ПРИЗЫВ К ВОСКРЕСЕНИЮ

Сегодняшнее праздничное и преисполненное радости воскресение Торжества Православия приобретает особую торжественность, потому что празднуется нашей Церковью в юбилейный двухтысячный год от Рождества Христова. В этот день в нашей памяти оживают подвиги и труды, ссылки и гонения, взлеты и падения, примеры великодушия и человеческой слабости — амальгама человеческих усилий, которые на протяжении двух тысячелетий способствовали формированию исторического лица Церкви. Святые Божьи, свидетельствуя о своей вере, «побеждали царства, творили правду, получали обетования,. терпя недостатки, скорби, озлобления… другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу… скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли», — по слову апостола Павла (Рим. 11, 33−38).
По какой причине, однако, Церковь празднует этот праздник именно сегодня? Перед чем она с радостью и почтением преклоняет свои колени? Почему первое воскресенье Великой Четыредесятницы она определяла как день Торжества Православия?
Всем нам известно, что сегодня мы празднуем торжественное восстановление иконопочитания и окончание периода иконоборчества. Однако что это означает? Означает ли это, что наша Церковь вступила в борьбу, в которой тысячи верных претерпели мучения, из них многие поплатились даже своей жизнью, во время который было сослано в ссылку множество епископов, изгнано большое число монахов, осквернено и сожжено огромное количество храмов, разрушена масса монастырей, борьбу, которая длилась более столетия, только и только ради украшения церквей?
Кто из нас не знает, что мы можем открыть свое сердце Богу, не обязательно пребывая в храме, но находясь, например, в сердце пустыни или на волнах океана? Так что же защищала Церковь со столь непоколебимым упорством, не сгибаясь от гонений, что же мы сегодня празднуем, живя в свете той ее борьбы? А также, при окончательном рассмотрении, является ли наша Православная Церковь лишь провозглашающей свою славу или также и имеющей ее?
Ответ на этот вопрос дает нам «Синодик», то есть решение Никейского Собора 787 года, который восстановил почитание Святых Икон: это «ежегодное благодарение, которое мы обязаны воссылать Богу в день, когда <восторжествовала> Церковь Божия, через доказательство догматов благочестия и разрушение нечестия». Это означает, что мы празднуем опыт Божественной Истины, освящение через Духа Святого. Как говорит святой Григорий Палама, «принадлежащие истине принадлежат также Церкви Христовой, а не принадлежащие истине также не принадлежат и Церкви».
Однако, наша Церковь не празднует событий прошедших эпох — она празднует то, что стоит «на подсвечнике, чтобы входящие видели свет» (Лк. 8, 16). Православная Церковь есть подвиг и освящение. Подвиг означает самоукорение (даруй мне зрети моя прегрешения), а освящение означает очищение мира, вместе с нашим собственным очищением. Все вместе это означает освящение, покаяние и самопознание. Итак, полезно посмотреть, что эта свеча выхватывает из темноты сегодня, потому что борьба против икон принадлежит не только историческому прошлому.

ИСКУШЕНИЕ ВЛАСТЬЮ
Иконоборчество возникло в результате попытки государственной власти изменить религию согласно нуждам государства. Поэтому сегодня мы празднуем тот факт, что Церковное домостроительство чтит Государственную Власть, однако при этом не подпадает под ее зависимость. Православие отказалось и настойчиво отказывается подчиниться искушению Великого Инквизитора, то есть присвоить себе право распоряжаться чужими судьбами.
Иконоборчество было вызвано решением императора отменить использование икон. Поэтому сегодня предметом нашего празднования является то, чтобы власть Церкви не определялась сильными мира сего, но служила защите веры наших Отцов.
Иконоборчество было вызвано теми, кто хотел оторвать Православие от Традиции, теми, кто требовал, чтобы Церковь соответствовала «новым условиям, требованиям времени».
Иконоборчество вызывают всегда одни и те же круги, известные во все периоды истории. Эти круги, хотя и находятся вдали от Церкви, тем не менее желают принимать решения, какой должна быть «логичная» вера и каким должен быть «нормальный» верующий. Обычно эти круги имеют силу сынов тьмы, силу лжи, неистовства, хулы, угроз, террора. Пребывая в стаде лукавнующих, они пытаются извратить истину, ведя брань с Богом и Его образом.
