Во славу святости — светописью

В чем секрет популярности книги наместника московского ставропигиального Сретенского монастыря архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые»? Почему ее не перестают спрашивать в церковных лавках, библиотеках и магазинах православной литературы? Причем, спрашивают самые разные люди — молодые и пожилые, образованные и не очень, не мыслящие своей жизни без православного храма — и заглядывающие в него раз в год.

При всем, казалось бы, изобилии православной литературы книга архимандрита Тихона восполнила определенный дефицит. Во-первых, она — о духовной жизни наших современников, абсолютно реальных людей. Кем бы ни был герой повествования, монахом или мирянином, офицером или кинорежиссером, читая о нем, мы видим, что это, в конечном счете — обыкновенный человек, такой же, как мы, из нашей сегодняшней российской жизни, а не из далекого, трудно представляемого прошлого. Во-вторых, книга восполнила дефицит общения. Автор говорит с читателем о предметах духовных, о Промысле Божием, о пути спасительном — очень просто, доступно, тепло, и главное — прямо. Прямо от сердца. Вот почему многие читатели «Несвятых святых» перестают чувствовать себя одинокими: рядом с ними — не только сам автор, но и целый мир людей, родных автору, а значит, и читателю.

Своими впечатлениями о книге архимандрита Тихона делится доктор философии Валентин Никитин.

«Несвятые святые» — название столь же броское, сколь и странное, даже вызывающее недоумение. Автор книги уже много лет является православным иноком, архимандритом, настоятелем Сретенского монастыря в Москве. Парадоксальность названия своей книги он объясняет как служитель алтаря и богослов:

«Я назвал. последнюю главу «Несвятые святые». Хотя мои друзья— обычные люди. Таких много в нашей Церкви. Конечно, они весьма далеки от канонизации. Об этом нет даже и речи. Но вот в конце Божественной литургии, когда великое Таинство уже свершилось и Святые Дары стоят в алтаре на престоле, священник возглашает: «Святая — святым!»

Это означает, что Телом и Кровью Христовыми будут сейчас причащаться святые люди. Кто они? Это те, кто находится сейчас в храме, священники и миряне, с верой пришедшие сюда и ждущие причащения. Потому что они— верные и стремящиеся к Богу христиане. Оказывается, несмотря на все свои немощи и грехи, люди, составляющие земную Церковь, для Бога— святые".

Вот отчего лейтмотивом, точнее, идейным вектором книги является мысль о спасительности Промысла Божия. Провиденциальность в человеческой судьбе — духовно закономерное пересечение кажущихся случайностей, но отнюдь не зловещий рок в его античном представлении. Спасение души — истинная цель земной жизни, которую монахи, в отличие от большинства мирян, постоянно держат в поле зрения и сознания. Оттого жизнь иноков, являясь для них вожделенной школой спасения, не может быть праздным общением. Их общение — духовная беседа, совместная молитва, наконец, общий или уединенный труд, но непременно как подвиг послушания перед Лицом Божиим. Духовный мир реально существует, воспринимается иноками и проявляет свое присутствие даже в обычных житейских, бытовых ситуациях. Эту истину прекрасно знает и хорошо живописует отец Тихон.

В книге архимандрита Тихона на примере родной ему Псково-Печерской обители, которая была и оставалась незыблемым столпом Русской Православной Церкви даже в самые трудные годы гонений на веру, воспеты иноческие добродетели, прежде всего, послушание и смирение (ибо гордыня — мать всех пороков). В книге нет враждебности к атеистам и грешникам, но есть блестящая полемика с атеизмом и стойкое противостояние греху. Истинно христианская любовь, «Любовь, что движет солнце и светила» (Данте), движет пером писателя. О себе автор, там, где это необходимо, повествует открыто и правдиво, без тени рисовки, не утаивая терний на иноческом пути. Его послушание в монастыре началось с очистки выгребных ям, и могло на этом же оборваться, если бы не помощь Божия и мудрые наставления старцев, прежде всего, знаменитого старца Иоанна (Крестьянкина). Образ этого замечательного подвижника выписан с особой любовью и благодарной молитвенной памятью.

