 |
| Милосердие.Ru | Елена Вербенина | 18.05.2012 |
Утро стариков Свято-Спиридоньевской богадельни похоже на тысячи предыдущих и последующих: процедуры, смена белья, завтрак. По очереди, на креслах-каталках бабушек везут в ванную. Многие не могут поднять рук, повернуться. Но даже те, кто давно парализован и никого не узнают, улыбаются, когда их сажают перед окном. А кто-то плачет. Наверное, воспоминания нахлынули. Каждый знает, что здесь — последние дни, здесь — до конца; через год, через пять — их не будет. Но об этом никто не говорит вслух. Да и сами стены богадельни больше зовут к жизни — достаточно понаблюдать за суетой весеннего утра. Во главе нее — старшая сестра богадельни Ольга Иорданская. С ней мы беседуем о ее подопечных старушках и о старости.
— Ольга, 
расскажите, как вы здесь оказались?
— Честно говоря, при выпуске Свято-Димитриевского училища милосердия было немало предложений работы. Меня притягивала хирургия, видела себя где-то в операционной, очень увлеклась в процессе учебы медицинскими предметами. Семь лет назад владыка Пантелеимон, тогда отец Аркадий Шатов, предложил нам, нескольким девушкам, идти в богадельню. Я сначала растерялась, но потом вспомнила, что ведь именно ради помощи людям я, вдохновленная примером Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, и пришла в училище.
— Как вы думаете, может ли чему-то научить вот такая немощная глубокая старость?
— Когда видишь их страдания — это не проходит бесследно, это, на мой взгляд, самый важный урок. Бабушек изо дня в день, из года в год кормят из шприца, сажают, переворачивают, у них все время что-то болит. Их жизнь проходит в пределах кровати, а они радуются солнышку в окне, пролетающим птицам, любому поводу, даже если кто-то погладил по щеке. Здесь серьезная школа, которая оставляет отпечаток в душе каждой сестры.
Бабушкам очень нужно общение. Это не пустая трата времени, иногда такие беседы могут и жизнь продлить, потому что есть, для кого им жить, кому они интересны. Я не жалею времени на такие разговоры, пусть там, в сестринской, огромное количество бумаг, важных звонков. Да и просто интересно, как они жили. Многие из деревень, помнят и раскулачивание, и коллективизацию. Эти старики унесут с собой очень многое, а мы так и не успеем выслушать их.
— В чем радость такой работы?
— Для нас радость, если, к примеру, завтрак прошел без особых сложностей. Сегодня, например, Матрона Григорьевна наша долгожительница, похоже, решила сесть на диету. Полчаса спустя все-таки поела, чем доставила огромную радость кружащим над ней сестрам. А если серьезно, вы же общались с бабушками, когда пришли! Вам же было радостно их обнять? Бабушки, дедушки — это память нашего детства. Я прохожу по комнатам, посмотрю на их улыбки — весело становится. Бывает и не все так уж бархатно. Иногда скажут что-то — как пощечину дадут. Если бабушка и сама перепугалась, что обидела, тогда лучше промолчать. А порой нужно как с ребенком воспитательную работу провести.
— То есть, приходится туго?
— Вообще-то редко. Когда совсем тяжело — понимаешь, что люди, больные. В моменты эмоций мы можем покипеть, попереживать — и все. Проходит время, мы все здраво переосмысливаем и идем к своим любимым подопечным. Вообще, хороший выход из сложных ситуаций — обсуждение ситуации в команде единомышленников. Так скажем, тяжелые случаи, мы стараемся обсудить с сестрами. Находится выход, становится легче.
Наши бабушки могут и сами обижаться. Иногда на полминутки, не больше: «А вчера на втором-то этаже дольше пробыла, чем у нас, а мы тебя ждали, ждали», — скажут, например. Я выслушиваю их, успокаиваю.
— Бывают моменты сильного разочарования?
— Нет, у меня такого не было. Я тертый калач, долго в больницах работала. Какое может быть разочарование, если ты только этим живешь? Усталость, конечно, случается, но не более.
— А что больше всего угнетает?
— Угнетает, когда нужно отвлекаться на что-то другое, кроме насельниц.
— Старики могут чем-то помочь вам? Что-то посоветовать?
— Я сразу вспоминаю Веру Николаевну, старушку после инсульта, она говорить не могла. Бывало, придешь к ней, а она руку положит сверху и смотрит ласково. Дорогое было утешение. И такие люди встречаются довольно часто.
— Чем больше всего могут удивить пожилые люди?
— Удивляют и радуют они своей искренностью, детским восприятием и ожиданием перемен к лучшему даже на смертном одре. Этому стоит поучиться. Удивляют и тем, как могут перемениться, в корне. Первое время, период адаптации — самый тяжелый. Привозят новую бабушку — она как ежик. Захочешь что-то сказать — отшатнется. Вот тут нужно не скупиться на поцелуи, объятия. Они этому очень радуются. Здесь они оттаивают, становятся мягче. Многие бабушки к вере пришли в нашей богадельне — это настоящая, живая вера.
