 |
| Татьянин день | Епископ Каскеленский Геннадий (Гоголев) | 24.02.2012 |
В преддверии Великого поста епископ Каскеленский Геннадий (Гоголев) ответил на вопросы о том, с каким настроением нужно вступать в Великий пост, как сделать, чтобы пост не стал рутиной, и с чем для него в первую очередь ассоциируется период Четыредесятницы. Также в интервью — стихотворения владыки к посту и рассказ о том, как во время его первой в сане архиерея Литургии Преждеосвященных Даров произошло землетрясение.
— Владыка Геннадий, с чем для Вас прежде всего ассоциируется период Великого поста?
- Думаю, что каждому памятен, прежде всего, тот Великий Пост, который ему довелось впервые держать, как говорится, «от и до» в сознательном подростковом или взрослом возрасте. Для меня таким периодом была весна 1987 год, которую, вернувшись из армии, я провел в качестве алтарника и чтеца церкви в городе Кирсанова Тамбовской области. Отличительной особенностью того поста было то, что я знал только два пути: в храм и в келью. Утро начиналось у меня с расчистки снега в храмовом дворе. А завершался день тихой беседой с благочестивыми старушками, как тогда говорили, «тайными монахинями», у которых я за бесценок снимал комнатку- келью.
Каждый год я сверяю свое настроение с тем далеким временем. И не раз приходят на ум обличающие слова Священного Писания: «…Имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою…» (От. 2:4).
«Незабвенный священный запах. Это пахнет Великий Пост…», — напишет Иван Шмелев, имея в виду целый мир ассоциаций, который так прекрасно отражен в отечественной литературе. «Священный запах Поста» — это особое, неповторимое настроение, некое духовное благоухание, которое нисходит в душу в день Прощеного воскресенья и не покидает тебя до самого Вербного.
Великий пост — это и предвкушение ни с чем не сравнимой Страстной седмицы. Наконец, это и сама Страстная, которая остро переживается верующим сердцем день за днем и час за часом.
— С каким настроением Вы бы посоветовали православному христианину вступать в Великий пост?
- Великий пост — период достаточно протяженный по времени. Это «десятина года», которую мы призваны отдать Христу. Если откинуть все субботы и воскресенья Четыредесятницы, а Великую субботу посчитать за половину дня, то и получится 36 с половиной дней — ровно десятая часть года.
Это ответственный период пути, некий цельный и важный период. Это, если хотите, отдельный, особый «проект». И, приступая к его осуществлению, мы должны очень хорошо представлять цель всех наших трудов. Только точное представление о цели дает нам возможность уяснить смысл всех наших действий и сообщить силы к их выполнению. Если ясного представления о цели Великого поста нет, то он сводится либо к диетическим упражнениям барышень, либо к кощунственным самоистязаниям аскетов.
А в чем цель поста? Очень тяжело уяснить эту цель из книг и назиданий. Нужно просто хотя бы раз увидеть воочию. святого человека, духоносного подвижника. Рядом с таким святым человеком нельзя остаться равнодушным, безразличным к своему спасению! Пример влечет нас и полагает нам цель в нашей духовной жизни. Великий пост — это самое удобное время хотя бы отчасти приобщиться к тем духовным дарам, которыми исполнен подвижник, духовной красотой которого мы имели возможность когда-то восхищаться. Остается только привести на память его образ, зажечься от него пламенем ревности, стремлением исполнять заповеди Христовы так, как Он их исполнил, в том числе и заповедь о посте.
В древние времена святитель Афанасий Александрийский написал житие преподобного Антония. Оно стало образцом и каноном для написания всех житий. Гонения привели Афанасия в египетскую пустыню, где он случайно встретился с монахом Антонием. Впечатление, произведенное святым Антонием на епископа, было колоссальным. Афанасий не устает восклицать: «Какой нищий, пришедши к нему в унынии, и послушав его, и посмотрев на него, не начинал презирать богатства и не утешался в нищете своей? Какой юноша, пришедши на гору и увидев Антония, не отрекался тотчас от удовольствий и не начинал любить целомудрие? Кто приходил к нему, смущаемый помыслами, и не находил тишины уму?». Увиденный и воспроизведенный Афанасием на страницах рукописи образ святого Антония пробудил в бесчисленном количестве читателей первый интерес к подвижничеству, а личный опыт общения с подвижником побудил их вступить на поприще собственного подвига.
Лично для меня таким светлым и вдохновляющим образом на всю жизнь останется приснопамятный старец протоиерей Николай Гурьянов.
— С одной стороны, пост — фиолетовые (темные) облачения, время работы над собой, покаяния… И вместе с тем — весна духовная. Не парадокс ли — сочетание двух таких разных настроений и состояний: плача о грехах и духовной радости?
