Разговор ко дню Победы

Как наши продырявили крышу в Вене и Почему мы об этом не сожалеем

«..Скажу так: если сейчас наше воспитание и образование будет заниматься культивированием всяких „молодых лидеров“, млеющих от осознания собственных призрачных „достоинств“ и „продвинутости“, готовых по головам других людей идти к осуществлению „успешной карьеры“, то Отечество наше сильнее не будет. Россия всегда была сильна духом товарищества: „Сам погибай, а товарища выручай“ — это святое правило, заповедь спасали нашу страну из многих бед. И не дай Бог, если вместо товарища мы будем воспевать „лидера“. Единоличники со своими тщеславными амбициями и завели Россию в очередную пропасть — вызволить Отечество из беды поможет только дружба и товарищество людей», — Николай Григорьевич говорит спокойно, взвешивая каждое слово. И слово ветерана Великой Отечественной войны имеет вес.

Николай Григорьевич Лапочкин воевал на 3 Украинском фронте, освобождал Румынию, Венгрию, Австрию, Чехословакию. Участник парада Победы 24 июня 1945 года и юбилейного парада Победы в 1995 году. Награжден орденом «Красной Звезды», орденом Славы 3 степени, орденом Отечественной войны 2 степени, медалями «За отвагу», «За взятие Вены». Гостеприимен, улыбается, на жизнь не жалуется («И не такое видали!»). Сидим вместе с ним и с его супругой Анной Григорьевной на кухне, беседуем. Казалось бы, обычная ситуация: журналист в гостях задает вопросы, собеседники отвечают. Нет, не обычная ситуация совсем: разговаривая с такими людьми, понимаешь, что говоришь не только с ними, но и со всем тем поколением, благодаря которому с гордостью можешь называть себя русским, да и вообще на свет появился — те, от кого нас защитило то поколение, «достойного будущего» для нас не предусматривали. Как, впрочем, и сейчас тоже. Но это дело уже нынешних защитников. А защитники сами по себе не берутся — их воспитать еще надо. Воспитание любви к Отечеству — с этого мы и начали беседу. И ответ Николая Григорьевича не замедлил: воспитывать чувство патриотизма нужно с пеленок.

— Война застала меня и моих сверстников в Мурманске. 22 июня, речь Молотова по радио, слезы и рыдания женщин, молчаливая суровость мужчин. А мы — что нам? — Пацаны 16-летние, понимаем, что что-то нехорошее, но интересно же страшно: стрельба, «бах-бах» и тому подобное. Дурацкий восторг унялся через три дня, когда первый раз немецкие бомбардировщики прилетели, а наши зенитки их никак достать не могли, хотя те с малой высоты нас бомбили. Нет, бомбежка, ребята, это совсе-ем не весело. Но страх страхом, а ведь и ярость была. Причем, та самая, благородная. Ходили в военкомат мурманский толпами — просили, требовали даже, чтобы нас в армию взяли — за Россию-то как обидно было! Враг нас бомбит, над страной издевается, а мы, значит, тут сидим?! — Берите нас скорее в армию! Ну, нас, конечно, домой отправляли, говорили, придет время — призовем. Пока взрослели, «зажигалки» немецкие тушили на крышах. Чуть тревога — рукавицы на руки — и на крышу..Меня призвали в 1943 году, отправили в «учебку», а на войну я попал уже в 1944 году. В составе 113 отдельной разведроты 104 воздушно-десантной ордена Кутузова дивизии (после войны она стала называться Венской дивизией — во взятии австрийской столицы участвовала). Была высадка в Румынии, потом наша дивизия под командованием маршала Толбухина воевала в Венгрии, Австрии, была в Чехословакии. За званиями я не гонялся — рядовым всю войну и прошел. Для «гордости» вполне хватало того, что я — разведчик, десантник. 32 прыжка с парашютом сделал. Сколько раз за линию фронта в разведку ходили, и не сосчитать уже. «Языков» брали, разведданные собирали, короче, работали мы по-настоящему — стыдиться нам нечего.

— Николай Григорьевич, Вы про награды свои упомянули. Какая-то из них Вам дорога особенно?

— Все, пожалуй. С каждой из наград связано что-то особенное. Орден «Красной Звезды», например, получил за то, что на Балатоне, в Венгрии, подбил вражеский танк и взял в плен его экипаж, орден Славы — за уничтожение вражеского пулемета в Вене. Он тогда многих наших покосил, мне пуля в живот досталась от автоматчика, так что есть, что вспомнить.

— Вы так легко рассказываете — а ведь тогда, думается, совсем не легкие чувства испытывали?

