 |
| Фома | Андрей Десницкий | 16.03.2012 |
Сегодня нам легко открыть Библию и посмотреть, что напечатано под ее обложкой, но так было далеко не всегда. До изобретения книгопечатания полная Библия вообще была большой редкостью: книги были исключительно дороги, да и при тогдашней технологии том получался очень большим и тяжелым. Поэтому переписывали в основном отдельные книги или сборники, необходимые для богослужения.
Сегодня принято говорить о библейском каноне — это слово греческого происхождения и означает «правило, мерило, образец». Когда мы говорим о библейском каноне, то имеем в виду список книг, составляющих Священное Писание. Естественно, первым должен был возникнуть список книг Ветхого Завета.
Иудейское предание, разделяемое и многими христианами, говорит, что это произошло сразу после возвращения израильтян из плена в V в. до н.э., во время деятельности книжника Ездры, но поверить в это довольно трудно: слишком много времени отделяет Ездру от первых перечней канонических книг. Кроме того, мы располагаем так называемой Септуагинтой, то есть греческим переводом Ветхого Завета, который начал создаваться в Александрии Египетской в III в. до н.э.
В Септуагинту вошли книги, отсутствующие в современном еврейском каноне книги: Товит, Иудифь, Премудрость Соломона, Премудрость Иисуса, сына Сирахова, Маккавейские и др. Сегодня они присутствуют в православных и католических изданиях Библии, но отсутствуют в протестантских.
Главные священные книги у евреев новозаветных времен были везде одинаковыми, но «дополнительный список» мог несколько различаться в разных общинах. Скажем, в Александрии читали книгу Товит, а в Палестине — нет. По-видимому, это всех устраивало, пока в конце I века н.э. не был разрушен Иерусалимский храм. После того как он перестал существовать книги стали, по сути, самой главной святыней иудеев. Судя по всему, именно по этим причинам на рубеже I—II вв.еков окончательно сформировался иудейский канон.
В это же время произошел и окончательный разрыв иудеев с христианами. Пусть у тех и других был общий Закон и пророки, но христиане добавили к ним свои собственные священные книги, которые иудеи категорически отказывались признавать.
Однако о христианском каноне Писания в I веке говорить еще рано. Желание составить свой список библейских книг появилось у христиан позже. Это было связано с тем, что в христианстве стали возникать разнообразные секты и ереси, которые предлагали свои собственные священные книги, и от этих книг нужно было оградить верующих. Пришлось составлять списки книг, отвечающих учению Церкви. О том, что именно эти тексты христиане почитали священными в самые первые века своей истории, говорит то, что они встречаются в произведениях отцов Церкви, живших во II, III и IV веках — Иустина Философа, Иринея Лионского, Климента Александрийского, Кирилла Иерусалимского и других.
Списки текстов того времени заметно расходятся. Например, на Западе часто пропускали Послание к Евреям, не похожее на все остальные новозаветные Послания, а восточные списки часто не содержат Откровение Иоанна Богослова, которое весьма непросто понять рядовому верующему. Но во всех них в новозаветной части мы найдем четыре известных нам Евангелия, книгу Деяний и почти все Послания Павла.
В то же время, в ранние списки могли включаться и некоторые другие тексты, сегодня не входящие в Новый Завет: Послания апостола Варнавы и Климента Римского, «Пастырь» Ерма, «Дидахе» (иначе называемое «Учение двенадцати апостолов») и Откровение Петра. В отношении Ветхого Завета тоже не было полного единства: одни предлагали краткий список, совпадающий с иудейским каноном, а другие — полный, включающий все или, по крайней мере, некоторые книги Септуагинты.
Однако все расхождения никак не меняют общей картины: во что верили христиане, что рассказывали они о Боге и об Иисусе Христе. Поэтому, формируя канон, отцы Церкви, по-видимому, стремились не столько дать недвусмысленное правило на все времена, сколько указать своей пастве, какие книги стоит принимать как священные, а какие — нет. Например, в IV веке святитель Афанасий Александрийский перечислил книги «канонизованные» (это первое в христианской литературе упоминание о каноне как о перечне священных книг) и «не канонизованные, но предназначенные отцами для чтения». В первую категорию входят все книги еврейского канона, кроме Есфири, и 27 привычных нам книг Нового Завета; во вторую — Есфирь, Премудрость Соломона, Премудрость Сираха, Товит, Иудифь, а также примыкающие к новозаветному корпусу книги Дидахе и Пастырь Ерма. Все остальные книги, говорит святитель Афанасий, читать не следует, но списка этих ненужных книг не приводит.
В результате всех этих рассуждений к IV—V вв.екам все христианские общины согласились признавать в Новом Завете 27 книг, которые мы и сегодня найдем в любой Библии, кроме эфиопской. Эфиопы добавили к своему Новому Завету творения, связанные с именем Климента Римского (Послания и «Синод»), а также книги под названиями «Обетования» и «Дидаскалия». В части Ветхого Завета эфиопы тоже вполне оригинальны: они включают в него книги Юбилеев и Еноха, которые в остальном мире признаются апокрифическими. Эта особенность их церковной традиции свидетельствует о тех давних временах, когда библейский канон еще окончательно не сложился.
Итак, Новый Завет практически у всех христиан содержит одни и те же 27 книг, но что касается Ветхого Завета, тут нет полного единства. Русская Православная Церковь признает 50 книг, примерно столько же (с минимальными отличиями) насчитывают другие православные и католики. Но протестанты признают библейскими только те 39 книг, которые вошли в иудейский канон; можно сказать, что они его просто заимствовали.
Говоря об истории христианского канона, обычно вспоминают Лаодикийский Собор на Востоке (ок. 360 г.) и Третий Карфагенский на Западе (397 г.). Но на самом деле деяния этих Соборов далеки от окончательного разрешения всех вопросов. Так, постановления Лаодикийского Собора дошли до нас в нескольких списках. В некоторых из них просто не содержится пункта (60-го правила), перечисляющего «книги, которые должно читать». Это заставляет сомневаться в том, что оно действительно было включено в окончательное решение собора.
Долгое время подобные разногласия никому не мешали. Когда в 691−692 гг. на Трулльском Соборе епископы занялись сведением воедино и кодификацией постановлений предшествующих Соборов, они подтвердили авторитетность и Лаодикийского, и Карфагенского Поместных Соборов, но, опять же, не указали, какому списку книг нужно следовать. При этом помимо этих двух Соборов, они ссылаются и на текст под названием «Апостольские постановления», в котором приводится список канонических книг, причем Новый Завет там представлен без Откровения Иоанна Богослова, зато с двумя посланиями Климента Римского.
Возникает ощущение, что точный состав Библии Отцы рассматривали далеко не в первую очередь и даже не особенно старались устранить явные расхождения: в подобном каноне просто не было особенной практической надобности. Правила Лаодикийского и Карфагенского Соборов не проводят никакой границы между истинными и еретическими книгами, а всего лишь определяют, какие книги могут читаться в церкви в качестве Писания. Если в одной церкви будут читать Откровение Иоанна Богослова, а в другой нет, в этом расхождении не будет ничего страшного, лишь бы место этой книги не заняло какое-нибудь еретическое сочинение.
Канон проводит границы Писания. Но там, где оно заканчивается, для православного читателя начинается Предание — продолжение того же Откровения, действующего в той же Церкви. Граница между тем и другим существует, она важна, но не настолько, как граница между церковным вероучением и ересью — потому и списки библейского канона возникли достаточно поздно.
