Разбирая Путина

Как, вы, наверное знаете — 6 февраля я принял участие во встрече политологов с председателем правительства РФ В.В. Путиным. Во встрече принимали участие из тех кого помню: Наталья Нарочницкая, Вячеслав Никонов, Михаил Ремизов, Борис Межуев, Егор Холмогоров, Глеб Павловский, Алексей Чеснаков, Александр Ослон, Валерий Федоров, Игорь Бунин, Андраник Мигранян, Сергей Марков, Николая Злобин, Виталий Иванов, Андрей Окара, Дмитрий Орлов, Михаил Леонтьев — и еще человек 8.

Встреча длилась долго. Прошла в общем и целом очень доброжелательно. Путин тоже был узнаваем — это был именно тот самый Путин, которого страна (или изрядная часть её) любила с 1999 года. Я впервые с ним общался лично и видел ровно того человека, которого ожидал увидеть.

Этот факт проясняет природу текущего политического кризиса. Изменился не Путин. Изменилась страна и общество. По крайней мере заметная часть страны и часть общества.

В результате сегодня в конфликте Путин vs Болотная мы имеем конфликт двух политических культур, двух миросозерцаний, двух концепций суверенитета. Найти точки диалога между ними — очень сложно. Особенно сложно, если учесть, что строны не осознают в полной мере природы этого конфликта. И, на самом-то деле, диалога не ищут. Путин это показал сегодня очень четко — он не понимает в общем и целом чего хотят на Болотной, ему это кажется каким-то абсурдом, управляемым заговорщиками. Он ищет точки соприкосновения в деталях, но в целом ему требования кажутся очень нелогичными.

Многопартийная дума и назначение ею правительства? Так тогда же нельзя будет провести ни одного важного закона, особенно в условиях кризиса.

Политзаключеные? Вы хоть одного назовите. Ходорковский? До свиданья.

Отставка Чурова? А что, разве Чуров что-то считал или подделывал? Нет. Это не в его компетенции. У него только конечные результаты. И мы все знаем, что нет. Если что и было, то на уровнях ниже.

В общем виде миросозерцание Путина может быть определено как монархический утилитаризм.

Дальше не собственная речь Путина, а скорее реконструируемый мною его внутренний монолог. Хотя кое что из этого он действительно на этой встрече сказал:

«Так получилось, что я оказался во главе страны. Я к этому не стремился. Я как мой приятель Шредер не рвался к этому всю жизнь. Но раз уж я оказался во главе, то мой долг сделать, чтобы все было хорошо. Мы платим пенсии и зарплаты. Ограничили сепаратизм в этнореспубликах. Вырвали власть в регионах из-под криминала. Добились мира на Кавказе. У нас экономика растет. Международный престиж — растет. Если что-то было упущено в последние годы — выправим. Понятно, что всего изменить нельзя, но мы массу всего сделали. Это же круто! А теперь приходят какие-то люди и ссылаясь на какие-то выборы, демократическую систему, недовольство народа и т. д. начинают мешать. При этом они не знают реальности, а я знаю. Они не отвечают за эту болтовню, а я отвечаю. Они предлагают систему, которая усложнит и сделает менее эффективным принятие решений. Будет больше частных интересов, частного и группового лоббизма. Все растащат. Ну и зачем это? Давайте работать по конкретике, а дискуссия об общих принципах должна вестись в духе „как наиболее эффективно“. Короче, вы говорите: Нам нужны Гарантии, а я вам отвечу: Я ваша гарантия!».

1. Путин понимает свою власть не как происходящую генетически от народа, а как данную Богом, судьбой и т. д., а народом лишь одобряемую.

2. Высшим критерием истины он считает практику и эффективность, причем, прежде всего, именно хозяйственную эффективность

Поэтому когда при нем апеллируют к народу как креальному суверену, а политику предлагают проводить в соответствии с идеологическими принципами, он искренне недоумевает.

Понятно, что для тех, кто выходит на Болотную, это его никак не извиняет. А в глазах сторонников — не унижает и не возвышает. Но просто поймите — как это у него работает.

Не случайно он назвал своим любимым политиком Петра I. Дело не в его западничестве. Дело именно в монархическом утилитаризме Петра, который, кстати, нефигурально греб на галерах, стрелял из бомбарды, рвал придворным зубы и т. д.

