 |
| Богослов. Ru | Протоиерей Александр Паничкин | 06.02.2012 |
Во времена Петра I число старообрядцев и хлыстов в Санкт-Петербурге пополнялось в основном за счет перехода к ним православных, среди которых велась тайная проповедническая деятельность. Распространению ереси также способствовало недовольство людей нововведениями императора и желание придерживаться старого уклада жизни. В центре внимания автора, кандидата богословия протоиерея Александра Паничкина, — борьба Церкви и государства с распространением старообрядческого вероучения и хлыстовщины.
Распространение старообрядчества в епархии
Население Петербурга состояло из переселенцев со всех концов России. Вместе с православными в Петербург попадали и раскольники. Но больше всего раскол распространялся в столице путем пропаганды старообрядческого вероучения между православными.
Петербургские старообрядцы принадлежали исключительно к поморскому беспоповскому толку. Поморские раскольники торговали с Петербургом, Москвой, Нижним Новгородом, Казанью, Архангельском и другими городами. Поэтому поморские скиты вскоре стали распорядителями больших капиталов[1].
Петр I, стремившийся к экономическому развитию государства, решил использовать раскольников, как людей предприимчивых, в своих целях — в качестве мастеров, промышленников и торговцев[2]. Петр покровительствовал некоторым вождям раскола. Им предоставлялись льготы и в царствование последующих государей [3].
Раскольники, в свою очередь, изменили свою тактику по отношению к государству, которое они продолжали считать антихристовым, но уже не избегали его и не прятались, а, наоборот, стали появляться при дворе, куда привозили в подарок пойманных медведей, оленей и других зверей[4]. У них появились в Петербурге покровители из числа вельмож, которые оказывали им помощь в трудную минуту.
Поморские раскольники посылали в столицу своих «стряпчих», людей, искушенных в знании законов, которые были одновременно и расколоучителями, и свое долгое пребывание в Петербурге использовали для распространения своего учения среди жителей города. Так через торговцев, «стряпчих» переселенцев раскол распространялся в столице.
Петербургские жители, вынужденные бросить свои прежние насиженные места и вновь устраиваться на болотистых, подверженных наводнениям невских берегах, терпя при этом лишения, охотно слушали расколоучителей еще и потому, что проповедуемое учение о духовном антихристе было созвучно с накопившимся в сердцах людей недовольством правительством.
В Ямбургский и Нарвский уезды раскол принесли переселенцы из Новгородской губернии.
Из-за Польского рубежа и из Новгородской губернии в Петербург стало проникать федосеевское учение[5].
Записные или потаенные раскольники
Записными раскольниками назывались те лица, которые открыто заявляли государственной власти о своей принадлежности к расколу. Они должны были платить двойной подушный оклад, носить специальное платье и особый медный значок[6]. При этом они получали право свободно исповедовать свою веру, молиться по старым книгам и носить бороду. Но они предупреждались о том, что им запрещается совращать в раскол православных и принимать у себя потаенных раскольников и раскольничьих учителей[7].
Но согласно официальной статистике в 1737 г. в Петербурге[8] не оказалось ни одного записного раскольника, а в уездах их насчитывалось 6 мужчин и 6 женщин. Между тем раскольники в Петербурге были, и их было немало, но все они были потаенными. В последующие годы тайные раскольники стали выявляться, хотя и в малом количестве[9]. Но известное число было далеко не полным. Наличие потаенных раскольников обнаруживалось при судебных процессах, возникавших при доносах некоторых частных лиц[10]. Обнаруженные раскольники оказались преимущественно принадлежавшими к торговому или ремесленному сословию, среди них не встречалось ни одного человека, принадлежавшего к дворянству или чиновничеству.
Предпочтение состояния потаенности объясняется не столько нежеланием платить двойной оклад, сколько боязнью быть на виду, что накладывало на них обязательства не распространять своего учения и не принимать расколоучителей, а это мешало пропаганде раскола.
При непостоянности контингента жителей столицы раскольникам нетрудно было укрыться от занесения в исповедные ведомости. Кроме того, они часто прибегали к хитрости и лицемерию. Так, они ссылались на умерших священников как на своих духовных отцов[11]. Некоторые лицемерно ходили к исповеди и причастию. Своих единоверцев держали в большой тайне[12].
Когда по доносам возникали следствия по делам о совращении в раскол, то раскольникам при помощи взяток и знакомств часто удавалось эти дела замять. Так, при обращении архиепископа Феодосия в главную контору магистрата о принятии мер к раскольникам, магистрат в первый раз совсем не ответил, а во второй раз сообщал в Консисторию, что указанные пофамильно раскольники выбыли на прежние места жительства, а когда сыщутся, тогда представлены будут в Консисторию. Синод, в свою очередь, в 1747 г. предписывал архиепископу Феодосию не медлить с производством дел о раскольниках[13].
Поэтому раскольничьи «учители» оставались безнаказанными, а к следствию привлекались лишь случайно попавшиеся лица. Допросы, производимые по этим делам, были очень пространны, и к ним привлекалось большое количество лиц, часто имевших очень незначительное отношение к делу. Все это побуждало людей молчать о расколе.
