Наибольшее напряжение идеологического и геополитического, а также военно-стратегического характера наблюдается как и триста лет назад по Балтийско-Черноморской дуге, где части исторического государства Российского, теперь независимые государства Белоруссия, Украина, Молдавия, Грузия, становятся объектом колоссальных политических усилий Запада, стремящегося путем различных геополитических комбинаций вовлечь их в свою орбиту, не допустить приход к власти в этих государствах пророссийских элит и не позволить России с помощью существующих (СНГ) или новых механизмов связать геополитическое пространство прежде всего в военно-стратегической области.
Одним из главных инструментов сохранения геополитического облика исторического пространства является военно-стратегическое единство. Его формулируют договоры о совместной обороне и союзе, которые свидетельствуют об общих стратегических интересах, определяют взаимные обязательства к третьим странам. Таким элементом был по замыслу Договор о коллективной безопасности, подписанный в Ташкенте 15 мая 1992 г. десятью участниками — Россией, Белоруссией, Арменией, Азербайджаном, Казахстаном, Киргизией. Молдавией, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном. Украина уже тогда стала лишь наблюдателем, символизируя свой дрейф от России. В соответствии со ст. 1 Договора стороны обязывались «не вступать в военные союзы или принимать участие в группировках государств, а также действиях, направленных против другого государства-участника». Это означало невступление в НАТО. В остальном Договор недостаточно соответствовал уровню совместной обороны, не предполагал автоматическую совместную защиту членов, хотя утверждал, что агрессия против одного из них, «будет рассматриваться как агрессия против всех государств-участников», которые «предоставят» жертве «необходимую помощь, включая военную» и тому подобное. К 2000 г. расширение НАТО — реальность, как и вступление в нее Восточной Европы, а в будущем и Прибалтики. На этом фоне Протокол о продлении Договора о коллективной безопасности 2 ап.1999г. подписали только шесть государств — Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Армения, Таджикистан.
Если в первые пять лет страны, заинтересованные в дистанцировании от России просто тормозили проекты его развития, то в течение последних двух лет уже проявились попытки пустить в обход основные направления региональной политики. Этой цели служат различные форумы и конфигурации, создаваемые под разными предлогами с формально декларированными целями частного характера, с обретением впоследствии гораздо более серьезного смысла. Так, 10 окт. 1997 в Страсбурге, во время сессии Совета Европы была оформлена конфигурация ГУАМ, получившая название по первым буквам названий создавших ее государств: Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия. Официально объявлено было, что ГУАМ — это «неформальная консультативная структура» для координации разработки и транспортировки каспийских углеводородов по создаваемому Евразийскому Транскавказскому транспортному коридору, а также для помощи и консультаций в области урегулирования конфликтов в Абхазии, Нагорном Карабахе и Приднестровье. Но уже в 1998—1999 годах ГУАМ показал активность в политических областях, что проявилось в согласованных выступлениях представителей в ОБСЕ и других форумах.
Очевидно, что для будущего СНГ подобная деятельность конкурирующей организации без России носит однозначно деструктивный характер, так как дискредитируют Содружество как главную организацию по политической координации внешней политики членов. Подтверждением этому явились и новые линии контактов. В феврале 1999 года в Баку состоялась встреча министров обороны ГУАМ, в ходе которой обсуждались планы создания совместного миротворческого батальона под предлогом необходимости обеспечения безопасной транспортировки нефти. Позиция членов практически откровенно пронатовская, о готовности вступить в НАТО в косвенной форме заявляли Азербайджан, Грузия и Украина. Киев и Баку выражал готовность предоставить базы.
