ОТ БАЛТИКИ ДО ЧЕРНОГО МОРЯ. РОССИЯ И ЕВРОПЕЙСКИЕ ЧЛЕНЫ СНГ. ЧАСТЬ 1

Украина. Верная оценка истоков и мотивов украинского взгляда на мир совершенно необходима для того, чтобы рассуждать о будущем российско-украинских отношений и политике Запада в их отношении. Раздвоенность политики Украины естественна. Будучи самостоятельным государством, Украина неизбежно становится соперником, а не однозначно братским и дружественным государством, сколько бы того сегодня не хотели миллионы украинцев. Эта антиномия заложена в самой природе вещей. Как это ни парадоксально — причина именно в генетической общности и крайней близости этих двух ветвей русов. Если русские и украинцы, имеющие единую культуру и язык с диалектными различиями, меньшими, чем у баварцев и саксонцев, а также вплоть до сегодняшнего дня общую историю, едины в целях своей внешней и внутренней политики, то сомнительна историческая логика раздельного бытия.
Поскольку Украина утверждает свое самостоятельное историческое бытие, это требует обоснования иными духовными и идеологическими устремлениями, отличными геополитическими ориентирами. Поэтому украинская государственная идеология, кем бы она ни проводилась — КПУ или РУХ, всегда будет это утверждать лишь с разницей в стиле и радикальности. Если бы народы отличались больше, не было бы нужды в ожесточенной антирусской пропаганде Руха и белорусского Народного фронта. «Братские» отношения — не вымысел, но это сложнейший и противоречивый социо-духовный феномен, комплекс и притяжения, и отталкивания, и ревности. Первый смертный грех, совершенный человеком на земле — это братоубийство, когда возревновавший Каин не смог вынести всего лишь существования рядом с собой богоугодного Авеля. Известно, что гражданские и религиозные войны между единородцами по личной ожесточенности превосходят межгосударственные столкновения.
Неслучайно на политической и идеологической сцене Украины на этапе провозглашения независимости возобладали галицийцы — униаты, бывшие пять веков с Западом, их ведущая роль в формулировании государственной и национальной идеологии независимой Украины исторически предопределена, ибо они и есть носители особой «украинской» ориентации в мировой истории. Их агрессивность к православию превышает все виданное со стороны католиков, зверствам дивизии Галичина поражались эсэсовцы. История других народов (хорватов) подтверждают эту закономерность. Было бы непростительным упрощением искать причины раздвоенности украинского сознания и украинского сепаратизма в бегстве от тоталитаризма, равно как и объяснять украинским «трудящимся», что их отделили для того, чтобы легче было грабить. «Латинский» Запад всегда стремился поглотить поствизантийское пространство, залогом чего всегда было отделение Малороссии от Великороссии. На фоне нашествия Наполеона и его первого «общечеловеческого» кодекса Пушкин со своим историческим чутьем распознал, что в решающие моменты давления Запада на Россию встает роковой вопрос: «наш Киев дряхлый, златоглавый, сей пращур русских городов, сроднит ли с буйною Варшавой святыни всех своих гробов?»
Католицизм немедленно возник как политический и идеологический субъект на территории исторической России сразу после распада СССР, стремясь воспользоваться предпосылками для осуществления вековой мечты Ватикана и Речи Посполитой — сначала духовного, затем физического овладения Киевом. Теории о расовом отличии «арийских украинцев» и «туранской Московщины», якобы незаконно присвоившей и софийские ризы, и киевскую историю, с которыми в прошлом веке витийствовал с парижских кафедр провинциальный поляк Францышек Духинский, были сразу подняты на галицийские знамена. Но и коммунистическая номенклатура, после путча августа 1991 года, быстро перехватила именно галицийскую идеологию. Феномен Галиции невозможно понять, не разобравшись в явлении униатства.
Те, кто знаком с тщанием, с которым в Австро-Венгрии занимались реформами украинского языка, поощряя каждую точку над i, отрывающую украинскую графику от русской (Вена имела богатый опыт в лингвистическом отдалении сербов и хорватов, сербов и черногорцев через создание различий в языке, топонимах), кто понял замысел капитального труда интеллектуального патриарха М. Грушевского, вторившего духинщине, кто осведомлен о деятельности Ватикана, не будет искать причины украинского сепаратизма в событиях и идеологиях ХХ века. Н. Ульянов, крупный историк русского зарубежья пишет, что с самого начала казачья верхушка была полонофильской, а Б. Хмельницкий, который «все три года, что находился под московской властью, вел себя как человек готовый со дня на день сложить присягу и отпасть от России», был склонен интриговать и против царя, и против Польши, вступал в сговор с шведским королем Карлом Густавом, в чем его уличил посланец Москвы Ф.Бутурлин. Н. Костомаров выяснил, найдя две грамоты от турецкого султана на имя Хмельницкого, что тот и вовсе был «двоеданником», то есть признавал тайно от Москвы и власть турецкого султана.
