К сожалению, в современной медицине давно уже наметилась тенденция отхода от христианских ценностей, сначала врачи посчитали допустимым искусственное прерывание беременности, чем были грубо попраны основы медицинской этики, теперь после решения проблемы «лишних детей», на очереди проблема «лишних стариков» и «лишних людей» вообще. Вопрос о нравственной оправданности эвтаназии — безболезненного умерщвления безнадежных пациентов, обсуждается давно и всерьез, на эту тему не только говорят, но и пишут, как, например, профессор А.П. Зильбер в книге «Этика и закон в медицине критических состояний» (Петрозаводск, 1998). Он предлагает ввести новый термин в медицину критических состояний — «ВПВС» — «врачебная помощь для выполнения самоубийства» и полагает, что «именно анестезиологам и реаниматологам, в силу специфики их профессии, скорее всего, придется взять на себя функции эвтаназиологов в надвигающемся светлом будущем, когда время эвтаназии — законной и безопасной как для больных, так и для врачей — придет». (А.П.Зильберт. «Этика и закон в МКС». Петрозаводск, 1998, c.158)
О принципиальной смене ценностных установок профессионального сознания врачей говорит не только позиция профессора Зильбера, но и социологические исследования отношения наших врачей к эвтаназии, как способу решения медицинской проблемы. Согласно исследованию 1994 года 51,5% и 44,8% российских врачей в возрасте соответственно 41−50 и 51−65 лет на вопрос «Считаете ли Вы допустимой эвтаназию?» ответили «никогда об этом не думал». Но весьма показательным результатом исследования явилось то, что в возрастной группе от 21 года до 30 лет 49% врачей ответили на вопрос положительно (Быкова С., Юдин Б., Ясная Л. Эвтаназия: мнение врачей. // Человек, N2, 1994, с.148). За последние годы темп и направление происходящих изменений в профессиональном сознании не меняется. Автор этих строк с 1996 по 1999 годы, преподавая в медицинском вузе, неоднократно задавал студентам этот же вопрос. 80−90% студентов выступают за легализацию эвтаназии и готовы ее проводить для своих пациентов. Согласно социологическому опросу, проведенному весной 2000 г. среди студентов Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова эвтаназию считают допустимой 78,4% опрошенных, недопустимой — 18,9%, затруднились с ответом — 2,7%.
Что же определяет данную тенденцию? Множество факторов, но первый и, наверное, главный — общая секуляризация общества. Большинство современных молодых людей, избравших профессию врача, не считают самоубийство неисправимым злодеянием перед Богом или даже вовсе не верят ни в Бога, ни в загробную жизнь души. Естественно, что при этом они не видят никакого смысла в продолжении страданий больного и его близких. Православная Церковь, конечно же, считает свои долгом объяснять всем и каждому, смысл страдания в человеческой жизни, этот вопрос всесторонне рассматривается и в Священном писании и в предании Церкви и в богословских трудах подвижников Веры. В 1998 году по благословению Святейшего Патриарха был создан Церковно-общественный Совет по биомедицинской этике при Московском Патриархате (ЦОС).
Работу Совета, в который входят священнослужители, богословы, врачи, ведущие ученые, юристы, философы, возглавили три сопредседателя — епископ Тихвинский Константин, ректор СПДА, протоиерей Дмитрий Смирнов и профессор, д.м.н. А.В. Недоступ.
К основным задачам деятельности Совета относятся:
— морально-нравственная и правовая экспертиза экспериментальной и научно-практической деятельности в области биомедицины,
— изучение состояния биомедицинских исследований в России,
— консультирование и информирование широких слоев православной и российской общественности по широкому кругу этических проблем современной медицины.
Последняя задача решается с помощью детальной проработки каждой обсуждаемой проблемы, которая принимает в итоге форму официального документа ЦОС.