В апреле 1999 года в ГУАМ официально вступил Узбекистан, что изменило название организации на ГУУАМ. В совместном заявлении 24 сентября 1999 года президенты высказали намерение развивать взаимодействие в Совете Евро-Атлантического партнерства (СЕАП) и в Программе Партнерство во имя мира. Все это на фоне того, что Азербайджан, Грузия и Узбекистан вышли из Договора о коллективной безопасности, мотивируя этот шаг якобы «неудавшимся» сотрудничеством в Договоре и его неспособностью служить разрешению конфликтов. Очевидно, что истинная причина — дистанцирование от России, стремление сыграть на интересах Запада, получая за это определенные политические и финансовые поощрения.
В дополнение к появившейся военно-стратегической составляющей в деятельности ГУУАМ наблюдается устойчивая тенденция к организационному оформлению. ГУААМ уже периодически называют «региональной организацией». Симптоматично, что З. Бжезинский прямо поощрил создание этой структуры, не охватывающей России, указав, что «ГУУАМ это хорошая инициатива», которая «может со временем стать системой безопасности». Примечательно, что по его мнению в это объединение необходимо также включить Армению, то есть единственную страну Закавказья, которая развивает военно-стратегичекое сотрудничество с Россией. По его словам в ГУУАМ могли бы войти не только бывшие республики СССР, но также Румыния, Польша и Турция. На карте такая конфигурация вместе с зоной предполагаемого расширения НАТО — это полное отсечение России от Европы, Балтийского, а также Черного и Каспийского морей с Турцией как региональной супердержавой. Что же, ради того, чтобы не дать исторического шанса православному славянству, как писал Н. Данилевский в книге «Россия и Европа», «можно и турка взять в союзники и вручить ему знамя цивилизации».
Эти последовательные политические инициативы названных государств развиваются на фоне не менее последовательных высказываний их лидеров о неудаче СНГ, о необходимости перейти к развитию в большей степени двусторонних отношений, а не консолидировать Содружество, что показывает устойчивую тенденцию в политике этих государств к постепенному выхолащиванию СНГ и нежеланию оставаться в вопросах внешней политики в орбите Москвы, что вполне соответствует стремлениям Запада, а также делает регион Средиземного Моря и Проливов, Крыма и Кавказа объектом устремлений Турции и некоторых отрядов мирового ислама. Такая тенденция находится в полном соответствии с курсом на оформление подконтрольного НАТО санитарного кордона от Балтики до Черного моря, отделяющего Россию от Балкан и запирающего ее в геополитическом мешке. Для этого необходимо задушить Приднестровье — единственную после ухода русских кораблей из Измаила точку опоры России на дунайско-балканском направлении и отрезать Россию от Европы и от Причерноморья, сталкивая ее в евразийский капкан.
Во взаимоотношениях внутри СНГ отражается современный этап многовековой борьбы за поствизантийское пространство и цель вытеснения России с морей в Азию. Наибольшее напряжение наблюдается на той геополитической линии, где в свое время экспансия Габсбургов, Ватикана и Речи Посполитой была остановлена ростом России, которая укрепившись на Черном море, смогла укротить аппетиты Турции. Перспективы будущего можно осознать лишь в самом широком историческом и даже религиозно-философском контексте.
Частью нового мирового проекта является полная реорганизация Черноморо-каспийского региона с удалением от России Грузии и Азербайджана, а также изоляция от России Армении. В этом регионе как нигде проявляется активность в сугубо новой сфере — так называемой «геоэкономике». разумеется геоэкономика имеет и свои автономные задачи, поскольку стирание национальных границ в экономической детельности, либерализация потоков капиталов, товаров, информации, людей и идей рождают новые формы мировой экономической конкуренции. Однако в черноморо-каспийском регионе геоэкономика явно выступает как инструментарий геополитики. Реализация предлагаемых проектов добычи и транспортировки нефти в Каспийском бассейне даже не предполагает сколько-нибудь существенного изменения мирового или даже европейского нефтетопливного баланса и в ближайшие 10−15 лет не сможет значительно повлиять на ценовые параметры мировой и европейской нефтяной торговли. Создание с помощью мощных государственных усилий крупных экономических проектов призвано в первую очередь обеспечить военно-стратегическую переориентацию многовековых геополитически устойчивых ареалов.