Истоки украинского сепаратизма — в Брестской унии, в противостоянии католического Запада ненавистной «византийской схизме» и неприятии русского православия, что трагично разыгрывается в зоне их столкновения в жизни одного народа. Отрыв Киева от Москвы, и окатоличивание восточного славянства были вековыми устремлениями Ватикана и Запада: «О, мои Русины! Через вас-то надеюсь я достигнуть Востока…» — взывал к галичанам Папа Урбан VIII в начале XVII столетия вскоре после Унии (1596). Митрополита Михаила Рагозу и четырех епископов, под давлением Речи Посполитой принявших католичский догмат при сохранении православного обряда, православные западнорусы не приняли. Но униатов с презрением отвергли также и поляки — местные католики, требуя полной ассимиляции. Так, униатство стало буфером между православно-западнорусским и польско-католическим культурно-цивилизационным типом. Именно феномен греко-католика — ни русский, ни поляк, а «самостийник — украинец» — основа украинского идентитета, потом украинской идеи. Щедро субсидированная Веной и Ватиканом, Греко-католическая церковь родила и политическое украинство.
История унии — это жестокое наступление католицизма на православие, это экспроприация, насилие и убийства, продолжавшиеся три века сначала поляками, затем Австрией. В Галиции после пяти веков под латинянами в конце XIX в. стихийно возникло идейное москвофильство (переход православной интеллигенции на русский язык с польского), а также массовый переход в православие крестьян, которые по церковным праздникам крестными ходами прорывались в Почаевскувю лавру через австро-русскую границу, Все это грозило обрусением и в конечном счете идеей единения с Москвой. Вена и Ватикан начали спешно готовить Галицию на роль «украинского Пьемонта» в преддверии мировой войны. Надо было превратить русинов в украинцев, дать лозунг всеукраинского единства, который, в случае победы австро-германского блока в грядущей войне сулил отрыв всей Малороссии от России.
Этим занималась «украино-австрийская партия», одним из лидеров которой был австрийский граф и офицер, католик, будущий униатский митрополит Андрей Шептицкий, который начертал меры по извращению исторического сознания малороссов с тем, чтобы «как только победоносная Австрийская армия вступит на территорию русской Украйны. эти области возможно полнее отторгнуть от России и придать им характер области национальной, от России независимой, чуждой державе царей». Этот план на немецком языке был обнаружен в замурованном архиве Шептицкого во Львове и напечатан в газете «Общее дело» в Петрограде в 1917 году.
О масштабах задачи Шептицкого по уничтожению русского сознания не только в Малороссии, но и в самой Галицкой и Карпатской Руси на рубеже ХIХ-ХХ веков свидетельствуют более 100 тыс. подписей под петицией галичан в Венский парламент о праве изучать и преподавать русский язык на русских землях в Австро-Венгрии: «Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицкой землей малоросским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, то есть русский народ. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди мировых языков, Галицкая Русь считала и считает своим и за ним лишь признает право быть языком ее литературы, науки и вообще культуры».
В ответ на русский подъем в подвластных ей областях Австро-Венгрия начала репрессии против священников и мирян, переходивших в православие и говоривших по-русски (1882), затем Мармарош-Сигетские процессы 1912−1914 годов над закарпатскими крестьянами, целыми селами переходившими в Православие (более 90 человек осуждены, тысячи же крестьян годы жили на осадном положении). С первой мировой войны начат массовый антирусский и антиправославный террор во главе с униатами, повторенный С. Бандерой во время гитлеровского нашествия, что полностью рушит утверждения, что ОУН и УПА боролась против «Советов». Д.А.Одинец, погрузившись в изучение роли немцев, был подавлен грандиозностью немецких планов и масштабами пропаганды в годы первой мировой войны в целях насаждения самостийничества. Роль австро-германских властей в финансировании «Союза визволенiя Украiны» подтверждена Э. Хереш в документированной архивами работе о деятельности Парвуса. В одном из концлагерей, в Талергофе, Австрия, было уничтожено более 60 тыс. человек, более 100 тыс. бежали в Россию, еще около 80 тыс. было убито после первого отступления русской армии, в том числе около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию и России. По словам галицко-русских историков «австро-мадьярский террор сразу на всех участках охватил прикарпатскую Русь» и «братья, вырекшиеся от Руси, стали не только прислужниками Габсбургской монархии, но и подлейшими. палачами родного народа», а «Прикарпатские униаты — „украинцы“ были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны».