- Хороший, глубокий вопрос. Дело в том, что светская культура очень далека от реальных представлений о том, что такое подлинная радость и каким иногда может быть плач. Она часто скользит по поверхности духа и бывает беспомощна в описании глубоких вещей. Для многих радость и плач — это противоположные эмоциональные состояния. Человек, который не имеет духовного навыка сопротивления страстям, легко поддается то эмоциональным восторгам, то глубокому унынию. И то, и другое, кстати, равным образом парализует волю, но на поверку оказывается очень поверхностным. Помните, у русского поэта: «В сердцах, восторженных когда-то, есть роковая пустота…».
А в глубинах человеческого духа радость и плач нерасторжимы. Откройте незаменимую для Великого поста книгу, «Лествицу» Иоанна Синайского. Ее 7-ая глава, вернее, «ступень», так и озаглавлена: «О радостотворном плаче». Плач в ней назван «золотым жалом», который уязвлением своим освобождает душу от земных страстей. А именно такой, свободной душе, открывается высшая, небесная радость. Преподобный Иоанн резюмирует: «Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души (т.е. радость)».
— Говорят, что пост должен непременно принести какой-то духовный плод. Как сделать, чтобы период поста непременно был плодоносным?
- Непременно должен принести плод! Если ты делаешь навстречу Богу один шаг — Он делает к тебе сто шагов. «Не мерою дает Бог Духа» (Ин. 3:34). Но здесь важно отметить одну особенность, которая лежит в основе христианских представлений об аскетике. Получить плод или остаться без плода — это полностью зависит не от тебя, а от Бога. Ты можешь принести Богу лишь свои труды, в том числе, молитвенные, и свое смирение. Очень важно для постящегося помнить притчу о мытаре и фарисее. Это едва ли не самая важная из всех евангельских притч! Бесчисленные подвиги фарисея начисто перечеркнуты, уничтожены его внутренней гордыней.
Бог — Личность. Как Высшей Личности, Ему свойственно переживать по отношению к каждому из нас нечто, похожее на чувствования, иметь по отношению к каждому из нас некие мысли, вернее, замысел. Помните: «Я люблю Твой замысел упрямый…». Собственно, во Христе это отношение Бога к нам и было явлено. А отсюда вывод: нужно всеми силами души на протяжении всей жизни своей прислушиваться к тому, что Бог нам хочет сказать и исполнить Его святую волю.
У нас нет и не может быть никаких магических технологий принудить Бога сделать что-либо по-нашему. Поэтому странно слышать от православных людей о каких-то «заклинаниях», «заговариваниях», «заграждениях», и так далее. Трудись, постись, но не ропщи, если плода нет. Богу виднее, когда тебе его преподать.
В этом смысле мне нравится критика профессором МДА Осиповым известной книги, православного бестселлера «Откровенные рассказы странника…», направленная как раз против представлений о таких магических технологиях в аскетике.
Другое дело, что «Странника» не нужно воспринимать как точную инструкцию к подвижничеству — это всего лишь художественная картинка, зарисовка. Поэтому книга эта все равно полезна. Тем более, Великим постом.
— Владыка, мы знаем, что Вы пишите стихи. Можно попросить Вас поделиться с нашими читателями поэтическими творениями, связанными с периодом Великого поста?
- Помню, еще в Костроме после Чина Прощения в кафедральном соборе с большим стечением духовенства и молящихся я пришел домой и как-то по-особому посмотрел на своего любимого йоркского кота. Мгновенно родилось стихотворение, которое, благодаря моему другу, безвременно погибшему блогеру, священнику Григорию Чекменеву, быстро разошлось в интернете. Многие мне говорили, что оно точно передает настроение этого особого прощеного дня:
В соборе давка, суета.
Спешу домой без промедленья,
Чтоб у любимого кота
Смиренно испросить прощенья.
Мурлыча, кот усы лизал,
А по усам текла сметана:
«Прости, что я тебя считал
За самодура и тирана».
Другое стихотворение родилось у меня после посещения Афона и беседы с замечательным старцем, подвижником, которого афониты называют папой Янисом. Оно, как мне кажется, проникнуто покаянием:
Когда сгустится мрак ночной
И давит скорбь пережитого,
Я вновь услышу над собой
Призывы голоса родного:
«Восстань! Тебя в беспутной жизни
Я не оставлю одного».
И благодатью вновь очистит
Меня Бог старца моего.
И, наконец, стихотворение, написанное только что, посвящено оно уже упоминавшемуся приснопамятному протоиерею Николаю Гурьянову. Навеяно книгой о старце «Остров Божественной любви»:
На страничку слеза скатилася,
Фотография вдруг намокла:
Мне сегодня опять приснилося,
Как плыву Чудскими протоками.