Главная тема Путина, которая звучит настойчиво во всем, что он говорит: Не дать народу совершить ошибку.

Как следствие — поколение (не в буквальном смысле возраста — до одних и те же идей синхронно дозрели люди самого разного возраста), которое базируется на идее гражданского сознания, правовых гарантий, идее демократии (а в основе демократии лежит именно признание права народа на ошибку), вообще — идеологичной политики, просто не понимает Путина. И он представляется злобным тираном. Он их тоже не понимает и считает балаболами или неповзрослевшими детьми.

Как выйти из этого противоречия я пока не вижу. С Путиным оппозиционного мифа было бы, в каком-то смысле, легче договориться, поскольку тот Путин не верил бы в добро и справедливость своих действий. А реальный Путин похоже верит в них свято и имеет на руках факты, преимущественно экономические, которые подтверждают эту уверенность.

Каждый волен интерпретировать эту мою характеристику по разному, но поверьте, что дело обстоит именно так.

Теперь, собственно к моему личному общению с Владимиром Владимировичем, касавшимся, как нетрудно понять, русского вопроса. В открытой части я ничего и говорить не пытался, поскольку было понятно, что в ответ будут лишь официальные заявления. Лишь вставил реплики о земле и о 282 статье, каковые и вошли в официальную стенограмму.

О земле

В.В.Путин: Да. «Жильё можно будет приобрести в кредит по ставке не более 5% годовых». Ну да, и мы ставим перед собой такую же задачу, чтобы ипотечные кредиты были не больше.

Е.С.Холмогоров: Владимир Владимирович, а если землю раздать бесплатно хотя бы в небольших объёмах?

В.В.Путин: Знаете, я же пишу в одной из своих статей: землю просто так отдать, где нет инфраструктуры, бессмысленно: инфраструктура нужна. Вот Николай Васильевич (Н.В.Фёдоров, директор Института социально-экономических и политических исследований, бывший глава Чувашской Республики) машет головой, кивает. Он был успешным главой региона, успешным много лет. Сколько, Николай Васильевич, вы там.

Н.В.Фёдоров: 16 лет.

В.В.Путин: 16 лет возглавлял республику. Там нет ни газа, ни нефти — ничего нет, а республика была успешной, результаты хорошие. И он знает, о чём он говорит. Если где-нибудь в отдалённом районе дать землю, что толку? Человеку же надо построить дом и жить там. Инфраструктура нужна — это самое дорогое: электричество, водоснабжение, водоотведение, тепло, дороги. Понимаете? Поэтому бесплатного здесь ничего не может быть. Государство может и должно будет вкладывать в инфраструктуру, но это тоже немаленькие деньги, это приличные деньги. В одной статье как раз я и пишу, что вокруг крупных агломераций расширить вот эту зону на 20−30−50 км, и это будет дешевле и возможно.

Реплика: Это государственная поддержка.

В.В.Путин: Да и государственная поддержка. Но и там, конечно, нужно упростить порядок выдачи и свести вплоть до нуля стоимость этой земли. Я с вами согласен, по этому пути можно пойти. Но массовое индивидуальное строительство поддержать и земли бесплатные, то, что вы сказали у Геннадия Андреевича (Зюганова) есть, в принципе правильно, но только с теми поправками, о которых сейчас сказал.

О политзаключенных

В.В.Путин: Проведение политической, экономической, уголовной амнистий Владимир Вольфович предлагает. Можно. Это как в 1953 году, что ли, всех выпустить? Я, правда, не очень понимаю, что имеется в виду под политической амнистией. У нас, по-моему, политических заключённых нет, слава Богу, хотя всё время говорят об этом, не называя фамилий. Хоть бы показали хоть одного человека, который сидит по политическим соображениям. Не знаю. Там некоторых забирают на 15 суток, так они давно уже на свободе. Кто ещё, я не знаю.

А.А.Мухин (генеральный директор Центра политической информации): Профессиональные политики, Лимонов, например. Для него работа — ходить в тюрьму просто.

В.В.Путин: Слушайте, это же совсем другое. Мы же понимаем, о чём идёт речь. Если бы человека уконопатили в тюрьму на 10−20 лет, если бы он сидел, как Нельсон Мандела, который боролся за свободу чернокожего населения. У нас же нет таких.