Результатом трехвековых усилий стало постепенное трагическое раздвоение украинского самосознания, а также феномен в самосознании малороссийских либералов, который Н. Трубецкой назвал «комплексом культурной неполноценности украинской интеллигенции» — главным инструментом втягивания колыбели русского православия в орбиту Запада. Церковный историк Георгий Флоровский метко называл полонофильскую и латинофильскую ориентацию части южнорусской шляхты «провинциальной схоластикой». Сотрудник Института диаспоры и интеграции (СНГ) К Фролов в своем обстоятельном исследовании приводит мнение специалистов начала века: «настали разделы Польши, и вот тогда польские ученые заговорили об особой украинской национальности… В первой четверти XIX века появилась особая „украинская“ школа польских ученых и поэтов, давшая таких представителей, как К. Свидзинский, И. Гощинский, М. Грабовский, Э. Гуликовский, Б. Залесский и др., которые продолжали развивать начала, заложенные гр. Потоцким, и подготовили тот фундамент, на котором создавалось здание современного украинства. Всеми своими корнями украинская идеология вросла в польскую почву» (Труды подготовительной по национальным делам комиссии. — Одесса, 1912). П.Н.Дурново, подготовивший Государю записку в 1914 году, разбирая возможные геополитические выгоды или потери, указал, что «единственным призом в этой войне может быть Галиция», но предупредил: «только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю…»
Для Ватикана были хороши любые средства. Бенедиктинец Х. Бауэр умилялся в 1930 году: «Большевизм умерщвляет священников, оскверняет храмы и святыни, разрушает монастыри». «Не в этом ли… религиозная миссия безрелигиозного большевизма, что он обрекает на исчезновение носителей схизматической мысли, делает tabula rasa и этим дает возможность к духовному воссозданию?» Русская Православная Церковь испытала это с начала гонений. В заявлении митрополита Антония (Храповицкого), основателя Зарубежной Русской Православной Церкви от 10 июня 1922 года говорилось о «точных сведениях», что Папа Римский «не только вступил в соглашение с христопродавцами большевиками, но старается использовать гонения на Русскую Православную Церковь и ее главу в корыстных целях воинствующего католицизма». Симптоматична судьба православного архиепископа Иоанна Теодоровича — полкового священника Центральной Рады. В 1924 году в Канаде, несмотря на «героическое» националистическое прошлое, он был подвергнут поношению и изоляции со стороны заправлявших в украинском зарубежье униатов. С горечью он писал: «Потому что ты не греко-католик, ты никак не можешь быть украинцем… ты не греко-католик, а значит ты кацап, москаль, проклятый схизматик».
Раздвоение сознания на Украине воплотили революционеры-демократы XIX в., затем либералы-националисты Центральной Рады, затем закрепили и оформили большевики, издавшие в 1923 году постановление ЦК ВКП (б) об обязательной украинизации, несмотря на то, что влияние «самостийничества» еще в первой четверти XX в. было совершенно ничтожным. В результате единственных муниципальных выборов на Украине летом 1917 года в органы местного самоуправления избрано: от общероссийских партий — 870 деп., от украинских федералистских партий — 128, от сепаратистов — ни одного. Первые 20 лет «Радянськой Влады» являются золотым веком для галицийской идеологии. Тотальная украинизация на фоне разгрома русской культуры, церкви, уничтожения консервативной интеллигенции, было содержанием ленинской национальной политики. Неслучайно многие идеологи-униаты, не остались в Галиции, захваченной Польшей, но с готовностью перешли на службу к Советам. Столпы «Товарищества украинских постепенцев» — сноб Грушевский и Винниченко возглавили Советскую Украину, предпочтя работать на выделение Украины в любой, хотя бы большевистской форме. Параллельно в Галиции, вторя Папе Урбану VIII, митрополит Андрей Шептицкий, благословлявший впоследствии С. Бандеру и эсэсовскую дивизию «Галичина», обращался в 1929 году, то есть за годы до так называемого «восстановления советской власти на Западной Украине», к вверенному ему духовенству: «многим из нас Бог еще окажет милость проповедывать в церквах Большой Украины… по Кубань и Кавказ, Москву и Тобольск».
Поучительна география большевистского террора, включая «голодомор». Репрессии охватили в первую очередь зажиточные края — Волынь, Полтавщину, бывшие оплотом русских консервативных сил. Волынь практически не была затронута революцией 1905 года, в ней полностью отсутствовали сепаратистские настроения, как это сегодня ни удивительно. На Волыни действовал один из главных духовных центров всей Руси — Почаевская Лавра, куда по церковным праздникам с чувством общеправославного и общерусского единства с упованием не на мифическую «Украiну», а на Великую Россию через кордоны пробивались русины со своими крестными ходами из-за австрийской границы. На Полтавщине некогда вспыхнуло восстание Матфея Пушкаря против Выговского, пытавшегося повернуть Малороссию назад к Польше, именно полтавский полковник Искра обнародовал факт измены Мазепы и именно на Полтавщине П. Чубинский, автор гимна «Ще не вмерла Украiна», явно списанного с «Еще Польска не сгинела», был избит крестьянами за его агитацию.
Советская власть продолжила дело униатов — «украинизацию» русин после 1945 года. В результате операции «Висла» было депортировано более 230 тыс. лемков — карпаторусской народности, традиционно общерусской ориентации. Массовым репрессиям подверглось население западных Карпат, всегда бывшее русофильским. Несмотря на многовековые гонения и усилия по ассимиляции в 1939 г. на местном референдуме 82% населения высказались в поддержку русского языка. Однако карпаторусская элита была уничтожена при Сталине без амнистии, а закарпатские русины переименованы в «украинцев».