Мне был задан вопрос, на который я не смог дать ответа. Даже его открытой публикации опасаюсь, дабы не соблазнить кого. Итак, один грамотный человек меня спросил: «Как жизнь называют даром? Ведь дар — это то, что принимается свободно и от чего можно отказаться. Скорее, жизнь — это не дар, а кредит, причем под огромный процент: ты получаешь скорбь, болезнь, труды, а должен отдать развлечения, веселье, общение с противоположным полом. А еще скорее — это рэкет — «предложение, от которого нельзя отказаться» (Тут я ему слова Свт. Феофана: «пока не выпрягут — тяни"…). Получается, у нас есть свободная воля и совершенно отсутствует свобода выбора, ибо любое проявление свободного выбора выкидывает нас в небытие, в абсолютное Зло, где и пребывает денница — за то же. Беспризорник — Нэпману: «Дядь, купи кирпич, или им по голове». Это — не свобода, а лагерь, где шаг вправо, шаг влево…
Речь не идет о преступлениях, а просто о принципиальной невозможности частной жизни — за все придется дать ответ, даже за мысли, которые никого не касаются; мы под постоянным колпаком, как под видеонаблюдением в камере, и НИКОГДА — ОДНИ!
А свобода — это третий путь. Кто хочет вечной жизни потом — веди соответствующую тут; кто заслуживает наказания — пусть будет наказан. А что делать тому, который хочет просто тихо прожить свои несколько десятков лет и более ничего? (Тут напоминаю о гергесинцах). «Предложение, от которого нельзя отказаться», РЭКЕТ. Юнг сказал, что человек иной раз ощущает себя персонажем в сказке, рассказанной идиотом. Ведь все могло бы быть как Сейшельские острова, тихо и просто, а есть — как компьютерная игра DOOM. Хорошо, мир жесток для человека, который согрешил. А голуби с отмороженными лапками, а бездомные собаки — они за что мучаются? Если они разделяют грехи человека, тогда последний — есть Сотворец этого мира, от злых деяний которого видоизменяется и формируется мир. Но скажет ли горшечник сосуду — ты сам виноват, что плохо получился. Если ядовитое лекарство взрослый оставил в доступном месте, а ребенок отравился — кто виноват? Как неискушенный Адам мог отличить Доброго от злого в раю, когда оба там ходили совершенно спокойно, а вратарник был приставлен не до, а после падения. Если мы пускаем уголовника в музей, очевидно, что он что-либо там украдет. Ребенок до обеда съел яблоко со стола и за это выкинут из квартиры на помойку.
Еще его притча: «Некий строитель построил дом, в котором жить сыро и холодно. Жильцы ропщут. Он идет смотреть и, поскольку дом на самом деле плох, гибнет от удара потолочной балки. Вопрос — за кого, от чего погиб этот строитель — за жильцов или от несовершенства, им же созданного?» Любовь — это чувство свободных, а если тебе за реализацию дара свободной воли грозят (или предупреждают) мучительной смертью, то где свобода и как любить Того, который так жестко ставит вопрос?» Вот.
р.Б. Сергий
Отвечает дьякон Андрей Кураев
Эти вопросы заданы очень умным человеком — это надо отметить. Тот вывод, который может сделать умный, образованный, думающий человек из знакомства с христианством, очевидно, будет именно таким, какой сделан в поставленном вопросе. Но ведь дело в том, что таких умных людей было очень много за всю историю человечества, причем христианских мыслителей вряд ли можно назвать дураками. Тем не менее они делали иной вывод, противоположный. Почему же эти выводы так разнятся?
Очевидно, потому что для первого умного человека Бог тождественен некоторой информации о Нем, даже не всей, а некоторой, и главное, что Он — Владыка и Судья. И ему показалось, что в мире, где он живет, к числу тех начальников, под которыми он ходит: начальник его конторы, мэр, генерал-губернатор, премьер-министр, президент, — христианство как будто бы к этому списку начальников добавляет еще одного, самого высокого и потому самого неподсудного и потому самого тиранического и странного. Человек бунтует, он не хочет этого начальства.