— А бывает, что нужно применить силу характера?
— И не только характера. Всякое случается. Была старушка, которая очень боялась купаться. Ее везут в ванную — а она страшно сердится. И что вы думаете? Мы нашу «прекрасную леди» всей девчачьей командой затащили в ванную, закрыли двери, все втроем кое-как ее раздели, помыли. Какая она была довольная после купания! С тех пор очень полюбила мытье. Раньше всех вставала, и сама, на ходунках — бегом в ванную. Сестры, помню, в шесть утра вскакивали — коврики ей подстелить, чтобы не поскользнулась.
— У меня создалось впечатление, что сестрам волей-неволей нужно ежедневно здесь совершать подвиг.
— Никто не говорит о жертве, подвигах. Просто каждый день необходимо всех бабушек покормить с ложечки, помыть, переодеть, поднять, перестелить, отвезти-привезти, а еще — выслушать, утешить. Самая сложная пора у нас — лето. Помню, во время страшных пожаров 2010 года у нас все спрашивали, как бабушки пережили жару? Бабушки были как огурчики, а вот сестры буквально падали. Как только кто из подопечных вспотеет или тяжело задышит — бегом, прохладный душ, смену белья. А они ведь тяжеленькие, их сажаешь на кровать — они опять валятся в постель, поднимаешь, пересаживаешь, переодеваешь, моешь, кормишь — и по кругу.
— Если в семье находится старый лежачий человек, все понимают, что пришли дни, а то и годы испытаний. А здесь — два этажа тяжелобольных, по сути, умирающих людей, о которых приходится заботиться изо дня в день. Что самое тяжелое?
— Мы никак не можем привыкнуть к смерти. Хочется ухаживать и ухаживать, лишь бы жила. Но когда сильно мучается, страдает, но и не умирает, иногда, по благословению священника, молимся, чтобы Господь забрал этого человека. А вообще, богадельня — промежуточное место. Это не больница, но и не дом. Родственникам, может быть, действительно тяжелее, чем нам. Здесь в большинстве случаев уход воспринимается с благодарностью. А если пожилой человек находится дома с родными, он невольно больше требует. И тот, кто ухаживает, обычно многого не понимает, особенно если сталкивается со старческими проявлениями в виде маразма. Люди ничего не знают об уходе за стариками, вот и пугаются. Был случай, когда мне позвонила женщина в панике, просила срочно положить свою маму к нам в богадельню: «Она умирает, а я не знаю, как ухаживать! Я сделаю только хуже, ей все время больно, я на грани срыва, помогите!». Но ведь бабушка не одинокая, да и мест не было. Я порекомендовала ей курсы обители по уходу за родственниками при Марфо-Мариинской. По окончании их она мне позвонила, чтобы поблагодарить. Это был совершенно другой человек — спокойный и уверенный. Она продолжает жить с мамой и прекрасно ухаживает за ней. Многие прошли через трудности и срывы с больным человеком. Людям просто нужны знания, умение правильно реагировать на определенные ситуации.
— Беретесь ли вы за заведомо сложные случаи, зная, что с этой бабушкой или дедушкой будет далеко непросто?
— Встречаются диктаторы. Сейчас есть у нас две бабушки с тяжелыми характерами, живут в одной комнате. Друг с другом они сильно конфликтовали, мы хотели расселить их, но не получалось. В итоге они остались вместе, а сейчас — лучшие подружки. Поначалу некоторые сестры от них буквально плакали, но этих людей никуда не отдашь, здесь нет испытательного срока. Мы — их руки, ноги, глаза. Одна бабушка, Юлия Гавриловна как-то сказала нашей сестре: «Что ты тут сидишь со мной, старухой? Тебе учиться надо, жизнь устраивать, уходи!» — «А кто же с вами тогда будет?» — «Ничего, найдется кто-нибудь. Оставь меня, я никогда не жалела тех, кого в своей жизни оставляла». Кажется, жестокие слова, но в них забота о сестре, к которой старушка настолько привязалась, что думает об устройстве ее жизни больше, чем о своей. Долгие разговоры со священников, духовная литература делают свое дело. Она по нескольку раз книги святых отцов перечитывает и говорит: «Я буду учиться первой ступени добродетели, а потом — стремиться ко второй». А бывает, и сестры неправы, неправильно на что-то реагируют. Все люди. Но неурядицы забываются. Если у кого-то и сложный характер, он проявился — и ушел, а трогательность их остается.
— По дому они скучают?
— Конечно, скучают. Они очень напоминают детдомовских детей, которые, воспитываясь даже в самых лучших условиях, всегда буду ждать маму. Нашим бабушкам некого ждать. Они просто всегда будут помнить о детях.
Свято-Спиридоньевская богадельня является одним из проектов Православной службы «Милосердие». Поддержать насельниц богадельни можно став Другом милосердия
