Особо молимся о воинстве.

Одно из первых выступлений митрополита Кирилла, будущего Патриарха, в военной прессе

Мне вспоминается студёный февраль 1992 года. Несколько месяцев как меня назначили главным редактором журнала «Вестник противовоздушной обороны». Тираж ежемесячника всего 800 экземпляров. Вокруг — хаос и мрак. Страна, «под мудрым водительством» Ельцина летит в пропасть. Армия, всячески оклеветанная так называемыми младореформаторами, стремительно разваливается. И вот в этой смуте великой решаюсь открыть «Страничку проповедника».

Мой подчинённый, подполковник, хороший парень, но эклектически образованный, тащит на страницы журнала ворох всяких рассуждений разномастных зарубежных миссионеров-сектантов, которым уже несть числа. И плетут они вязкую паутину словес о якобы самосовершенствовании… Всё это не то. Злюсь от неспособности коллеги понять, что «запев» для такой рубрики в военном журнале нужен особый, слово-то должно прозвучать из уст православного священника. Он делает ещё несколько неудачных попыток организации «духовного наставления». И вдруг приносит заметки «Особо молимся о воинстве». Пробежав материал, я с радостью понимаю: вот оно, так нужное нам нынче настоящее пасторское слово! Как же мы все его заждались! И сегодня вспоминаю это слово.

«Многие ли знают, что Православная Цер­ковь в каждом своем богослужении мо­лится о Вооруженных Силах? Между тем существует специальное прошение о воинстве. Почему? Да потому, что военные обладают особой силой воздействия на людей: они обладают властью. От них зависят вбольшей степени, чем от кого-­либо другого, судьбы народа и государст­ва, наконец, сам драгоценный и священ­ный дар человеческой жизни. Здесь особенно велика цена ошибки или преступ­ления, особенно страшными и разруши­тельными могут быть последствия греха и нравственного разлада. Церковь мо­лится завоинство, призывая помощь Божию, Божие водительство для укрепления ихнравственных и духовных сил, дабы Божий закон был всегда начертан в их сердцах, дабы они были способны в го­лосе своей совести слышать голос Бога, любящего Отца всех, уметь видеть стра­дания слабых и беззащитных людей.

Сознавая высоту ответственности лю­дей ратного труда, Церковь окружала их заботой, вниманием и любовью. История сохранила трогательные повествования о полковых священниках, разделивших со своей паствой все трудности армейской жизни.

К великой скорби, семь десятиле­тий общество наше потешалось и глуми­лось над памятью православных священ­ников, яростно топтало могилы и тех пяти тысяч военных священников, которые вме­сте со своей паствой гнили в окопах, шли в бой, горели и тонули на российских бо­евых кораблях.

Даже по неполным дан­ным, за годы Первой мировой войны во­енным священникам было вручено более 1200 высших боевых орденов.

Церковь заботилась о нравственном и духовном состоянии воина ещё и потому, что воин обязан быть предан своему дол­гу совершенно особым образом, как ни­кто другой, ибо выполнение воинского дол­га требует самого страшного — отдания собственной жизни. Долг же понятие не столько юридическое, сколько нравствен­ное. Никакой устав или закон не могут заставить человека добровольно пересту­пить страшную черту, отделяющую жизнь от смерти. Самопожертвование есть отказ от себя во имя других. Это нравственный и духовный подвиг, его не способен со­вершитьчеловек внутренне слабый и по­рочный. Именно поэтому воинов причисляли к лику пятых. И среди них те, чьи имена многие из вас носят: святой великомученик Георгий Победоносец, свя­той благоверный великий князь Александр Невский и другие.

Армия же без высоких нравственных идеалов не только теряет способность за­щищать Отечество, но становится силой, опасной для своего собственного народа.

Не случайно, что нравственное и идейное разложение армии противника всегда бы­ло особо важной задачей противоборст­вующих сторон.

Сейчас много говорят о внутренних проблемах армии и флота. Наверное, мно­го справедливого и в той критике, что звучит в её адрес. Но отношение к воен­ным должно быть справедливым, а кри­тика не превращаться в охаивание и шельмование.

Недавно я посетил соединения кораб­лей Балтийского флота. Я увидел там подвижников, которые в тяжелейших условиях, простите меня, в нищете, в от­рыве от семей, без достаточного питания, без нормальных условий жизни несут тя­желую службу. Что движет этими людь­ми? Это единственное, чего они не поте­ряли, — любовь к своему народу и к своему Отечеству.

Давайте подумаем, что будет с этими людьми, армией, народом нашим, если вооруженные люди потеряют великий нравственный стимул к тому, чтобы жертвенно, подвижнически нести своё воин­ское ратное служение?

И второе. Нравится это кому-то или нет, но фактом является то, что сложилась ис­торическая общность народов, населяю­щих наше Отечество. Эта общность сло­жилась не за последние семь десятилетий, и она ничего не имеет общего со сталин­ской империей! Великим горем для всех народов была эксплуатация этой общно­сти во имя интересов тоталитарной идео­логии. Этой общности тысяча лет, по край­ней мере, для славян, крещенных в еди­ной киевской купели, и не одно столетие для других народов.