Сборник этих «всамделишных» историй, чудесных, грустных и смешных, правдоподобных и сказочных, большей частью трогательных, иногда возмутительных, назидателен и поучителен, но, что удивительно, абсолютно свободен от менторского тона. Все они в той или иной мере свидетельствуют, что в пересечении чудесных «случайностей» дышит сама судьба; но это не фатум, а Провидение. Рассказы — настоящие новеллы (итальянское novella означает новость), и эта новость особо утешительна, когда она — благая весть, свидетельство о бытии Божием, о существовании духовного мира, о его связи с миром физическим, о том, что Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых (Мф.22,32).

Композиция книги стройна и продумана, напоминает лествицу духовного восхождения, по которой ее главные герои — монахи Псково-Печерского монастыря — взбираются тихо и уверенно, преодолевая не только греховные помыслы, но и саму «тягу земную», земное притяжение. Они ощущают близость Бога, когда открывают друг другу сердце на братской исповеди, ведь Сам Господь сказал: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф.18,20). Монахи, иноки — неотмирные чудаки, иные. Не только иноки, но и инокини (матушка Фрося), и сельские батюшки, провинциальные пастыри. О многих из них можно сказать блаженные, Христа ради юродивые. Отсюда высокая смеховая культура книги, подлинно народная, о которой писал М.М.Бахтин. Расхожие небылицы о монахах-тунеядцах и малообразованных священниках, бытующие еще с советских времен, книга развеивает. Нет, это не гоголевские персонажи, — даже «похожий» на Плюшкина монастырский казначей о. Нафанаил (сходство чисто внешнее). Но это и не персонажи Щедрина, когда речь идет об «антигероях» книги (советских чиновниках, атеистах), хотя сатирические черты в них даны очень выразительно. Это иной, новый мир людей, наших современников, перешагнувших из века XX-го в век XXI-й.

Я насчитал добрую дюжину героев книги, с которыми встречался в своей жизни, и рад засвидетельствовать не только убедительную достоверность их портретного отображения, но и высокое искусство художественной типизации, благодаря которому автор уверенно создает обобщенные образы своих персонажей, дает их яркие и точные «сравнительные жизнеописания». Среди героев рассказов мы видим не только смиренных монастырских старцев, но и церковных иерархов, деятелей отечественной культуры и науки, государственных мужей и чиновников, генералов и офицеров, вообще, многих именитых людей, аристократов и простолюдинов. В их числе митрополит Питирим (Нечаев) и поэт Булат Окуджава, режиссер Сергей Бондарчук, скульптор Вячеслав Клыков и князь Зураб Чавчавадзе, теща маршала Жукова, генеральный прокурор Владимир Устинов — и другие, включая президента Бориса Ельцина. Бесхитростно-мудрая муза писателя умеет достойно, с высоты амвона «истину царям с улыбкой говорить» (Державин). Диву даешься, какая широкая палитра у писателя и как она красочна! Лица праведников преображаются в лики, когда отображают и отражают свет Христов. Тем контрастнее личины антигероев из параллельного мира, лежащего во зле, падшего, но не оставленного божественной благодатью.

Мэтром рассказа в русской литературе по праву считается А.П.Чехов. Автор не только успешно учится у него, как несравненного мастера точной детали, но и продолжает его школу. Хотя сама фактура рассказа затрудняет развернутые описания и внутренние монологи, отцу Тихону они вполне удаются. Его рассказы по своему внутреннему пафосу и духовному настрою приближаются к «Откровенным рассказам странника», написанным во второй половине XIX века неизвестным автором[1]. В отличие от них, рассказы эти адресованы не духовному отцу, а духовным детям. Но они также воспевают подвиги старцев, являются путеводителем к иноческой жизни и учебником молитвы. Духовный авторитет служителя алтаря, архимандрита, подкрепляется настоящим профессионализмом и мастерством, что выгодно отличает книгу архимандрита Тихона от сочинений многих его собратьев.

