 |
| Эксперт | Максим Соколов | 07.05.2012 |
 |
| Максим Соколов |
Если уходящий не совершил чего-то совсем ужасного, его принято провожать в вежливой форме. Равным образом для заступающего на пост традиционно действует 100-дневный льготный период, в течение которого правителя не судят строго и не требуют с него много, имея в виду его освоение на новом месте.
Не пинать уходящего и дать кредит приходящему — нормы, представляющиеся естественными и несколько облегчающие несение властных обязанностей. В России, однако, была придумана такая властная технология, при которой соблюдение обеих этих гуманных норм оказывается затруднительным. Речь идет о технологии, когда одно и то же лицо в один и тот же момент времени является и уходящим, и приходящим. И со снисхождением, и с авансами все получается непонятно. Как можно снисходить к уходящему, если он не вполне уходит, и как можно обнадеживать приходящего, если он не приходит, а всего лишь переходит. К понижению в должности все вышеописанные обычаи не применимы. А сколько бы ни предаваться тандемодиалектике, что мы сейчас наблюдаем, как не это?
Соответственно, оптимальным в смысле публичных выступлений по случаю понижения в должности является их отсутствие или, по крайней мере, минимизация. Ведь риторически ситуация представляет собой вилку, в которую уходящий президент РФ был взят еще 24 сентября 2011 г., когда отказался как идти на второй срок, так и уходить в частную жизнь. После этого возможности для произнесения удачных речей, посвященных собственной государственной деятельности, были для уходящего президента практически обнулены.
Если, как говорил президент РФ 24 апреля в своем прощальном выступлении на Госсовете, планы были обширные, принципы были высокие, свобода была лучше несвободы, случились реальные подвижки, дела сдвинулись с мертвой точки — это прекрасно, но зачем тогда было уходить с поста, при такой в общем и целом хорошей динамике? Если же все оказалось не так просто, сложность проблем и укорененность застарелых зол истощили все силы правителя, он честно признал свое если не полное, то частичное поражение: «Я устал. Я ухожу», — это также могло бы встретить понимание, но тогда не ясен ни общий крайне оптимистический тон, ни обширнейшие планы, объявленные на грядущие долгие года.
Возможности по-человечески хорошо попрощаться (но именно что попрощаться) почти всегда существуют. Довольно примеров тому, как уходящий правитель, порою и не слишкомлюбимый, бывало, что многими даже и ненавидимый, порою не слишком гораздый и даже довольно мелкий, — в финальный момент своего служения проявлял, однако, признаки величия и державного достоинства. Президент СССР М. С. Горбачев за двадцать лет, прошедших со времени его отставки, многократно и убедительно показывал, что меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он, но к его прощальному выступлению 25 декабря 1991 г. это не относится. Там дышали почва и судьба, история тоже дышала. Уж тем более сугубо и трегубо это относится к ельцинскому «Берегите Россию».
Но то действительно был уход. Может быть, в историю, может быть, в никуда, но — уход. В нынешнем случае, когда вообще непонятно, то ли уход, то ли приход, история не дышит совсем, отчего и с почтительным молчанием провожающих не очень получается.
Хотя и сейчас, в конце апреля, ситуация была в смысле почтенности не полностью безнадежной. И тут имелась возможность возвышенного прощания. Сказать: «Feci quod potui, faciant meliora potentes, спасибо вам всем, дай Бог вам счастья» — это было бы достойно. Бывают случаи, когда чем меньше сказано, тем лучше.
Краткость не только сестра таланта, она еще и мать безопасности. Чем пространнее речь, тем больше она порождает попутных вопросов, а если предлагается целая серия обширных речей и выступлений, то при объективной крайней слабости защищаемых позиций где-нибудь что-нибудь да случится. При величайшей осторожности и особой Божьей милости можно пройти невредимым по минному полю, но, если устроить на таком поле марлезонский балет в нескольких актах, возможность благоприятного (в нашем случае — благоприличного) исхода будет близка к нулю.
Что и подтвердилось, когда уходящий президент РФ произнес апологию тандема. О том, сколь правильно, «когда в стране есть несколько человек, которые влияют на политический процесс. Есть люди, которые при определенных обстоятельствах обязаны друг друга замещать… должны доверять друг другу, быть политическими партнерами. В этом ничего особенного нет… всем пора расслабиться, это всё надолго».
С тем, что при всяком способе правления существует «ближний круг», спорить невозможно. Это есть не более чем выражение того, что правитель не может быть вездесущ и вынужден что-то кому-то делегировать. В этом вправду ничего особенного нет. Оратор лишь упустил из виду то обстоятельство, что люди когда расслабляются, а когда, напротив, ожесточаются не по самому факту делегирования, а по той форме, в которой происходит делегирование, по тем срокам, на которые оно происходит, и по результатам такого делегирования.
Когда все речи о свободе, которая лучше несвободы, завершаются сообщением «Мне тут Владимир Владимирович все делегировал, можете расслабиться, это надолго», не всякий слушающий сочтет такой опыт делегирования совершенно успешным и такой мандат совершенно убедительным.
