 |
| Фома | Алексей Варламов | 09.03.2012 |
Моя первая мысль, когда я начал смотреть «Белую гвардию», была о сценаристе. 
Кто это все придумал? Кто Булгакова обкорнал и взамен отрезанных фрагментов добавил свои, неуклюжие? Зачем эти брезентовые заплатки на шелковой ткани? Героев оказалось трое. Сам режиссер Сергей Снежкин, а также Марина и Сергей Дяченко. Не поверил глазам. Про Снежкина ничего не знаю, кроме того, что он неловко снял «Похороните меня за плинтусом», а вот Дяченко — замечательные писатели. Роман «Vita nostra» про таинственный университет, расположенный в заштатном городке и призванный превратить людей в части речи, я прочитал с интересом. Супругов Дяченко очень хвалила в интервью для «Литературной учебы» Юлия Николаевна Вознесенская, мнению которой я доверяю. Но то, что эта милая пара вольно или невольно учудила с «Белой гвардией», находится, по моему разумению, за гранью добра и зла.
Из Булгакова—глагола, который управляет падежами, склоняет существительные и присоединяет наречия, образует виды, времена, спряжения, сделали какую-то служебную, неповоротливую частицу, мертвый, латинский аккузативус кум инфинитивум, пассивное причастие прошедшего времени несовершенного вида. Не знаю, насколько это зависело от сценаристов, насколько от режиссера, а насколько от главного действующего лица современного кинопроцесса — продюсера, насколько фильм —оригинальное детище, а не продукт компромисса с хозяевами канала, но если бы верил в теорию заговора, то решил бы, что увиденное нами в минувший, выборный уик-энд, стало даже не изысканной, а грубой местью Булгакову от товарищей-потомков.
Проблема не только в неудачном кастинге, хотя он действительно удручает, при том, что состав, что называется, звездный. Ксения Раппопорт — отличная актриса, я восхищался ее игрой в «Юрьевом дне» и в «Двух днях» Авдотьи Смирновой, но играть в таком же надрывном, истеричном ключе Елену Васильевну Тальберг, в девичестве Турбину, нельзя. Она совсем другая, в ней свет, тепло, она — Лена ясная и ей 24 года. Хабенский — классный, пластичный актер, но он тоже не 28-летний Алексей Турбин. Шервинский, Мышлаевский, Лариосик, Тальберг — все это мимо. Несколько удачнее Карась, когда бы Стычкин не играл бы везде Стычкина. Единственная удача — гетман, сыгранный Шакуровым, но это исключение. А в остальном прямое непопадание в цель. Молоко.
Булгаковские герои — цельные, славные люди с неистребимым понятием о чести, любящие друг друга, верные, преданные, чистосердечные, но при этом наивные, трогательные, нелепые, легкомысленные, однако этого в тяжелом фильме и близко нет. Когда читаешь книгу или смотришь пьесу «Дни Турбиных», то несмотря на все ужасы времени и места действия, хочется оказаться там, среди них. Тут же хотелось выключить телевизор.
Булгаков написал страшный, пронзительный и вместе с тем веселый, живой, интимный роман.
Он стремителен и начисто лишен занудства, тяжести, скуки, вялости. Его нельзя снимать медленно и нарочито, по-сокуровски, арт-хаусно. У него другая скорость, другая химия и физиология, а та размеренность, та вескость каждого слова и значительность движения героев фильма, которая присутствует почти в каждом кадре, уводит в сторону от его счастливого таланта. Вымарать из «Белой гвардии» смеховую, камерную стихию, свести все лишь к катастрофическому изображению грандиозных исторических событий — значит, Булгакова стерилизовать, оскопить, попытаться приспособить под политические тренды и страхи нашего времени. Может быть, так и было задумано, только для этого создателям пришлось ввести беспощадную цензуру, каковая никакому Главлиту не снилось.
Тут все на уровне деталей, отдельных реплик, которые ждешь, а их — нет. И главное непонятно — почему нет? Ну, например, в романе, в той сцене, когда ограбленный Василиса идет за помощью к Турбиным, следует дивный фрагмент про Карася, остающегося у Василисы, попивающего с ним коньячок и ведущего пародийные беседы на политические темы. Где это? Сцена, когда герои садятся играть в карты и Мышлаевский распекает Лариосика за неверные ходы — где она? А где разбитая Лариосиком бутылка водки, приводящая Мышлаевского в неистовство? Зачем было выдумывать про какие-то картины 18 века, за которые, якобы, немцы берут Тальберга в свой вагон? Для чего наделять Шервинского трагическими чертами, и, если уж и показывать отсутствующую в романе, но взятую из пьесы «Дни Турбиных» сцену увоза гетмана — как можно было забыть про украденный портсигар или про реплику Шервинского, обращенную к сторожу Федору: «В вашем лице есть что-то эдакое. привлекательное. пролетарское». Зачем, изгоняя булгаковскую иронию, наделять ложным угрюмым пафосом сцену, в которой герои узнают о, якобы, спасшемся императоре? И так почти с каждым эпизодом. Впечатление такое, что строгая приемная комиссия, худсовет с товарищами из РАППа или Главискусства сделали социальный заказ и подвергли работу беспощадной переделке. Отформатировали, говоря современным языком.
Героев «Белой гвардии"-книги невозможно не полюбить — то, что мы увидели в фильме, никакого отношения к любви не имеет. Ни со стороны режиссера, ни актеров, ни — думаю, зрителей. А без любви и кошки не родятся. Тут же — целый фильм снять захотели. Смешно, ей-Богу.