Следующий весьма весомый фактор высокой популярности эвтаназии связан с пропагандой ее в средствах массовой информации, в особенности на телевидении. Достаточно вспомнить две популярные программы «Мы» (ОРТ) и «Суд идет» (НТВ), которые при видимости объективного обсуждения, все же оправдали эвтаназию и утвердив тем самым мнение о допустимости и даже гуманности (!) умерщвления безнадежно больных людей руками врачей.
Программа «Cуд идет», выразившая свою терпимость к эвтаназии, вполне могла бы выступить в качестве общественного защитника известного всему миру «доктора Смерть» Джека Кеворкяна на процессе в городе Понтиак (штат Мичиган, CША). Не отстает от НТВ и популярный иллюстрированный журнал «Новое время». Здесь, например, можно найти такое высказывание: «Религия, мораль, закон, корпоративная врачебная этика осуждают не только суицид, но и любое содействие самоубийце. В основе подобного осуждения — самое стойкое, древнее, первобытное заблуждение, предрассудок, с которым Джек Кеворкян вступил в борьбу». («Новое время», N17−18 // 1999, с.45)
В подобной позиции поражает не только полная подмена исторической логики. Христианство здесь выступает как «древнее, первобытное заблуждение, предрассудок», а варварские и языческие правила самоубийств и убийств по согласию — как свидетельство современного прогресса. Поражает и полное незнакомство журнала «Новое время» с новой и новейшей историей страны, в которой он издается. Приоритет в «борьбе за смерть» принадлежит совсем не Кеворкяну. В Уголовном Кодексе РСФСР 1922 года в статье 143 имелось Примечание, согласно которому прописывалась ненаказуемость убийства, выполненного по просьбе. Настоящими пионерами в борьбе за легализацию эвтаназии были авторы этого Примечания. Однако уже 11 ноября 1922 IV сессия ВЦИК постановила исключить это Примечание во избежание множества возникших злоупотреблений «просьбами» граждан. Даже «гуманисты» эпохи военного коммунизма достаточно оперативно оценили масштабы возможных социальных последствий «убийств по просьбе». А «гуманисты» эпохи либерального капитализма в России все как один выходят на «борьбу» против моральных и религиозных «предрассудков», утверждая, что убийство по согласию — это передовой, подлинный «акт любви».
Помимо СМИ, важным объективным фактором популярности идеи эвтаназии является нищенское положение отечественного здравоохранения. Например, на Западе допущение пассивной эвтаназии, т. е. отказ от применения медицинского лечения, связан, как правило, с вопросом, насколько данное лечение будет благом для состояния пациента? У нас же допущение пассивной эвтаназии подчас имеет чисто экономическую подоплеку: отказ от медицинского лечения вызван не проблемой определения меры его обременительности для больного, а проблемой нехватки средств для его проведения. Врач вынужден позволить умирающему умереть не потому, что он уверен, что лечение бесполезно и обременительно для пациента, а потому, что у него нет необходимых средств и возможности обеспечить надлежащий уход, провести необходимое лечение, в том числе и по обезболиванию умирающих страдальцев. Нищета здравоохранения подчас формирует мнение, что медицинское дозволение смерти и даже прекращение жизни выглядит достойнее, нежели мучительное созерцание умирания безнадежных больных, о которых общество не в состоянии позаботиться.
Хочется верить, что, несмотря на тяжесть объективных обстоятельств, и условий, общество найдет и подобающие формы деятельности и убедительные аргументы, которые помогут противостоять тенденции укрепления идеологии эвтаназии в сознании людей. Хочется надеяться, что крайние позиции многих специалистов и студенчества представляют собой по преимуществу высказываемое мнение, а не убеждение. Мнения же в отличие от убеждений — изменчивы. Порой достаточно простой, но исторически и логически точной аргументации, чтобы истина стала очевидной.