Камыши расходятся медленно,
И мотор тарахтит взволнованно.
Я на лодке — студентик бледненький
С мужичком, до костей просмоленным.
Пляшут волны седыми барашками,
Ветерок сосчитал все волосы.
И бабенки в платочках с шашками
На баркасе кричат в три голоса.
А над островом птицею белою
Не спеша плывет колоколенка.
Поднимаюсь пологим берегом
По камням, где стоит часовенка.
Здесь душа перестанет маяться,
Лишь бы выдалась ей минутка:
Посмотреть бы, как старец Залитский
Благодатью согрет, укутан.
Там голубки снуют под деревом,
Сохнут коврики на заборе:
Всё здесь дышит его веселием,
Растворяет любое горе.
Дверь уставшая отворяется.
Вьются с плеч волоса седые,
Почему он мне улыбается?
И глаза глядят — как родные.
Говорят, что здесь волны грозные
Иногда суда опрокинут.
Дивный остров Чудского озера
Там Любовь поселилась ныне.
— Какие произведения художественной литературы, живописи, музыки, связанные с темой поста, покаяния, близки лично Вам или кажутся интересными?
- Мы имеем богатую литературу о посте. Это и уже процитированный мною Иван Шмелев, Василий Никифоров-Волгин, Борис Зайцев, Мельников- Печерский. Наконец, Пастернак с его «На Страстной» — безусловно, лучшим поэтическим произведением о Великопостных днях, которое передает пробуждение весны и природы. Я благодарен Валентину Курбатову за то, что он недавно открыл мне прозу Ивана Шергина. Удивительны дневниковые записи Шергина! Скучная слякотная картина послевоенной весенней Москвы под пером Шергина поэтизируется, наполняется тем самым «священным запахом Великого поста».
Вы, наверное, согласитесь со мной, что для человека, который живет в атмосфере отечественной культуры, (литературы, в частности), явления и события реальной жизни воспринимаются по-особому: так, как если смотреть на них сквозь цветное стекло. Художественное слово облагораживает реальность. Взгляните на крестный ход с Плащаницей у серого храма глухой среднерусской деревни. Что Вы увидите? А потом посмотрите на него после прочтения Пастернака. Вы будете смотреть уже совсем другими глазами!
Не буду оригинален и скажу, что лучшие покаянные стихи в отечественной литературе — это стихи Пушкина. Их можно читать бесконечно. Между прочим, памятуя о том, что нынешний год ознаменован 175-летием со дня смерти поэта, на масленице мы в Алма-Атинской духовной семинарии приготовили большой праздничный Пушкинский вечер.
Колоссальное воздействие на рубеже 90-х на меня оказали покаянные стихи нашего современника, ныне здравствующего иеромонаха Романа (Матюшина). Как жаль что я с ним до сих пор незнаком, хотя все детство провел в псковской деревне совсем недалеко от его скита.
У меня также складывается ощущение, что хорошим Великопостным чтением могут стать стихи Некрасова.
— Пост — период, насыщенный особенными богослужениями. Скажите, после архиерейской хиротонии как-то изменилось Ваше восприятие периода Великого поста?
- Не думал над этим вопросом. Наверное, все-таки нет.
Разве что припомню такой любопытный случай: когда я первый раз самостоятельно служил Литургию Преждеосвященных Святых Даров и читал с кафедры 103-й псалом («…призираяй на землю и творяй ю трястися…»), в Алма-Ате произошло землетрясение. Земля вместе с кафедрой словно бы уходила из-под ног.
— Для Вас, как и для многих христиан, нынешний пост — далеко не первый. Можно попросить у Вас совета, как сделать, чтобы Великий пост не превращался во что-то рутинное, обычное, что просто повторяется из года в год? Как сделать, чтобы каждый пост был таким же насыщенным, воспринимался бы так же ярко и остро, как в первые годы пребывания в храме?
- Дам очень простой совет: возьмите неделю отпуска и постарайтесь прожить ее в обыкновенном русском монастыре. Сегодня в каждой губернии открыты монастыри. Не нужно совершать дальнего паломничества, обратите внимание на близлежащие обители.
Служа в Костроме, Великим постом я старался чаще бывать у друга, настоятеля Иаково-Железноборовского монастыря близ города Буй.
Вспоминаю промозглую мартовскую оттепель — а в небольшом уютном, тепло натопленном дровами и намоленном храме идет бесконечная пятничная служба святой Четыредесятницы, которую правят четыре замечательных инока. Что может быть на свете лучше этого?
