 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 30.05.2012 |
В последние несколько недель в СМИ и интернете довольно бурно обсуждаются различные события культурной жизни — от назначения Владимира Мединского министром, до скандала с постановкой «Сна в летнюю ночь» Шекспира в Театре Станиславского. Тон обсуждения в либеральных сетевых изданиях носит несколько панический характер — кругом одни фашисты. В чем этот фашизм проявляется? В неприятии ценностей «современной культуры». Что это за ценности? Статья под названием «Обыкновенный русский фашизм» их перечисляет. «Фашисты» это те, у кого вызывают неприятие «1) кураторы, устраивающие „кощунственные“ выставки; 2) режиссеры, глумящиеся над классикой; 3) гомосексуалисты; 4) разнообразные „понаехавшие“; 5) всякие нехорошие западники». Однако «фашисты» определяются не только негативно — через то, что они не принимают — но и позитивно, через то, к чему они относятся положительно. И тут в качестве примера «фашиста» в другой публикации на том же ресурсе приводится новый министр культуры Владимир Мединский. В чем состоит его «фашизм»? Оказывается, он написал несколько книг, в которых выступил против негативных стереотипов о русском народе. Нет, он не проповедовал идей расового превосходства, не говорил плохо о каких-то других народах, его «фашизм» состоял в том, что он хорошо отозвался о русских.
Как нам самим реагировать на эту «современную культуру»? И что она из себя представляет? Куратор, о котором идет речь, Марат Гельман, более-менее известен — и известность он приобрел, выставляя «произведения» сознательно оскорбляющие религиозные и национальные чувства жителей «этой страны». О каких режиссерах, глумящихся над классикой, говорит статья, стоит уточнить. Речь идет о постановке оперы Бенджамина Бриттена по пьесе Уильяма Шекспира «сон в Летнюю ночь», британского режиссером Кристофера Олдена. Обеспокоенные родители хористов, занятых в постановке, обратились с письмом, в котором утверждали, что «Главный герой — мальчик, который был изнасилован в школе учителем-педофилом, под влиянием выкуренной сигареты с марихуаной (.) погружается в сон-воспоминания, так или иначе завязанные вокруг его альма-матер». Авторы утверждают, что второй и третий акты спектакля «пронизаны развратными сценами совращений и призывов к сексу, (.) пропаганды употребления алкоголя и наркотиков, мата, мочеиспускания на сцене». Это может показаться преувеличением — в конце концов, у родителей, тревожащихся за своих чад, обычно глаза велики — но английская рецензия на то же произведение скорее создает впечатление, что дух, и, по крайне мере, некоторые детали постановки переданы совершенно верно. Реакция на возникший скандал оказалась довольно характерной. Владимир Абаринов пишет, что «Авторы письма… видимо, не представляют себе, что творится на оперных подмостках Европы. Певцы и певицы там сплошь и рядом расхаживают неглиже, купаются в ванне и имитируют половой акт, в том числе между лицами одного пола». Официально на сайте театра говорится, что «мы помнили о своей ответственности и предупредили родителей о том, что спектакль будет содержать несколько достаточно рискованных сцен». Режиссер постановки, Кристофер Олден, как и следовало ожидать, гомосексуалист — что окончательно помещает всех, недовольных таким прочтением классики, в разряд «фашистов».
Что же, постановка помогает понять положительные ценности соответствующей субкультуры. Каковы ее отрицательные ценности? Они проявились еще раз, когда «Бурановские бабушки» заняли второе место в конкурсе Евровидения. Второе место — и последовавший «припадок патриотического восторга» — вызвали в соответствующих кругах глубокое огорчение. Казалось бы, ну не нравится «Евровидение», не нравятся «Бабушки» — ну проигнорируйте, делов-то куча. Но нет, любая победа России — даже в песенном конкурсе — является предметом столь глубокого огорчения, что его невозможно удержать в себе.
Но есть и более основательные поводы для огорчения — недавние министерские назначения, о которых говорит известный «арт-критик» Екатерина Деготь. Комментируя их, она, так сказать, высоко вздымает знамя борьбы: «Начинается новая борьба за права модернизма, то есть мыслящей критической культуры. „Западные“ ценности не просто значат „капиталистические“, то есть вполне приемлемые для власти, они неизбежно означают „модернистские“, то есть включают в себя критический момент, а это, похоже, власти покажется неприемлемым. Культура превращается в ежедневное поле битвы. Все более агрессивные нападки православной церкви, находящей себе сторонников из числа темных граждан на местах и таких же темных, но во власти, все более опасные гомофобские законы и прочие инструменты управления при помощи нетерпимости — сейчас, не будем строить иллюзий, создается настоящий реакционный фронт против современной культуры»
Несколько заступимся за Запад — он все же не сводится к Кристоферу Олдену и иже с ним. Техасские реднеки могли бы отреагировать на Гельмана еще хуже, чем кубанские казаки. Наши «западники» имеют несколько однобокое представление о «западных ценностях». Екатерина Деготь, однако, поднимает вопрос, на который стоит обратить внимание — вопрос финансирования. «Будем использовать государство только как источник своих личных средств к существованию, но пусть наш ум и сердце будут в другом месте». Вот об этом как раз и стоит поговорить.
Имеют ли люди право откровенно не любить страну проживания? Имеют; более того, это явление универсальное, люди, выражающие неприязнь к своему отечеству, есть везде где есть определенный уровень свобод. Там где люди могут безбоязненно выражать свое мнение, найдутся и те, кто станет именно такие мнения и высказывать — немного, но найдутся. Ничего страшного в этом нет. Имеют ли люди право придерживаться художественных вкусов, которые остальные сочтут несколько психопатологическими? Имеют, пока они не стремятся умышленно оскорблять и провоцировать сограждан.
Мы должны поставить вопрос по-другому — кого должно и кого не должно поддерживать государство. Государство не обязано предоставлять и оплачивать таким людям трибуну. Оно не обязано оплачивать их развлечения из бюджета. До сих пор оно, почему-то это делало — вспомнить хотя бы такое «произведение» как «… в плену у ФСБ», получившее Государственную премию в области современного искусства «Инновация»
Желаете рисовать непристойности? На здоровье, никакого вам стеснения, ватман и фломастеры можно купить в магазине, созовите друзей в квартиру и порадуйте их своим шедевром. Но вот на мостах уже не надо; это пространство общественное, тут и дети ходят. И денег из бюджета на это не будет. Желаете лицезреть имитации половых актов с лицами хоть своего, хоть чужого пола? Что же, посетите соответствующее заведение, только во-первых, не смейте втягивать в это детей, во-вторых, не требуйте, чтобы это заведение называлось «театром» — традиционно оно называется несколько иначе, в третьих, пусть содержание для заведения — включая помещение — полностью оплачивается за счет желающих такого рода зрелищ. Никакого стеснения свободы — но все только за ваш счет.
Во всем мире порнография находится на самоокупаемости — и совершенно непонятно, почему у нас это должно быть по другому. С какой стати государство должно финансировать людей, «ум и сердце которых находятся в другом месте»? Уж и не будем строить догадок, в каком.
