 |
| Православие.Ru | Протоиерей Андрей Ткачев | 24.03.2012 |
«О, если бы я только мог / Хотя отчасти, / Я написал бы восемь строк / О свойствах страсти. / О беззаконьях, о грехах, / Бегах, погонях, / Нечаянностях впопыхах, / Локтях, ладонях», — так писал Пастернак, отдавая себе отчет, что точное, меткое слово о страстях дается тяжело и таких слов не может быть много. Точное слово о страстях выскальзывает из рук, как мокрая и живая рыба, и сами страсти сплетаются между собой, сращиваясь друг с другом, образуя отвратительное единство. Разумеется, слово «страсти» в данном случае используется как синоним выражения «болезнь души», а не как романтическое томление или благородный пожар в крови.
То, в чем бессильным себя признавал Пастернак, давно сделано игуменом Иоанном, по прозвищу Лествичник. Этот раб Божий написал не восемь строк, но целую книгу о страстях и борьбе с ними. Книга эта родилась как следствие опыта борьбы и победы, поскольку в привычном состоянии человек находится на каторжных работах у греха и — о, горе! — беды своей не замечает. Только когда человек освободится или начнет освобождаться, ему дается взгляд со стороны на себя самого, а значит, возможность описывать процесс внутреннего исцеления.
Эта книга действительно «о беззаконьях, о грехах, бегах, погонях», и начинается она с главы о бегстве из мира. Это — первая из 30 ступеней, ведущих к Царю Христу, и поэтому «Лествицу» подобает читать монахам в первую очередь. Людям, остающимся в миру и не способным на полноценное и безвозвратное бегство, книга эта тоже нужна, но не в качестве настольной. Она нужна как пример небесного мышления, обитающего в хрупкой телесной оболочке. Пожалуй, в Великий пост, когда супружеские ложа остывают и освящаются воздержанием, когда пища на столе монахов и мирян существенно не отличается, человек, не носящий черные ризы, может прочесть нечто из монашеских книг. Заниматься же подобным чтением постоянно и во всякое время для мирянина может быть опасно. Опасность заключается в том, что образ жизни должен соответствовать избранному чтению. А если книги и жизнь различны, душа раздваивается, страдая сама и нанося страдание тем, кто рядом.
Итак, никуда не уходя из мира телом, мы должны быть в некую меру свободны от мирского духа. Симеон Новый Богослов говорит нам, что «мир есть ни серебро, ни злато, ни лошади, ни мулы, ни яства, ни вино, ни хлеб. Не есть он ни дома, ни поля, ни виноградники, ни загородные жилища. А что же? Грех, пристрастие к вещам и страсти». Если это — «мир, который во зле лежит», то от него можно бежать, оставаясь на месте.
И слова мудрых лучше, чем что иное, обличают грех, живущий в человеке. Слова мудрых многое ставят на свои места и дают точную цену тем блестящим фальшивкам, которые мы сами склонны назвать добродетелями.
Лествичник, к примеру, пишет, что усердное подвижничество в миру чаще всего питается тщеславием, как бы некими грязными и тайными стоками. О духе человека нельзя ничего узнать, покуда человек живет на глазах многих. Мирским аналогом подобных слов можно считать песню, советующую: «Парня в горы с собой бери». Любая ситуация, несущая опасность или непривычную тяжесть, требующая жертвенности и братской спайки и не обещающая в награду цветов и медалей, показывает, кто есть кто. «Там поймешь, кто такой», — говорится в песне. А вот слова преподобного: «Видел я многие и различные растения добродетелей, насаждаемые мирскими людьми и, как бы от подземного стока нечистоты, напаяемые тщеславием, окапываемые самохвальством и утучняемые навозом похвал. Но они скоро засохли, когда были пересажены на землю пустую, недоступную для мирских людей и не имеющую смрадной влаги тщеславия».
Это — колючие слова, такие, какими и подобает быть словам подлинной мудрости. «Слова мудрых — как иглы и как вбитые гвозди, и составители их — от единого пастыря» (Еккл. 12: 11). Ужас последнего и справедливого Суда ведь может быть не столько в том, что мы грешили, и грешили много, а в том, что даже лучшие наши порывы и старания были глубоко отравлены грехом и недостойны блаженной вечности. Вот где подлинная беда, и я не знаю, откуда может прийти исцеление, если не от осоленных мудростью слов духовного опыта. Сказал некто из имевших в себе любовь, что книги святых достойны того же почитания, что и мощи святых, а может, и большего.
Или еще пример.
Трудно найти человека, не мучающегося, хотя бы по временам, от блудной похоти. «Господствующим в мире» назвал «растление похотью» апостол Петр, и нам не надо много читать, чтобы подтвердить справедливость этих слов. Но как бороться? Есть пост и молитва, но то ли мы не знаем силы того и другого, то ли грех так силен, что свободными мы себя не чувствуем. Можно бежать от мира, затыкая уши и закрывая глаза. Но соблазн пойдет за тобой повсюду, потому что пробрался в память и ядовитой сладостью поселился в сердце. И вот Лествичник дает неожиданный совет: «Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством, очищающим от блудной похоти, ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей и свет Божий не оскудеет в сердце твоем».
Вот оно как. Вы мучились в тайне сердца от прелюбодейной занозы и день, и два, и более. А потом вас нежданно вызвал к себе начальник и смешал вас с грязью, обвиняя во всех действительных и выдуманных недочетах. Теперь блуд надолго отойдет от души, уступая место горькой обиде, и таким образом Бог отведет вас от пропасти, на краю которой вы уже стояли. А обиды пройдут, обиды не так опасны.
+ + +
Для спасения необходим так называемый «разум спасения», без которого все труды рискуют оказаться сеянием на асфальте и пахотой на болоте. Молящийся дурак из пословицы земными поклонами действительно разбивает лоб и кроме этой ненужной травмы никаких плодов больше не достигает. Откристаллизовавшийся опыт Церкви поэтому должен быть нами востребован, и на внимательное знакомство с ним нужно найти и время, и усидчивость. Это чтобы не бежать в ложном направлении и не бить воздух (см.: 1 Кор. 9: 26).
«Лествица» не Типикон, и ценность ее иная. Там не описаны молитвенные правила, не определены количества поклонов или мера вкушения пищи. Там раскрыты куда более важные вещи, действие которых поверхностному взгляду не открывается. По сути, чтение подобных книг есть исцеление от слепоты. И мы сами, сколько лет жизни бы нам ни отмерил Господь, никогда бы не разобрались в своей внутренней жизни с той степенью глубины и ясности, с которой это сделал игумен горы Синайской Иоанн.
Такие книги, как «Лествица», читаются всю жизнь и усваиваются потихоньку, по мере практических усилий. Дышит в них та мудрость, которая, «во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3: 17).
