроса. Вера в чудо, которая совершенно нормальна, в случае Полихрония не сопровождается верой в соборный разум Церкви. Именно поэтому так вызывающе он ведет себя по отношению к Собору, отказываясь зачитать по его просьбе свое исповедание веры. Его вера в чудо сопровождается неверием в догмат, который для Полихрония превратился в фетиш, отождествленный с рукописью, в которую записан, но не стал истиной, которую человек должен усвоить умом и сердцем, пережить в личном опыте. Это, в конце концов, неверие в саму Церковь, которая есть столп и утверждение истины и, будучи движима Духом Святым, всегда способна отделить истину от лжи с помощью средств, данных ей Богом, среди которых главное — собор епископов. В этом состоит магизм и фетишизм Полихрония. Такой магизм и фетишизм, к сожалению, живет в Церкви и сейчас. Характерное проявление его в наши дни — неадекватное отношение многих членов Церкви к проблеме ИНН, печати антихриста и т. д. По этому поводу существуют достаточно ясные определения Священного Синода Русской Православной Церкви, ее Архиерейского собора, так же как синодов других Поместных Церквей, существуют выводы богословских комиссий, опять же не только Русской Православной Церкви. Между тем, для многих членов Церкви они оказываются не имеющими авторитета. Эти члены Церкви, вслед за Полихронием и его последователями, ищут знамения, которое, однако, не дастся им, потому что оно уже дано — в соборных определениях Церкви. Действительно, сомнения и брожения вокруг вопроса об ИНН, о печати антихриста, о самом приходе антихриста что иное есть, как не следствие неверия в Церковь и то, что ею движет Дух Святой? Согласно святоотеческой традиции, если Христос — это Глава Церкви, то Дух Святой — ее душа. Христос заботится о ней как о своей невесте, потому что именно невесте Христовой уподобляется Церковь в Священном Писании, а Дух Святой наполняет и просвещает ее, пребывая в ней во всей Своей полноте. Разве Церковь не получит первой извещениия о пришествии антихриста, разве Христос как ее Жених и Дух Святой не предупредят ее о надвигающейся опасности сразу, как только эта опасность появится? Они и всегда так делали, когда Церкви начинала угрожать какая-либо опасность, например, ересь. Дух Святой воздвигал богословов, которые, будучи просвещены Духом, обнаруживали антихристову суть всякой ереси. Тот же Дух Святой собирал и просвещал соборы епископов Церкви, которые осуждали ересь. Тот же Дух и тот же Христос вновь, когда действительно придет время антихриста, известят Церковь об этом. Чтобы знать, когда придет антихрист, необходимо просто прислушиваться к голосу Церкви, который всегда выражался через хранителей церковной истины — епископов и епископские Соборы, но не через кликуш, подобных Полихронию, которые ставили себя выше Церкви и выше апостольских преемников, вводя в заблуждение простых людей, а также, что значительно опаснее, сея недоверие к Церкви и ее соборному голосу.