Иконоборцы никогда не переводились. Однако, как тогда, так и теперь, они терпят поражение. Эти самодовольные богоборцы, которые не в силах уразуметь силу, которую имеет смирение верного чада Церкви перед иконой Бога, и впредь будут претерпевать поражение, как уже однажды проиграли битву. И впредь будут претерпевать поражение те, которые не хотят понять силу, которую имеет рука, возжигающая свечу. Всегда будут сокрушаемы те, кто не желает почувствовать, насколько пустой и бесполезной оказывается любая способность рассудка перед молитвой смиренного человека.

«НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ И ТАИНСТВЕННОЕ БОГОСЛОВИЕ»
Сегодня мы празднуем, свидетельствуя, что храм — это не просто место, где мы молимся, но Церковь, тайноводственное собрание, священное место, в котором верный ощущает как раз то, что описывает святой Максим Исповедник, — «нравственную философию, которая предлагается <верным> через храм как через тело; естественное созерцание, изъясняемое духовно через священство как через душу; а также таинственное богословие, обнаруживаемое через ум Божественного Жертвенника». В этом священном месте иконы является не украшениями, но предметами Богослужения, являющимися неотъемлемой частью совершения Божественной Литургии. «Сии священные иконы, — писал четыреста лет назад Мелетий Пигас, — возводят ум тех, кто их созерцает, к воспоминанию прообразов. Как Божественное слово через слышание пробуждает ум к уразумению Божественных дел и предметов, так и сии (то есть Божественные предметы) почитаются нами ради прообразов, к которым они нас возводят. Этому прообразу мы приносим не только почитание, но и поклонение, и это поклонение <мы приносим> только через них (то есть Божественные предметы). Поэтому заблуждаются клевещущие на Церковь, ибо Церковь поклоняется не тварному, но только Творцу, и сегодня, в Неделю Православия, сии богохульники оказываются посрамленными и осужденными, а Церковь побеждает и восстанавливает честные иконы, точно так же, как и сегодня Спаситель обновляет, обретает и восстанавливает живую икону (то есть человека)».
Мы празднуем сегодня, потому что «Церковь Христова блистает и сияет, будучи украшенной восстановлением», как поется в гимне сегодняшнего праздника. Мы, верные, созерцая в иконах Христа и Его Святых, вдыхаем духовное благоухание отчуждения от мира сего, происходящего, тем не менее, в самом этом мире.
Мы празднуем сегодня, видя, что храм, будучи домом Божиим, пребывает неложным свидетельством единства небесной Церкви, символизируемой куполом, и земной Церкви, символизируемой сонмом Святых.
Мы празднуем сегодня, благословляя Господа, потому что Его благодатью Святые Мученики сохранили нашу веру чистой от компромиссов с «духом эпохи», чистой от мудрования мира сего.
Сегодня не день Пятидесятницы, сегодня мы не празднуем основание Церкви, пребывающей в мире сем, — сегодня день Торжества Православия. Сегодня мы празднуем тот факт, что Богоустановленная Церковь является Ковчегом и освящением Традиции. Церковь не есть музей фольклора, но способ, которым человечество освобождается от уз мира сего и приносит себя Богу. Она есть место, где глас и дела наших Отцов и Учителей становятся евхаристийным ладаном. Именно эту силу преображения предметов мира сего мы празднуем в первое воскресение Поста, то есть в начале пути, цель которого — Воскресение.

«НЕ ОТ МИРА СЕГО»
Имея ввиду эти реалии, мы увидим, что не только иконы, но сама Божественная Литургия, а также церковные песнопения и все остальное, что имеет место в храме, составляют знаки полного разрыва с критериями мира, находящегося вне храма.
Этот разрыв выражают слова нашего Господа: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36). В этой фразе Господь говорит не только о том, что мир сей является местом смерти и отпадения, но также о том, что он не может стать миром человеколюбия, с уважением ко всем немощным, что он не может стать миром, лишенным страданий.
Церковь «не от мира сего», однако она живет в мире, ради спасения мира. Ее слово, связующее и различающее православное слово, находится в разрыве с мудрованием мира, однако, тем не менее, ее миссией является человек, живущий в этом мире. Ее проповедь направлена на проблемы, которые угрожают человеку. И это не потому, что она не замечает всего того положительного, что происходит в мире, но потому, что она знает, что положительное «мира сего» тоже является носителем смерти, если не преображается в ней в дело, совершаемое во славу Божию, но остается делом, совершаемым во имя человеческого тщеславия. Положительное мира всегда неразрывно связано с несправедливостью, с бесчеловечностью и демоничностью.