Но в то же время мы видим, что другие люди, миллионы людей, иначе на это реагировали. Потому что, очевидно, есть все-таки различие между тем, что такое — знать о Боге и знать Бога. Очевидно, те люди, которые сами встречали Христа, сделали иной вывод. Оказалось, что Бог — это не забывчивый прораб, который плохо построил дом, Бог — это не глупый хозяин, который забыл рассчитать, что спички около детей оставлять нельзя. Бог есть любовь. И поэтому христианство зиждется не на философических размышлениях о том, какой могла бы быть вселенная, если бы Бога в ней не было, а зиждется на опыте встреч. Апостолы пришли ко Христу не путем долгих размышлений о том, каким мог бы быть наш мир, а они просто встретились с Ним.
И вот с тех пор в каждом поколении находятся люди, которые встречают Христа, и когда они Его встречают, они понимают, что те мифы о Нем, пусть даже очень разумные, очень логичные, типа тех, которые Вы нам сейчас обрисовали, те мифы, которые можно создать о Христе на основании частичного, очень частичного слышания о Нем и о христианской вере, — эти мифы при встрече с живым Христом разрушаются.
Что же касается философской стороны Ваших вопросов, то надо заметить, что наши условия жизни — не вполне таковы, как Вы их описываете: дескать, вот это рэкет, тебе предлагается некое условие, мы тебе нечто подарим, но если ты посмеешь от нашего предложения отказаться, то мы тебя убьем. Понимаете, рэкетир приходит к тем людям, которые пришли в бытие независимо от его воли, и у этого рэкетира нет никаких прав на этих людей, и люди ничем ему не обязаны. Конечно же, поведение рэкетира оказывается преступным. Но наши отношения с Богом совершенно иные: все наше бытие подарено нам Богом. Это означает, что когда-то нас просто не было, и когда-то мы начали быть. То, что начало быть, не вечно по самой своей сути, оно всегда стоит на грани бытия и небытия и при неосторожном движении, если не сохранить равновесия, оно скорее начинает сползать в сторону небытия. Так вот, Бог нас создает из небытия, дарует нам бытие затем, чтобы потом вложить в нас еще и приснобытие, вечное бытие, и при этом Бог честно предупреждает: вот смотрите, ваше бытие несет в вас толику риска, Я вас создал, чтобы отдать вам все, что есть у Меня. Понимаете, рэкетир забирает у людей то, что у них есть своего — он крадет, присваивает себе то, чем он никогда не владел и на что не имеет права. Отношения христианского Бога с людьми совершенно другие: Христос приходит в мир не для того, чтобы что-то наше взять себе, а для того, чтобы всего Себя отдать нам.
Итак, Бог дает нам бытие, чтобы мы потом согласились принять из рук Творца нечто несопоставимо большее — благобытие, причастие вечному, Божественному бытию, и Бог честно предупреждает: если вы это не возьмете, то вы рискуете сползти в бездну небытия. Но вот в чем дело: границу между небытием и бытием тварь переступить не может, это может сделать только воля Творца — слишком серьезна эта граница. И поскольку по воле Творца мы перешли из небытия в бытие, это означает что сами по себе мы не можем перейти эту границу назад, человек не может до конца уничтожить себя, даже если он очень желает уснуть и не проснуться — он не может уничтожить себя, он может только от себя отщипывать по кусочку, он может умалять свое бытие. Но здесь христианство говорит: господа, мы должны вас огорчить, мы, к сожалению, бессмертны, и поэтому человек не может до конца себя уничтожить.