Именно поэтому борьба вокруг выбора пути нефтепровода из Баку носила и носит весьма жесткий характер, имея за собой очевидную геополитическую подоплеку. Проект Баку — Джейхан пользуется поддержкой Азербайджана и Грузии, стремящихся к максимальной экономической независимости от России, а также США, желающих укрепления позиций своего союзника по НАТО — Турции. Роль Стамбула на южном фланге после овладения Восточной Европой и вторжения на Балканы становится подобной тому столпу, к которому необходимо привязать подтягиваемые новые элементы, а один из ключей к Евразии лежит на дне Черного моря.
Любые новые региональные построения в сегодняшнем тесном мире как никогда увязаны в некий общий геополитический пасьянс. Пояс мелких государств от Балтики до Черного моря, не подконтрольный ни Германии, ни России, но англосаксам был предложен Маккиндером прямо в момент конструирования Версаля в 1919 году. Гитлеровские планы завоевания восточного «жизненного пространства» ломали этот план, однако англосаксы всемерно подталкивали Гитлера именно на Восток. Самое страшное для англосаксов случилось бы, если бы Германия удовлетворилась бы Мюнхеном и аншлюсом Австрии, признанными «мировым демократическим сообществом».
Это была бы ревизия Версаля, причем такая, против которой потом трудно было бы возражать — эти территории не были завоеваниями 1914−1918 годов, но входили в Германию и Австро-Венгрию до Первой мировой войны. Это было бы соединением общенемецкого потенциала — кошмар Британии со времен Тройственного союза, толкнувший Лондон на союзнические отношения с Россией и Францией в Антанте. Такое объединение всех немцев потом в ХХ веке будет уже навсегда заказано германцам, совершившим грехопадение. Недальновидность нацистской Германии можно объяснить лишь дурманом национал-социалистической идеологии. Так что англосаксонский расчет на необузданность амбиций был хотя и рискованным, но точным. Агрессия на Восток давала повод вмешаться и при удачном стечении обстоятельств довершить геополитические проекты.
Сам факт агрессии, умело направленной на Восток, позволял вмешаться и при удачном стечении обстоятельств довершить то, что еще не было реализовано. Можно проследить, как и для чего пункт о самоопределении использовался англосаксами для закладки послевоенного мира. Этот тезис немедленно появился в декларации Ф. Рузвельта и У. Черчилля от 14 августа 1941 года, известной как «Атлантическая хартия». До того, как видны были какие-либо итоги войны, хартия провозгласила «право всех народов избрать себе форму правления, при которой они хотят жить». Ясно, что народы никогда не испрашивали у англосаксов или кого-либо разрешения, следовательно, смысл такого заявления в другом — в провозглашении права англосаксов судить, являются ли существующие суверенные государства «угнетающими права своих народов» или нет, и права англосаксов оказывать давление и нарушать чужой суверенитет.
США и Великобритания объявили также о своем решении содействовать «восстановлению суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем». При этом никакой ссылки на гитлеровскую агрессию не было сделано, что означало вовсе не возвращение к границам и миру ante bellum — к состоянию до войны, но нечто другое. Это было провозглашением права с момента войны признавать или не признавать довоенные реалии. Фактически это эвфемизм для объявления карты мира «чистой доской» и своего права «начертать судьбу населяющих ее народов». Этот механизм, состоящий из идеологической и реальной программ, сыграет свою роль в начале 90-х годов.
