 |
| Фома | Сергей Худиев | 03.05.2012 |
Новый Завет говорит, что мы оправдываемся перед Богом верой в Иисуса Христа. Вера приводит нас в Царство и делает нас «согражданами святым и своими Богу». Верой мы обретаем прощение грехов и сыновние, доверительные отношения с Создателем вселенной, к Которому взываем «Авва, Отче». Верой мы обретаем настолько великие блага, что с ними не может сравниться ничто — ни богатство, ни молодость, ни здоровье, ни слава. Верой мы получаем жизнь вечную и блаженную, в дар — по чистой, незаслуженной милости Божией, ради Крестной Жертвы Спасителя. Вера — это самое важное, что есть на свете, самое драгоценное, что может обрести человек.
Но как обрести спасительную веру? Согласиться с тем, что Евангелие говорит истину? Да, но согласиться можно по-разному. «Я согласен» может означать «мне нет до этого никакого дела и у меня нет желания об этом спорить». «Спартак» круче чем «Динамо»? Ну, пусть будет круче. Никогда не интересовался футболом. Можно соглашаться и по-другому — да, это истина, но меня она не волнует. В энциклопедии написано, что минимальное расстояние от Марса до Земли составляет 55,76 млн км. Я согласен, что это правда — но это никак не влияет на мою жизнь. Я не собираюсь лететь на этот самый Марс. Также человек может соглашаться с тем, что в Евангелии написана правда, Иисус (если Вы так настаиваете) Сын Божий и воскрес из мертвых. Наверное, многие с этим согласятся. Но это еще не вера. Как нам понять, что у нас есть подлинная вера?
Можно вспомнить мучеников, которые исповедовали имя Христово перед лицом гонителей. Это, конечно, свидетельство подлинной веры — но мы, слава Богу, живем в мире и исповедуем нашу веру свободно. Чем для нас теоретическое согласие — «ну ладно, воскрес, не спорю» — отличается от спасительной веры? Христос обещает вечную жизнь тому, кто верует — как понять, есть ли у нас эта вера и эта жизнь?
Господь дает нам возможность определиться в этом отношении. Он связывает Свои обетования — то есть обещание даровать нам прощение и жизнь — с таинствами, то есть определенными священнодействиями, которые совершает Церковь. В самом центре церковной жизни стоит Таинство Евхаристии, которое Сам Господь установил накануне своих Страданий. Как передает Его слова Евангелие, «И, взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша [есть] Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается. (Лук.22:17−20)»
С тех пор — уже почти две тысячи лет — эти слова произносятся в церквях по всему миру. Принимая Хлеб и Вино, которые становятся Его Телом и Кровью, мы принимаем Его дар вечной жизни, как говорит Он сам: «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. (Иоан.6:53,54)» Даже я, со всеми мои грехами и немощами, имею твердую надежду на то, что Он воскресит меня в последний день для вечной и блаженной жизни — потому что принимаю Причастие, а Он связал с ним такое обещание.
И вот грань между «теоретически согласен» и «да, Господи, я принимаю Твой дар» пролегает именно здесь — хочу ли я приступить к этой Чаше, чтобы принять из нее Его спасение, Его жизнь, Его самого, или нет. Да, чтобы прийти к ней, нам понадобится перешагнуть через какие-то барьеры — они могут быть разными. Для меня (и для многих других) — это просто лень; я привык поздно ложиться и валяться до полудня. Для кого-то — обида на священника, который не выслушал (ему надо было бежать причащать умирающего, но мы-то таких вещей не знаем). Для кого-то — то, что все причащаются из одной Чаши и одной лжицей. Но эти барьеры дают нам возможность принять решение, проявить нашу веру — да, Господи, я верю Твоему слову, что в этой Чаше — вечная жизнь. Я переступлю все эти барьеры, чтобы дойти до Тебя.
Представьте себе, что мне грозит всего навсего физическая смерть — например, я отравлен. И — поскольку отравление было массовым — я могу получить спасительное противоядие только добравшись до пункта, где его дают, подчинившись требованиям врачей, тщательно следуя инструкции по применению. Стану ли я отказываться от противоядия потому, что его дает какой-то хмурый врач, или потому, что я должен принимать его вместе с какими-то неприятными мне людьми, или потому, что мне не нравится, в какой цвет в пункте покрашены стены, или еще по какой-то причине? Едва ли — ведь речь идет о моей жизни! Я преодолею все преграды — я же хочу выжить!
Но вовремя полученное противоядие спасет меня только для земной жизни и только на несколько десятилетий — это в лучшем случае. В Чаше меня ожидает жизнь вечная и блаженная, непреложное обещание воскресить меня в последний день. Верю ли я словам Господа? Да. Тогда самое важное, самое необходимое, самое нужное в моей жизни — это Причастие.