Мы действительно приведены в бытие с определенными условиями. Человек — это не безусловное бытие, не мы создали эту вселенную и мы не можем диктовать ей законы, как мы не можем выбирать, следовать второму закону Ньютона или третьему, мы не можем эти законы придумывать, мы должны просто их познать. Точно так же и в духовной жизни есть свои законы. Один из них такой: если человек отказывается, не желает открывать свою душу для принятия благой вечности, то он все равно остается в вечности, но в этом случае это будет вечность агонии — то, что называется на языке Евангелия «адом». И Христос предупреждает нас об этом, хотя Он знает, что не всем людям это понравится, эта весть отпугнет многих не от ада, а от христианства, и тем не менее христиане возвещают эту весть, но возвещают не для того, чтобы запугать, а для того, чтобы объяснить, для чего Христос пришел в мир.
В той притче, которую Вы привели, где Христос уподобляется какому-то непрозорливому прорабу, есть существенный изъян. Видите ли, в Вашей притче прораб входил в прогнивший дом, не зная, что тот прогнил и не зная, что на него упадет балка. Христос же приходит в наш мир, зная, что на Него упадет тяжесть страданий мира, и Он приходит свободно и сознательно, чтобы эти страдания принять и чтобы Собою заслонить других людей от падающей балки. И падает эта балка не потому, что Творец мира плохо расчитал скрепы, а потому, что люди сами их подточили своим неумным употреблением и житьем в этом доме. Поэтому притчи, которые Вы привели, — красивы и очень изящны, но это притчи не о нас. Это притчи, которыми человек защищает свое неверие. Неверие в того бога, в которого не верим и мы, христиане.
Что касается голубей с отмороженными лапками. Христианство обвиняют в очень разных вещах, и одно из традиционных обвинений — в том, что христианство уничижает человека, называя его рабом Божиим и т. д. На самом деле, христианство очень серьезно относится к человеку. Христианство полагает, что человек настолько значим в нашем мире, в его истории, человек настолько значим в глазах Бога, что из-за тех или иных поступков человека меняются судьбы всей вселенной. Христианство антропоцентрично, оно предполагает, что весь мир создан для человека и поэтому когда человек идет путем греха, он ломает суставы всей вселенной. У этой вселенной нет другого образа бытия, кроме как образ бытия, сопряженный с человеком и его духовно-нравственным состоянием. Преподобный Симеон Новый Богослов однажды высказал очень дерзновенную мысль, глубоко созвучную духу христианскому.
Напомним слова Христа о том, что в последние дни будет такая скорбь, которой не было «от сложения мира». Слово «сложение» не вполне передает тот оттенок, который есть в греческом слове «катабола». Катаболические процессы, катабола — это ниспадение, и вся история мира, наша земная история начинается с ниспадения. Симеон Новый Богослов вспоминает слова апостола Павла: вся тварь доныне мучается и стенает, ожидая откровения от сынов Божиих, ибо тварь не своею волей покорилась суете, но по воле покорившего ее. Кто покорил тварь суете, то есть тлению, распаду, болезни, смертности? Кто покорил? Сатана? У него такой власти нет. Человек? Власть человека тоже не простирается на весь мир.
Творец, Бог покорил тварь суете. Преподобный Симеон поясняет: когда человек пал, он, павший человек, оказался ниже уровня непавшего мира — и тогда вся тварь отказалась служить человеку. Симеон Новый Богослов передает это очень поэтично: Солнце отказывалось давать свои лучи человеку, источники закрывали свои воды, звери хотели растерзать человека, земля не хотела носить грешников. И тогда Господь, чтобы спасти человека, чтобы привести мир, окружающий человека, в соответствие с его нынешним, новым, падшим уровнем, тогда Господь изменяет всю вселенную, приспособляя ее к уровню падшего человека.
Настолько значимо в христианстве место человека в нашем мире. Поэтому если мы видим боль и страдания животных, мы должны осознать: это отголосок и следствие той боли, которую мы причинили миру. Видя страдания животных, надо не ополчаться на Творца, а подумать, что вообще-то говоря это эхо, рожденное нашим грехом.