Через два месяца после нападения на Советский Союз и через неделю после объявления Атлантической хартии, приглашавшей СССР к союзничеству, загадочный американский Совет по внешним сношениям на своем закрытом заседании 22 августа 1941 года обсуждал «Вопросы американской политики, касающейся нацистско-большевистской войны» и различные варианты своего поведения при разных исходах такой войны — от «интервенции на Дальний Восток» и способов «контроля над Транссибирской магистралью» до «санкционирования массового переселения народов для создания буферной зоны между Германией и Россией». Итоговый меморандум возвестил о судьбоносном моменте, когда ««военный результат этой войны решит судьбу не только большевистского режима; он может обусловить огромный процесс перегруппировки сил от Богемии до Гималаев и Персидского залива. Страницы истории открываются вновь, краски снова льются на карту. Ключ к этому лежит в реорганизации Восточной Европы, в создании буферной зоны между тевтонами и славянами. В интересах Америки направить свои усилия на конструктивное решение этой проблемы».
Можно только представить, какой удар по этим планам нанесло победное шествие Красной армии по Восточной Европе и вынужденный Ялтинско-Потсдамский мир, против которого, судя по рассекреченным архивам внешней политики борьба велась параллельно с громом фанфар союзнических отношений, равно в годы «холодной войны» и «перестройки».
Сегодняшний геополитический проект вобрал в себя англосаксонские планы с конца прошлого века. Новые конфигурации вызывают в памяти карты, начертанные на рубеже XIX—XX вв. то ли прусскими, то ли английскими масонами, скрывающимися за кулисами мировой политики. На одной из карт из лондонского еженедельника «Truth» 1890 года вместо монархий — секулярные республики, включая Британию (где недавно изгнали из большой политики лордов — последний символ культурно-исторической преемственности власти). Что касается последних христианских империй — то их сюзерены, венчанные на царство (царь Александр III, кайзер Вильгельм, а также царь Болгарии и король Италии) под конвоем идут в работный дом, причем над ними ярко сияет якобинский красный колпак.
Более всего потрясает геополитический пасьянс, в котором трудно не узнать приблизительных очертаний карты современной Европы 90- годов ХХ-го столетия. Австрийская империя разложена на части: Богемия — сегодняшняя Чехия, Германия сведена к сегодняшним границам и разделена на мелкие земли с республиканским правлением, между ними даже польский коридор, Силезия стала Польшей, французы на Рейне. На месте России — либо «конфедерация славян» или даже «пустыня».- стоит слово «Desert» — «пустыня», под которой авторы, надо полагать, имели в виду исчезновение великой державы. Эксперименты и федерализация, сначала коммунистические, затем либеральные, не менее сокрушительные в совокупном итоге к концу столетия привели к устранению России как одного из главных геополитических субъектов Евразии.
Сегодня одной из частей глобальной перестройки мира стало конструирование некоего нового Версаля и превращение Восточной Европы в Центральную, а западных территорий исторического государства Российского в Восточную Европу. Однако это — лишь звено в системной геополитической цепи, как и планировал Совет по внешним сношениям — от ставшей членом НАТО «Богемии» — до уничтожения Ирака — нарождающейся региональной супердержавы — в «Персидском заливе» до «Гималаев», куда рвутся талибы. Она призвана сжимать Россию по некоему кругу — от Балтики к Югу, затем, отсекая ее от Черного и Каспийского бассейнов, поворачивая на Восток и теряясь в глубинах Центральной Азии, где идет борьба за ориентацию новообразованных государств — Казахстана, Киргизии, Таджикистана. Ее структурные отрезки, к счастью еще не ставшие сплошной линией, уже достаточно очевидны. Это объясняет глубокую взаимосвязь всех инструментов ее конструирования — от пронатовского лобби в Прибалтике, антирусских фронтов в Белоруссии и на Украине, до прямого вторжения военной машины НАТО на Балканы и взращивания воинствующих исламских квазиобразований в Европе — Босния и Косово, связанных в дугу с движением Талибан, простирающим свои амбиции до Памира.