Историческое и культурное развитие этих народов сопровождалось ростом на­ционального самосознания. Демократиза­ция общественной и политической жизни способствовала ускорению процесса самоопределения народов, появлению на исторической сцене новых независимых государств, обладающих государственным су­веренитетом. Это исторический факт.

Однако в политике некоторых из этих государств обнаруживается сейчас сильная тенденция к радикальной реализации свое­го суверенитета. Исторически такие на­строения понять можно. Во многом они являются реакцией на прошлое со всем его бесчувствием к национальному, куль­турному и религиозному началам.

Но что важно понять сегодня политиче­ским лидерам, так это то, что никакие гра­ницы не способны разделить многовеко­вую общность людей. И чем радикальнее будет проводиться политика разделения, тем меньше шансов у неё на успех. Ибо невозможно разделить семьи, оторвать детей от родителей, провести границу меж­ду мужем и женой.

Мы действительно во многом стали еди­ным народом. И это не пропагандистский штамп из недавнего прошлого! Это результат многовековой совместной жизни. Все мы породнились, наша кровь смеша­лась, переплелись судьбы.

И эти челове­ческие связи гораздо прочнее и гораздо важнее любых материальных связей. Не учитывать многовековой истории означа­ет повторить трагическую ошибку преж­них властей (которые, говоря о единстве народа, игнорировали национальные нача­ла), но теперь повторить её как бы с обратным знаком, бросив вызов историче­ской общности людей. Поступить так — значит войти в конфликт с десятками миллионов людей, заложить, если хотите, бом­бу, которая когда-то непременно взор­вётся.

.Совершенно очевидно, что мудрость эта должна быть в первую очередь проявле­на в области строительства собственных вооруженных сил. Почему? Да потому, что создание полноценных современных армий (не военных формирований, призван­ных обеспечить внутреннюю безопасность и порядок в независимых государствах, а именно армий, находящихся в непосред­ственной близости друг к другу) таит в себе огромную опасность. Ибо граница между армиями — это единственная гра­ница, которая способна превратиться в боевой фронт.

И разделение единой армии беспокоит Церковь опять-таки не из-за геополитиче­ских соображений, не по причине нару­шения военных балансов, а по той причи­не, что разделение это — великая угро­за нашей общей безопасности, угроза, проистекающая от нас самих. Ведь мы — интернациональный народ, и армия наша многонациональная, и вместе служат в ней и наши братья-христиане неправославные, и мусульмане, и будди­сты, и иудеи. Я был бы рад, если выше­сказанное могло выразить чаяние всех ве­рующих людей, их тревогу, озабоченность и надежду. Вот почему я хочу закончить вознесением замечательного многолетия: «Благоденственное и мирное житие, здравие же, и спасение, и во всем благое поспешение подаждь, Господи, богохранимой Стране нашей, властям и воинству ея и сохрани их на многия лета».

И был тем нашим автором, открывшим 20 лет назад рубрику «Страничка проповедника» Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Спустя годы он стал 16-м Святейшим Патриархом Московским и всея Руси.

Тут ведь что ещё важно отметить. Именно в те времена митрополита Кирилла назначили Председателем Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии, постоянным членом Священного Синода по должности. А ещё он стал председателем комиссии Священного Синода по возрождению религиозно-нравственного воспитания и благотворительности, членом Синодальной библейской комиссии. И вообще он слыл правой рукой тогдашнего Патриарха Алексия П. Почему и избран был на патриарший престол. То есть, читателю должна быть понятной невообразимая для нас грешных занятость этого епископа. Однако он нашёл время, чтобы выполнить просьбу редактора никому неизвестного военного ежемесячника. Возможно, сказалось то, что Кирилл — единственный в мире Патриарх-лётчик и потенциальный космонавт. В декабре 2010 года он заявил на чаепитии, организованном Роскосмосом в Звёздном городке о своем желании полететь в космос.

По словам главы Роскосмоса Перминова, в прошлом Патриарх выполнил 19 тренировок на самолёте «МиГ» и осуществлял все фигуры высшего пилотажа.

«Нам не дано предугадать,/ Как слово наше отзовется, -/ И нам сочувствие дается,/ Как нам дается благодать…». Пришли на ум эти строки Тютчева ещё и потому, что Его Святейшество вряд ли вспомнит тот давнишний свой «военкоровский» эпизод, хотя, говорят, памятью он обладает совершенно неординарной. И даже теоретически нельзя себе представить, в чьи души военных людей (и во сколько?) упали его мудрые слова. Во всяком случае, мы, сотрудники бывшего журнала «Вестник противовоздушной обороны» всегда их помним.

http://www.stoletie.ru/obschestvo/osobo_molimsa_o_voinstve_2012−02−22.htm