Поражает зоркость взгляда, ясность и глубина мысли. Бесхитростная убедительность рассказов объясняется не только писательским талантом, духовной харизмой автора и его искренностью (ни тени рисовки! а этого избежать любому писателю трудно, почти невозможно), но и их документальностью, верностью жизненной правде. Глубина и контрастность изображения, сама духовная оптика автора достойны удивления. Художественное мастерство — достояние многих больших писателей, классиков. Но такой доверительно-исповедальной интонации, доступной иерею и опытному духовнику, проводнику благодати и свершителю церковных Таинств, у наших классиков, к сожалению, нет (за исключением очень немногих, сугубо исповедальных страниц). А у отца Тихона вся книга в таком ключе, написана на одном дыхании, дышит и живет во славу Божию!.. Некоторые страницы читаешь, с трудом сдерживая слезы. Особенно радует поэтическая выразительность текста, тонкие пейзажи, похожие на гравюры, прекрасные описания звездного неба и вознесенных в него церковных куполов; любое время года, любая погода, и в снег, и в дождь, утром и вечером, доступны кисти мастера. Хочется особо отметить добрый, задушевный юмор и редкую занимательность рассказов, отчего книга читается от корки до корки, просто взахлёб, с упоением и воодушевлением.

Все рассказы пронизаны единым и сильным духовным полем, поэтому воспринимаются как сплав высокой пробы. И, хоть автор не любит и избегает слова «мистика», на наш взгляд, он выступает как представитель редкого и еще не вполне оформившегося (особенно в малой прозе) литературного течения — мистического реализма (подразумеваем под мистикой связь верующей души с Богом).

Перед нами стилистически безупречные, художественно отточенные рассказы, из которых, как из песни, слова не выкинешь. И эта, отнюдь не маленькая книга, «томов премногих тяжелей». Как большой многогранный кристалл, она отливает разными гранями, и гранями новаторства тоже. Оригинальность текстов частично объясняется использованием приемов кинематографа и стилевых приемов смежных визуальных искусств. Отец Тихон — известный кинорежиссер, выпускник ВГИКа, автор фильма «Гибель империи. Византийский урок», удостоенного высшей премии кинематографистов России — «Золотой орел»; ему хорошо знаком язык кинематографа и его специфические приемы. Он умело употребляет покадровый принцип построения эпизодов, органично вплетая в словесную канву своих рассказов такие киноприемы, как монтаж и наплыв. «За кадром» спокойного и непринужденного повествования ощущается умелая режиссура. Не случайно кино называют «световым письмом», близость литературы и самого массового из искусств очевидна; отсюда динамичность в развитии сюжета, острота коллизий и, рискну сказать, ситуативная экспрессия. Отсюда и визуальный ряд фотографий, любовно подобранных и искусно вплетенных в канву повествования самим писателем. Некоторые из них напоминают иконографические «прориси». Автор расширяет рамки привычного и за счет гомилетики: в книгу органично вписаны две его удивительно сильные и глубокие проповеди.

«Несвятые святые» — превосходный образец не только беллетристики и гомилетики, но и эссеистики, а это самый трудный жанр, предполагающий умение мыслить парадоксально, оперировать образными ассоциациями и говорить афоризмами. Сколько в книге метких, летучих слов и словечек! Автор рассыпает их полными пригоршнями. Одним словом, «вкусная книга». Хочется отметить, что богатый словарь не слишком усложнен и отнюдь не отягощен непривычными, слишком редкими словами из «словаря расширения» А.И. Солженицына; удельный вес церковной лексики по достоинству велик, фразеологизмы уместны, немного специфической лексики оправдано тем или иным контекстом.

Тщательно подобранные иллюстрации, калейдоскоп лиц и образов, реальных, а не вымышленных, живых, а не призраков, всё это придает книге стереоскопичность, а описания чудес создают ощущение отверстого неба… Поразительна история монаха Михаила, принявшего великую схиму с именем Мелхиседек.

Читатели становятся и собеседниками, и даже, порой сотрапезниками автора, настолько полнокровна художественная ткань сборника. Повествование лаконично, но не кажется сухим; язык точен, но не скучен, а красочен, особенно в церковнославянских речениях, прост и выразителен, без «плетения словесных кружев». Многие рассказы имеют оттенок ненавязчивых притч. Читая их, душа радуется и плачет, возводит очи горе. Добродушный юмор писателя обычно очень мягкий, но он отнюдь не «беззубый» и может перейти даже в сарказм, порой прикровенный, но от этого еще более сильный. Вот, например, фрагмент из рассказа о посещении Псково-Печерского монастыря Б.Н. Ельциным в 1995 году:

«Показывал ему монастырь и, конечно, пещеры казначей архимандрит Нафанаил. Худенький, седой, в истоптанных башмаках и дырявой рясе, он, освещая путь свечой, вел главу государства иего свиту по пещерам. Наконец Борис Николаевич сообразил, что вокруг происходит нечто непонятное, и выразил удивление, почему здесь не ощущается запаха тления, хотя гробы с покойниками стоят в нишах, так что их даже можно рукой потрогать. Отец Нафанаил объяснил президенту: „Это- чудо Божие“. Экскурсия продолжилась. Но через некоторое время Борис Николаевич в недоумении повторил тотже вопрос. „Так уж Господь устроил“, — снова коротко [кротко] ответил отец Нафанаил. Прошло несколько минут, и президент при выходе из пещер прошептал старцу: „Батюшка, откройте секрет- чем вы их мажете?“ „Борис Николаевич, — отвечал тогда отец архимандрит, — есть ли среди вашего окружения те, от кого дурно пахнет? — Конечно нет! — Так неужели вы думаете, что кто-то смеет дурно пахнуть в окружении Царя Небесного?“»

Автор предстает в книге истинным богословом, для которого быть таковым — значит уметь правильно молиться; он понимает ограниченность научного знания и не претендует на высокие ученые степени, ибо дух дышит, где хочет (Ин.3,8), а не только в душе дипломированных рясоносцев:

«Как-то к отцу Иоанну [Крестьянкину] подошел молодой человек, выпускник Духовной академии, и, представляясь, между прочим заявил: «Я богослов». Отец Иоанн очень удивился испросил: «Как- четвертый?» «Что- «четвертый»?- не понял академист. Отец Иоанн пояснил: «Мы в Церкви знаем трех богословов: первый- Иоанн Богослов, апостол и любимый ученик Спасителя. Второй- Григорий Богослов. И третий- Симеон Новый Богослов. Только им Святая Церковь за всю свою двухтысячелетнюю историю решилась усвоить имя «Богослов». А вы, значит, четвертый?»

В сущности говоря, вся книга — апология Промысла Божия и живой православной праведности. И автор ее — не миссионер, но апологет (точнее сказать, апологетика — его миссия). Не может быть праведности, которой отличаются «несвятые святые», без покаяния, преодоления искушений и духовной борьбы, без соблюдения заповедей Божиих, то есть, иноческой аскезы. Обрести же ее, дабы стяжать благодать Духа Святого и жить в мире, чистоте и радости, лучше всего помогает монастырь. В этом заключается главная мысль, одушевляющая книгу отца Тихона. Книга эта — и компас, и магнит, она будет указывать на монастырь и притягивать к нему, причем не только благочестивых и благонамеренных читателей, но и каждого, в ком бессмертная душа, «христианка по природе», кто готов услышать зов Спасителя: познаете истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8,32). В этом сверхзадача, которую удалось решить автору по милости Божией, преодолевая тем самым условное средостение между современной церковной и светской литературой.

Великий русский мыслитель Н.Ф. Федоров апеллировал в своей «Философии Общего Дела» («В защиту знания и веры» называлась рукопись) к духовным и светским, верующим и неверующим, ученым и неученым. Рассказы отца Тихона адресованы самой широкой аудитории, и они никого не оставят равнодушными. Книга выдержала уже четыре издания, ее тираж за девять месяцев продаж приближается к миллиону экземпляров — факт совершенно немыслимый в современной духовной, да и светской отечественной литературе. Книга издана любовно и нарядно, оформлена с большим вкусом, ее полиграфическое исполнение гармонирует с задушевной тональностью рассказов, и это весьма впечатляющий пример единства формы и содержания.

Отрадно приветствовать явление писательскому цеху не просто первоклассного мастера, а писателя-наставника, врачевателя душ! Выход книги — не только литературное событие, но и событие в нашей церковно-общественной и духовной жизни. Рассказы эти призваны укреплять веру, и они приведут тысячи читателей в церковную ограду, для нас это ясно, как Божий день.

Книга в целом — апологетический шедевр, драгоценное и убедительное свидетельство существования души, ее бессмертия и жизни за гробом, реальности духовного мира и пакибытия. Вот почему она будет неотразимо притягивать читателя, подготовленного к восприятию всего достоверно-чудесного. Прекрасный слог, колоритные образы, добрый юмор и задушевная ирония сделали книгу бестселлером.

[1] По преданию, им был тезоименитый нашему автору игумен Тихон, настоятель одного из монастырей Нижегородской епархии, которому принадлежит душеполезная книга «Высокое служение иерея Божия на земле».

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=60 447&Itemid=10 393