Фрагментированные и оккупированные (прямо или косвенно) атлантическими войсками Балканы являются необходимым выравниванием фронта, которое сможет быть окончательно достигнуто лишь входом атлантических кораблей в югославские воды Средиземного моря — Боку Которску. Так что можно не сомневаться, что перспектива отделения Черногории от Югославии при демократе В. Коштунице не только не сойдет с атлантической повестки дня, а наоборот выдвинется вперед в качестве приоритета по сравнению со временем намеренно и беспардонно демонизированного С. Милошевича, уход которого, якобы, был нужен ради сохранения единства страны. Неслучайным элементом является и Чечня, а также давно подспудно выращиваемый метастаз в Дагестане — отсюда несоразмерная яростная кампания против любых успехов России по подавлению и искоренению чеченского уголовного мятежа.
Один из наиболее ярких авторов, пишущий на тему западной стратегии глобализации и ее геополитических воплощений, и не сводящий процессы крупнейшей перестройки мира к борьбе «тоталитаризма и демократии», В. Цымбурский обратил внимание в ряде статей на формирование некоего глобального «Великого Лимитрофа» вокруг России, объединяющего не только традиционных оппонентов и геополитических соперников России, но и новообразованные государства из бывших частей исторического государства российского.2
Важность этого Лимитрофа заключается в том, что при определенном развитии он может стать для России как изолирующей зоной на всем протяжении ее соприкосновения с другими цивилизационными и геополитическими комплексами, — как с Западом, так с арабским миром, так и с Центральной Азией и дальневосточным центром, так и главным театром международных отношений со всеми провокациями. Поэтому и идет борьба за эту новую геополитическую дугу — Восточная Европа, Кавказ, Центральная Азия, за соединение ее отрезков в обход России, направление мимо России политических проектов вроде ГУУАМ, ресурсных потоков. Поэтому следует в неразрывной связи системно рассматривать разворачивающиеся на всем театре международные процессы — от военно-стратегического продвижения НАТО до проектов геоэкономики и тех вариантов, которыми Китай собирается осуществить объявленную им цель «развития западных районов», прилегающих к Казахстану.
Неудивительно, что во взаимоотношениях России с государствами СНГ, что расположены в стратегическом регионе Черноморских проливов и путей транспортировки нефти, особенно отражается беспрецедентное давление Запада на исторические рубежи России. Это побуждает лишний раз осознать общемировое величие всей двухсотлетней работы России на Юге, которая сейчас под угрозой. Не будучи сформулирована в какую-либо доктрину, она, тем не менее, обладала такой интуитивной системной целостностью, которая успешно преодолевала еще разрозненные и не всегда увязанные в единый проект устремления окружающих ее интересов и цивилизаций. Именно такая целостность тем более России необходима сейчас, когда осознание ее положения объекта, а не субъекта истории начало проявляться в российской внешней политике, мучительно освобождающейся от игрушечных замков инфантильного мышления сахаровско-горбачевской школы.
Сегодня «Россия столкнулась с системным вызовом государственному суверенитету и территориальной целостности, оказалась лицом к лицу с силами, стремящимися к геополитической перекройке мира"1 — эти выверенные слова нуждаются в подкреплении системной стратегией, адекватной «системному вызову».
На поверхности такие очевидные истины: невозможно удержать Кавказ, уйдя с Черного моря и оставив Измаил и Тирасполь — дунайско-балканское направление. Однако самый глубокий уровень — это мировоззрение. Осознать свое положение, захотеть его изменить, наконец, противостоять и предложить конструктивную альтернативу всечеловеческого содержания геополитическим, экономическим и культуртрегерским устремлениям тоталитарного атлантического глобализма может только нация, имеющая внутренний импульс к историческому бытию. В таком русском пробуждении заинтересована и Россия, и Мiр. Ибо без русских не будет России, а без России не будет ни Евразии, ни мира между Европой и Азией.
1. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию. Путь к эффективному государству. (О положении в стране и основных направлениях внутренней и внешней политики государства». Москва, 2000, стр. 7.
2. См. Цымбурский В.Л. Геополитика для «евразийской Атлантиды». Pro et contra. Осень 1999. т.4. N4. Проблемы глобализации. М. Московский центр Карнеги. 1999.