Е.С.Холмогоров: Это проблема 282-й статьи.

В.В.Путин: А уголовную амнистию проводить и так далее. Я не знаю, своевременно ли это? Нужно ли сейчас это делать? Нам лучше улучшать ситуацию в пенитенциарной системе, в тюрьмах улучшать ситуацию. Думать над гуманизацией нашего законодательства — да, нужно. В какие-то моменты можно провести, наверное, и амнистию, но широкомасштабная амнистия сейчас в связи с чем? Не очень понятно.

***

В закрытой части к русскому вопросу возвращались несколько раз. Первый раз — Сергей Марков, второй — Михаил Ремизов применительно к визовому режиму со Средней Азии, потом Павловский упомянул еще раз 282 статью.

В общем виде ответы Путина могут быть переданы так (моими словами, разумеется, стенограммы у меня под рукой нет, поэтому убедительно прошу СМИ не цитировать мой вольный пересказ как «слова Путина» — прошу под угрозой несвойственного мне обращения к праву копирайта):

- Национализм это плохо, потому, что тут же появятся региональные сепаратисты и будут его использовать (вообще, характерно то, что он использует слово национализм именно в этом аспекте, как синоним национал-сепаратизма).

- Русский вопрос — это очень важно. Я сам коренной русский. В одном из подмосковных сел нашли книгу записей посещения исповеди и проследили предков аж до 17 века. Но нельзя допустить, чтобы другие народы разбежались и разошлись, обидевшись на особое внимание к русским.

- Если закрыть границы со Средней Азией мы эти страны культурно и геополитически потеряем. Но правила миграции нужно ужесточать вплоть до уголовной ответственности.

- Отменить 282 статью? Да много чего можно отменить. Но надо как-то наказывать тех, кто разрывает страну и спекулирует на национальной теме (вообще тема национальных спекуляций, которые могут привести к распаду страны по аналогу с СССР, звучала у него много раз). Но, конечно, нужно уточнить правоприменительную практику чтобы не сажали кого попало и по произволу.

Потом заговорил я.

- Начал с того, что тут столько раз звучало в негативном контексте слово национализм, что я уже ждал, что меня отсюда выведут в наручниках. Но, пока не вывели, мне хотелось бы сверить часы по нескольким важным пунктам. Я уже понял позицию по 282 статье и по общему отношению к политическому национализму, которые скорее негативные. Но вот по поводу именования русского народа государствообразующим. Многие мои соратники националисты говорили примерно так: «Пять лет назад мы за такую статью Путина носили бы на руках. А теперь извините. Веры словам нет, нужны правовые гарантии». Поэтому вопрос — Как Вы относитесь к предлагаемой русскими националистами поправке к конституции, которую тут поддержал и парламент Чечни. В конституционном праве России существует аналог такой статьи, например в Удмурт…

Тут Путин меня прервал на полуслове.

- Вот вы говорите, что вы русский националист и любите русский народ и конечно не желаете ему вреда. И я тоже русский националист, и я тоже люблю русский народ и не желаю ему вреда. Но это предложение оно разве к пользе русского народа? Что там в Чечне думают — я не знаю. Но в других республиках и другие народы могут это воспринять негативно. Для многих, кто говорит, что они за русский народ — это абстракция, а вот слетали бы они со мной в Дагестан в 1999, когда рядом артобстрел. Мы очень можем легко скатиться в войну и кто за это ответит?

Я: — Владимир Владимирович. Я Вам выскажу свое ощущение. Вы можете считать его субъективным. И можете думать, что на Манежную площадь тоже вышли 10 тысяч человек, у которых было общее субъективное ощущение. Но состоит оно в следующем: — Нас бессмысленно пугать войной, поскольку война уже идет. Каждый день. В Москве. В Петербурге. В других городах. Идет этническая война и наших соплеменников на этой войне убивают. Ни за что. Просто за то, что русский не имеет привычка доставать нож и отмахиваться. И поэтому пугать нас войной в Дагестане бессмысленно, поскольку у нас своя война в Москве.