— Конечно. Война есть война. Когда идешь после боя, видишь, сколько наших убитыми лежат, такая злость на немцев берет — сказать страшно. Много погибло народу. Но и мы за себя постоять могли — колотили врага без пощады. Подействовало. В той же Венгрии, ближе к австрийской границе, когда мы к Вене шли, мадьяры толпами в плен сдавались. Идем — мадьяры без оружия стоят, руки в гору: возьмите нас в плен! Надоели, честное слово. Оружия у них нет — мы и говорим: домой быстро отсюда идите — шагом марш!

— А к пленным отношение у наших какое было?

— Суворовское правило: русский солдат беспощаден в бою и сострадателен к пленному. Соблюдали его, разумеется. Правда, «власовцев» не жаловали — с ними разговор короток был чаще всего. В плен их не очень-то брали.

— Это как сейчас, во время войны на Кавказе? Слыхал, что наши солдаты в плен славян, других европеоидов, воюющих на стороне горных бандюганов, не берут.

— Ну да. К предателям отношение у нас всегда традиционное — как к иуде.

— Как для Вас война закончилась?

— В Вене как раз были. Город уже взяли, отдыхали. Собирались двигаться в Чехословакию через три дня. Жили в каком-то доме, на чердаке. Вдруг крик радостный: «Войне конец! Германец капитуляцию подписал!» Словами не опишешь ничего. Палить на радостях начали в воздух — всю крышу на чердаке пулями продырявили. Может, сейчас-то заштопали, конечно.

— Вы участвовали в параде Победы 24 июня. Какие чувства испытывали?

— Вызвал нас командир дивизии, сказал, что мы будем на Красной площади в параде участвовать. Поехали в Москву из Чехословакии. Ехали дней десять — на каждой станции встречали, цветов — море, слез — тоже. Искренняя радость у людей была. Ведь слезы-то не цветы — не подделаешь. Ну вот, приезжаем в Москву, нам сапоги новые выдали — репетируйте. Так мы за две недели эти новые сапоги все истоптали — отвыкли от строевого шага-то, все больше в атаку ходили. Но потом пообвыкли, вспомнили, подучились — приятно посмотреть. Накануне самого парада нам все новое выдали — форма с иголочки. В пять утра подняли, в шесть накормили — и на Красную площадь. А я в Москве до этого никогда вообще не был! А тут сразу тебе — и парад Победы, и Жуков, и Рокоссовский, и Сталин. Музыка гремит (нам сказали, что аж 1400 музыкантов было), народ такой светлый и радостный стоит — вот уж действительно ликование великой страны и великого народа! Чувства? Достоинство и гордость за Отечество, радость и настоящее счастье, что не зря воевали!

— Вы и через 50 лет в параде участие принимали. Разница чувствовалась?

— Ох. Когда на трибуне видишь Ельцина и Грачева, героями совсем не являющимися, когда история страны подвергается не только искажению, но и прямому поруганию, когда вместо чести в глазах у людей доллары светятся, — да, разница, мягко говоря, чувствуется.

— Но сейчас-то, на Ваш взгляд, положение меняется? Утешьте, пожалуйста!

— Да всегда в России люди были, и их подавляющее большинство, которые умеют писать слово «Отечество» с большой буквы, не волнуйтесь. То, что их пытались «не замечать», это страшная и очень глупая ошибка власти, если не сказать преступление. Сейчас, мне кажется, положение изменилось в лучшую сторону. Все-таки, несмотря на всевозможные «модернизации», сознание русского человека не изменилось: он любит Родину и чтит ее защитников. Другое дело, что защищать Отечество надо учиться с самого малого возраста. И это дело нашего образования: не единоличников надо воспитывать, а товарищей. Не богатство и карьеру в культ возводить, а любовь к своей стране. И отношение к службе в армии нужно менять незамедлительно. Ну, что это — парень, который боится армии?! Годик мальчику послужить страшно! Я думаю, кстати, что одного года службы не хватает. Не потому что я такой старый и брюзжать привык, нет. А просто потому, что за один год человек вряд ли сможет стать настоящим солдатом, освоить все необходимые знания и навыки. Как бы то ни было, для начала надо перестать бояться армии, если ты любишь свою страну. Я думаю, что время заставит нас справиться со всеми трудностями. Не все потеряно. И не все потеряны. Я это, кстати, вижу каждый день Победы. Идешь по улице — на тебя молодежь с восторгом смотрит. Не на награды только, а именно — на тебя. Парни почтительно дорогу уступают, девчонки чуть не обниматься лезут, у всех в глазах настоящая благодарность к тебе и твоему поколению, у некоторых даже слезы. А слезы, как я говорил уже, не подделаешь. Так что не теряйте надежды: наша молодежь умеет любить Отечество. Наша задача — помочь ей.

— Спасибо Вам, Николай Григорьевич. И не только за беседу, конечно. За Победу — от всего сердца.

— Народ у нас такой. Только сообща мы можем побеждать. Только тогда, когда мы — товарищи. А за Победу — всем нашим спасибо. С праздником!

Беседовал Петр ДАВЫДОВ