Один лишь беглый взгляд на современный мир подтверждает эту истину.
— Пересадка органов является благословенным делом, потому что спасет жизни и способствует исцелению от многих болезней. Однако она же способствует развитию безжалостной торговли органами, которая в странах так называемого третьего мира приводит к тому, что многие старики и дети за ничтожную плату калечат себя, несмотря на противодействие международного сообщества.
— Возрастание уровня жизни изгнало опасность голода и освободило из тисков нищеты многие миллионы людей. Однако, при этом оно принесло также обмельчание человеческих запросов, вместе с потребительской ненасытностью и рабским подражанием образцам, навязываемым лабораториями рекламы.
— Новые технологии позволяют человеку иметь беспрепятственный доступ к информации, а также открывают ему путь к знаниям. Однако, одновременно они стали сверхоружием разврата, имеющего ужасающие последствия, которые сказываются особенно на молодом поколении. Также, новые технологии приводят к подчинению средств массовой информации небольшой группке людей, которая превращает один за другим органы массовой информации в механизмы бесстыдного искажения информации и надувательства масс.
— Стремление построить справедливое общество привело к созданию общества тоталитарного порабощения человека. Оправданный призыв к пробуждению национального сознания легко переходит в националистическую горячку, плодами которой являются варварство и реки крови.
Этот список может быть продолжен, однако нам достаточно одного когтя, чтобы узнать льва.
Все эти, а также многие другие открытия могут питать человеческое тщеславие, однако они не делают лишним присутствие Бога. Напротив, они делают его необходимым, как волнорез и щит против угроз, которые раздаются против Его образа.
Итак, проблем у человека сегодня больше, чем когда-либо. Возможно, впервые в истории появились силы, которые способны не только тело, но и «душу погубить». Существуют силы, способные контролировать мысли и направлять волю целых народов, способные возвести пренебрежение моралью в ранг добродетели, превратить научную лабораторию в полигон для осуществления ада. Существуют силы, которые сознательно закрывают глаза перед лицом истины, которые целенаправленно поддерживают беззаконие, а также стремятся воспрепятствовать и помешать слову, пробуждающему совесть людей.
И вот, среди этой скорби, которую навевает тьма, мы возжигаем свечу нашей миссии. Среди этого шума и воя мы призваны донести глас Господень повсюду, всем народам.
Церковь пребывает в мире, однако при этом она отвергает логику этого мира. Она каждый день обращается к человеку, и при этом призывает его преодолеть повседневность.
Именно в этом состоит то, что мы обязаны защищать: блюсти авторитетность слова Церкви, что означает: Церковь должна оставаться способной обращаться к современному человеку, однако при этом также приводить его к своему вечному источнику. Она должна участвовать в жизни мира, однако не должна быть уловляема в его логику. Она должна громко заявлять о своем присутствии в обществе, однако при этом не превращаться в мирскую власть.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ КАК СРЕДСТВО
Сегодня церковь пытается предохранить человека от попадания в новые виды демонских сетей. Сегодня нам навязывается глобализация, представляемая под личиной всемирного экономического преуспевания, о котором не было бы смысла упоминать в сегодняшний праздник, если бы речь не шла еще об одной личине, если бы оно не было еще одной утопией всемирного благоденствия, теперь через беспрепятственную торговлю. На самом деле то, чего пытаются достичь вдохновители глобализации, о чем они и сами откровенно заявляют, — это упразднение национальных особенностей, навязывание миру не только единой экономической модели, но также единого языка и единой культуры.
Легко увидеть, что исчезновение национальных особенностей превратит Европу в кладбище культур. На месте многонационального и многоязычного сада хотят построить однообразные коробки, в которых должно будет обитать некое неопределенное население. В результате этого в душах людей останется лишь непреодолимое ощущение пустоты.