Изначально медицинское сословие видело свое предназначение в том, чтобы «лечить, когда возможно, заботиться всегда и никогда не убивать» (Декларация об эвтаназии Рамсеевского коллоквиума Института религии и общественной жизни в Нью-Йорке 1992 г.). Гиппократ утверждал: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла». При этом он не оговаривает никаких особых условий или прав ни для свободных, ни для рабов, мужчин и женщин, богатых или бедных. Допущение и признание эвтаназии для врача — это серьезная моральная ошибка. Ее отличие от любой теоретической, исследовательской ошибки заключается в том, что она реализуется в человеческих поступках, результаты и последствия которых необратимы для каждого человека, будь то врач или пациент. Мы можем высказывать различные мнения и обсуждать их на уровне теоретическом, публицистическом и т. д. Но мы должны преодолеть все различия и сомнения на уровне практических рекомендаций к поступкам специалиста. Нельзя не отметить, что Заявление «О современных тенденциях легализации эвтаназии в России» в качестве официального документа ЦОС Московского Патриархата полностью соответствует этим требованиям и находится в согласии с действующим законодательством Российской Федерации, с текстом «Клятвы врача России», которую принимают вступающие в профессию врачи, и со всеми официальными рекомендациями профессиональных медицинских организаций — Декларациями об эвтаназии Всемирной Медицинской Ассоциации, с Этическим Кодексом российского врача (1994) и медицинской сестры России (1997), в которых выражено однозначно отрицательное отношение к эвтаназии.
ЗАЯВЛЕНИЕ ЦЕРКОВНО-ОБЩЕСТВЕННОГО СОВЕТА ПО МЕДИЦИНСКОЙ ЭТИКЕ ПРИ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
О современных тенденциях легализации эвтаназии в России
«Возникновение проблемы эвтаназии в нашем обществе непосредственно связано с „мировоззренческим плюрализмом“, признающим существование различных типов ценностных ориентаций, включая позицию, допускающую убийство и „право человека на смерть“. По мнению сторонников легализации эвтаназии, это „право“ должно быть защищено законом и включать соответствующее организационное обеспечение, используя возможности современной фармакологии и социального института здравоохранения. Церковно-общественный Совет по биомедицинской этике Московского Патриархата считает необходимым в связи с этим заявить следующее.
Признавая ценность жизни каждого человека, его свободу и достоинство как уникальных свойств личности, созданной по образу и подобию Божию, православные священнослужители, ученые, врачи считают недопустимым реализацию любых попыток легализации эвтаназии как действия по намеренному умерщвлению безнадежно больных людей, рассматривая эвтаназию как особую форму убийства (по решению врачей или согласию родственников), либо самоубийства (по просьбе пациента), либо сочетание того и другого. Совет выступает против эвтаназии в любой форме, поскольку ее применение неизбежно приведет:
а) к криминализации медицины и к потере социального доверия к институту здравоохранения;
б) к поруганию бесценного дара человеческой жизни;
в) к умалению достоинства врача и извращению смысла его профессионального долга;
г) к снижению темпов развития медицинского знания, в частности, разработок методов реанимации, обезболивающих препаратов, средств для лечения неизлечимых заболеваний и т. п.;
д) к распространению в обществе принципов цинизма, нигилизма и нравственной деградации в целом, что неизбежно при отказе от соблюдения заповеди „не убий“.
Квалифицированный врач должен учитывать, что просьба больного об ускорении его смерти, может быть обусловлена состоянием депрессии, лишающим его возможности правильно оценивать свое положение. Нельзя забывать и об особенностях человеческой личности, до последней минуты жизни обладающей свободой выбора и правом на изменение решения.
В свете этих факторов Совет считает эвтаназию неприемлемой в нравственном отношении и категорически возражает против рассмотрения законодательных проектов, пытающихся юридически оформить возможность ее применения и тем самым внедрить в общественное сознание допустимость убийства или самоубийства с помощью медицины».
Ирина Силуянова
Заместитель сопредседателей Церковно-общественного совета,
профессор Российского государственного медицинского университета,
доктор философских наук