Путин: — Вот здесь Вы попали в самую точку. Это — самое важное. Но тут дело не в национальном вопросе. Дело в слабом государстве, в том, что оно не делает свою работу, не наказывает одинаково всех виноватых. И нужно именно в направлении улучшения качества работы государства двигаться, а не вносить какие-то поправки. В общем поговорите между своими — все ли требования надо педалировать.

Позиция вполне ясная. И строго укладывающаяся в общую конструкцию путинской политической философии: Русским не нужно идеологически-национальное государство, русским нужно хорошее и эффективное государство в котором лидер русский, который является так сказать главным русским националистом по должности.

Мой второй вопрос был про Таджикистан. Я в двух словах пересказалвышедший между мной и таджикской общественностью казус. Но дело не в казусе, дело в том, что в России находится огромное количество беженцев из Таджикистана и других республик СА с начала 90-х. И вот из-за политики нашего ФМС получается так, что с одной стороны выходцам из Средней Азии раздается миллион паспортов, а с другой — 65 тысяч паспортов отбирается у русских. И так будет происходить, пока в вопросе о гражданстве мы не будем проводить хотя бы минимально этнические ориентированную на русское население политику. Очень прошу Вас, Владимр Владимирович, повлияйте на ФМС, чтобы паспорта русским вернули и вообще получение гражданство России предельно упростили.

Ответ Путина был примерно такой: Я вас полностью поддерживаю, что нужно предельно упрощать режим получения гражданства. Поговорю и с Ромодановским — уверен, что он не со зла, а по тем или иным формальным основаниям так сделал. Постараемся разрешить этот вопрос. Но в целом, конечно, русским людям надо предельно облегчать въезд — хотя, конечно, как определить кто русский? Вот генетики сейчас проводят исследования и вроде у них получается, что самые чистокровные славяне — это поляки, а в русских много тюркской крови…

Я: — Не совсем так. Я, кстати, недавно, проходил такой тест (общее оживление в зале). В руских есть славянские и финноугорские группы крови (это я так для простоты назвал гаплогруппы). Вот у меня оказалась ближе к финноугорской. А вот тюрок там не было.

Путин: Ну в общем я считаю, что это очень правильно русскоязычному населения помогать переезжать сюда. Это и очень важный потенциал решения наших демографических проблем. Другое дело, что их не всегда удается разместить.

Я: — Их не надо размещать. Они сами разместятся. Главное помочь им получить гражданство России и уж точно не отбирать.

Дальше разговор перешел к следующему оратору, а я передал премьеру №№ 7 и 8 журнала «Вопросы национализма» в надежде, что может быть ему будет интересно прочитать позицию тех, кто, де факто, оказался его политическими оппонентами.

Через короткое время разговор с другими собеседниками дошел до регионов, Кавказа и т. д.

Я спросил:

- Владимир, Владимирович, а Вы в курсе, что у Вас появилось новое прозвище?

- Какое?

- Аллах.

- Почему Аллах? (смеется)

- После слова Рамзана Ахматовича Кадырова о том, что Чечне «деньги посылает Аллах» многие Вас кличут Аллахом.

- Ну прекрасно. В 1999 меня с клыками с которых капает кровь рисовали. И мне говорили, что никогда не найдется в Чечне ни одного человека, который нас поддержит. А теперь они благодарны и многие поддерживают нас искренне. Враги России там абсолютное меньшинство.

- Но не получается ли, что приобретая друзей там Вы теряете их в центральной России.

- Нет. Ничего мы не теряем.

- Но может быть стоит все-таки как-то выровнять права субъектов федерации — русских областей и нацреспублик?

- Так они и так равные.

- Ну только на словах. А на деле русские области чувствуют себя ущемленными по сравнению и с автономиями и их привилегиями, и по сравнению с сверхавтономиями типа Татарстана, Якутии, Чечни.

- Да нет у них никаких привилегий! Это ошибка. Вот в начале прошлого десятилетия — да. Они не хотели платить налоги в федеральный бюджет. И большими усилиями постепенно удалось заставить их налоги платить. Мы постепенно работали над возвращением их в общее поле. А сейчас привилегий нет.

Теперь то, что передачей реплик не транслируешь. Наш обмен репликами был пожалуй самым длинным и полемичным из всех за вечер. Я себя чувствовал немного «Юрой музыкантом» и очень старался не укатиться в тот же формат. Собственно у меня не было задачи прокричать: «Свою правду». А скорее понять Путина и нащупать пункты, где продолжение диалога возможно, а где мы друг друга совсем не понимаем.