Легко увидеть, что ожидает греческую культуру, а также культуру любого другого православного народа, если процесс универсализации культур будет оставлен на самотек, если не воспротестует сознание всех нас. Кто из нас останется равнодушным перед лицом прямой угрозы одичания нашей молодежи, которая лишается своих корней, своей памяти, своего языка и своей веры? Церковь, в любом случае, не может остаться к этому равнодушной. Она будет держать свои объятия открытыми для детей и молодежи, всегда будет бить в колокола православного духа.
Между тем, глобализация остается всего лишь средством, а не целью; средством, которое ведет к навязыванию синкретизма. Синкретизм навязывается теми же силами, которые навязывают нам глобализацию. С большой осторожностью, чтобы не пробудить сознание верных, синкретизм начал с общих упоминаний о религиозных правах, которые, тем не менее, никто не собирался оспаривать, затем перешел к объявлению различных ересей «Церквями», в рамках якобы веротерпимости, так что, в конце концов, даже сатанинская техника «промывки мозгов» тоже была объявлена «Церковью»! За всеми этими ухищрениями скрывается попытка подменить нетварное тварным, скрывается аморальное соперничество, вероломность власти, уничижение человеческой личности и главенство массы.
Вторым шагом к навязыванию синкретизма является хладнокровно проводимая попытка разложения христианства.
Навязывание синкретизма проявляется в хорошо организованной попытке предать забвению понятие греха. Действия, которыми люди нарушают закон и волю Божью, характеризуются уже не как грех, но как особенности, которые Церковь должна уважать во имя прав человека, которые становятся главным критерием жизни человечества. Здесь осуществляются слова Великого Инквизитора: «Мы позволим им также грех. Они немощны и слабы, и будут нас любить как дети, потому что мы позволим им грешить.»
Итак, спрашивается, разве все это не постоянно обновляющиеся и, тем не менее, остающиеся всегда зловонными формы иконоборчества?

«СОВЕРШЕННОЕ СОВЕРШЕНСТВО СОВЕРШЕННЫХ»
Сегодня, в день торжества православия, я представил вам несколько образов древнего Змия, чтобы показать, что вековечная вражда против Иисуса и Его Церкви ничуть не уменьшилась, что каждый день она все смелее поднимает свою голову, что она ищет поддержки у суетной философии сего обманчивого мира, а также чтобы показать вам, что эта вражда вновь осуждена на поражение, что, сколько бы она ни существовала, Церковь всецело и вечно будет торжествовать, «как написано: за Тебя умерщвляют нас всякий день; считают нас за овец, обреченных на заклание. Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим. 8, 36−37).
Эти дни вкратце представляют нам всю историю мира. Чистый понедельник — день, когда мы держим особо строгий пост, однако также день великой радости, день и радостный и печальный одновременно, потому что мы начинаем свой триумфальный путь, вступаем в период поста, в период испытаний и страданий, вызванных нашим отпадением, в период великого страдания, которое ведет к славе победы. Идя по этому пути, мы имеем возможность встретиться с Богом, пережить с Ним, в сокрушении, Его страдания, которые Он претерпел ради нашего спасения, а также позволить Ему ввести нас в невечерний свет Воскресения.
Таков путь, по которому шло человечество, и по которому предстоит пройти и нам: от первоначальной чистоты к испытаниям и страданиям, а от них — к абсолютной чистоте Воскресения.
В этом смысл призыва, с которым Господь, через Свою Церковь, обращается к человеку, — призыва к Воскресению, окончательному исходу из сего мира, в котором царствует страдание.
Тьма не перестанет готовить нам скорби, не перестанет строить новые козни. Однако мы знаем, что раздастся громкий глас, глаголющий: «Пал, пал Вавилон, город великий,. и восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею,. и купцы земные восплачут и возрыдают о ней» (Откр. 14, 8; 18, 9. 11).
«Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро!» (Откр. 22, 20)
Мы знаем об этом.
Мы со смирением любомудрствуем об этом.
Мы надеемся на это, пребывая в молчании, которое является послесловием к слову и одновременно прологом к действию, а также пребывая в покое, который, согласно автору «Лествицы», есть «совершенное совершенство совершенных, которое продолжается бесконечно».
И каждый день молимся об этом, особенно же молимся во дни Святой и Великой Четыредесятницы: «Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22, 20)
Только так мы можем праздновать юбилей 2000-летия от Рождества нашего Спасителя.
Благодать Господа нашего буди со всеми вами.
С новогреческого перевел Сергей Говорун