Похоже что самый главный пункт непонимания — это собственно вопрос гражданских прав и свобод. Говорить Путину слова: 282, Аракчеев. и т. д. — просто бессмысленно — он твердо стоит на том, что никаких политзаключенных в России нет. А те, кого задержали за политику на 15 суток — это не политзеки. Политзаключенный для него это Мандела. Все, что не похоже на Манделу — Аракчеев, Ходорковский, боюсь даже Душенов — это не то. Очень надеюсь на то, что К.А. Крылова минует участь стать политзаключенным в «путинском» смысле слова — будем прилагать к этому все усилия.

При всем этом — именно на национальный вопрос Путин реагирует наиболее живо. Здесь он, явно, ведет диалог со своим внутренним собеседником, диалог с самим собой.

Причем я чувствую, что диалог этот примерно следующий: «Раб-на-галерах» всячески пытается заставить замолчать «самого коренного русского», убедить его в том, что все требования националистов утилитарно вредны, не на пользу народу и ведут к распаду страны.

Но спор кипит ожесточенный. Не случайно Путина настолько эмоционально зацепила именно Манежка. И тогда. И, замечу, на этой встрече тоже — мой аргумент от Манежки был единственным на который он отреагировал, причем скорее сердцем, чем головой.

Вот по «левой» повестке" такого диалога не чувствуется вообще. По либеральной повестке он чувствуется только в вопросе о сделать «как на Западе» (причем похоже, что Путин все-таки ориентируется скорее на Америку, чем на Европу).

Могут ли русские националисты поучаствовать в этом внутреннем диалоге Путина? Думаю, что в принципе могут, хотя процесс это будет очень тяжелый и достаточно долгий. И, как я понимаю, у значительной части русских националистов нет на это уже никакого желания и моральных сил и времени. Тем же немногим (и ряды их редеют), у кого эти силы есть, следует продумать прежде всего ответы на аргументацию типа:

1. Если выпячивать русских — страна распадется и закончится дело большой кровью.

2. Если не субсидировать Кавказ, то их безработица выльется в центральные города еще больше.

3. Зачем вообще нужен национализм, когда достаточно эффективного и справедливого государства?

Национализм для Путина — это еще одна идеологическая фантазия в ряд других идеологических фантазий, которые с его точки зрения мешают эффективному хозяйственному управлению и налаживанию процессов. Но правда состоит и в том, что генетически и психологически это самая проблемная для него «фантазия», поскольку он сам ощущает ее в себе, чувствует на уровне эмоций.

Думаю, что до 4 марта никакой реально диалог не начнется. Просто потому, что силы Болотные будут жестко нацелены на то, чтобы заставить Путина уйти. А Путин явно нацелен на то, что он у всех выиграет, причем в первом туре и общество будет вынуждено принять этот результат, как факт, причем факт, данный народом (у Путина вообще тема чувства страны и народа очень важное место занимает).

Понимаю и то, что после 4 марта обе стороны никуда друг от друга не денутся. Гражданское общество мощная, очень мощная сила. Но устранить Путина от власти оно весной этого года не в состоянии. Путин тоже мощный игрок, но надежды на то, что Болотная куда-то схлынет и растворится — они беспочвенны. «Они придут еще».

Скорее всего этим силам придется как-то сосуществовать вместе в одном пространстве какое-то время. И тут важно, чтобы «Болотная» не осталась миражом и не превратилась в Тяньаньмынь (тем, кто верит, что она превратится в Майдан, я просто предлагаю подождать три месяца, если они правы, а я — нет, то вообще весь этот текст не будет актуален). Важно, чтобы она стала системой гражданских, политических и частично правовых институтов.

Так же важно и то, чтобы русские националисты спокойно, медленно, шаг за шагом гнули свою линию и ставили вопросы, получали разочаровывающие ответы, и ставили вновь. Вынуждая признать, что мы в этом гражданском обществе играем не последнюю, а напротив — на долгой дистанции — первую скрипку. Так или иначе, — за нами будущее.

http://www.rus-obr.ru/lj/16 677