Принятие в Церковь
В изучаемый период были не только случаи совращения в раскол, но и факты присоединения раскольников к православию. Большинство из них составляли ранее совращенные в раскол из православия. Причиной их возвращения было в основном разочарование в расколе. Они находили в Выговских скитах вовсе не то безмятежное житие, о котором им говорили их «учителя», а раздоры и нестроения, корыстолюбие и властолюбие[14].
Сначала обращавшийся посылался в монастырь или к какому-либо ученому духовному лицу для увещевания. Сам обряд присоединения происходил преимущественно в Петропавловском соборе. Рожденные в расколе перекрещивались, и им давалось новое имя. Совратившиеся из православия присоединялись третьим чином через исповедь и проклятие ересей. Неимущим из присоединившихся, по их прошениям, оказывалось денежное вспомоществование, хотя довольно скудное[15].
Однако со временем отношение церковной и государственной власти стало меняться по отношению к старообрядцам, которые всячески пытались преодолеть раскол, чтобы произошло воссоединение Церкви. Особенно заметные сдвиги произошли в этом направлении во время царствования императора Павла. В это время старообрядцы получают право на строительство своих храмов: «.находя сообразным указу нашему в12 день марта 1798 г., коим дозволили Мы по всем епархиям таковое старообрядческих церквей устроение"[16].
Через два года появляется указ императора, запрещающий притеснять старообрядцев: «О нечинении притеснения старообрядцам. 8 МАРТА 1800 Г. ПО УКАЗУ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩИЙ СИНОД на основании представлений епархиальных архиереев из которых явствует что многие из приходских священников всячески притесняют старообрядцев ради корысти, заставляют их хоронить усопших на общем кладбище, исповедываться у себя, совершают требы у них на дому, что приводило со стороны купечества, мещанства и поселян к массовым уклонениям в старообрядчество, предложено епархиальным архиереям и приходским священникам"если кто усмотрится в каковом заблуждении и отвращении от Церкви, стараться исполняя пастырский долг свой, имея в виду точию пользу Церкви, приводить в познание невежества их не скоростию и не строгостию или принуждением, но апостольским учением, увещанием и усердным настоянием со всякой кротостию терпением и человеколюбием. .А в случае несклонности их, не только насилия и притеснения, паче же истязания не чинить, но и видов грубых и огорчений, которые вместо приобретения души каждого, могут навести большее отвращение и злобу"[17].
Через полгода именным указом было разрешено посвящать для старообрядцев священников, и были сняты клятвы, наложенные на желавших присоединиться к Матери-Церкви: «Именным Императорским указом от 27 октября 1800 г. было разрешено православным архиереям посвящать для старообрядческих храмов священников по старопечатным книгам которые согласятся служить в старообрядческих храмах. Клятвы наложенные ранее на старообрядцев желающих теперь воссоединиться с православной Церковью снимаются"[18].
И в том же году было разрешено строить церкви для старообрядцев: «10 дек. 1800 г. Святейший Синод по Указу Его Императорского Величества, слушав предложение преосвященного Амвросия архиепископа Санкт-Петербургского. с объявлением, что на просьбу здешнего купца Никиты Федорова с товарищами, подпискою объявившими единогласное желание о дозволении освятить им в Санкт-Петербурге на старообрядческом кладбище церковь на самом том положении, каковое высочайше утверждено для московских старообрядцев"[19].
«1800 г. декабря 10 дня, по указу Его Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод слушал предложение преосвященного Амвросия архиепископа Санкт-Петербургского с объявлением, что на просьбу здешнего купца Никиты Федорова Государь Император повелел препроводить ему преосвященному то прошение для исполнения"[20].
«4 марта 1801 г. по предложению архиепископа Новгородского Амвросия по просьбе Санкт-Петербургского купца Прокопия Панфилова и экономического крестьянина Василия Матвеева Святейший Синод приказал: «чтобы в учреждении по отдаленным Новгородской губернии местам для таковых раскаявшихся и приемлющих правильное священство церквей поступил по своему рассмотрению""[21].
«Марта 4 дня по указу Его Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод, слушав преосвященнейшего Амвросия архиепископа Новгородского, что во исполнение Его Императорского Величества повеления сего марта 1 дня господин и кавалер генерал-прокурор Обольянинов при отношении своем препроводя к нему. Новгородской губернии Устюжинского уезда Богородицкой вотчины экономического крестьянина Василия Матвеева, и Санкт-Петербургского купца. Прокопия Панфилова, прежде бывших непричастными Церкви и не чтущим священства, а ныне оставивших своё заблуждение. обьявил вследствие того ж Высочайшего повеления, дабы для отдаленных по Новгородской губернии мест взяты были меры касательно учреждения по желанию раскаявшихся раскольников церквей на том же основании, как здесь по Высочайшему повелению две освящены"[22].
Из содержания представленных документов можно сделать вывод о том, что правительство и церковная власть принимали самые серьезные и радикальные меры для устранения продолжавшегося уже более столетия раскола, который был чрезвычайно опасен для общества, так как являлся питательной средой для возникновения различных изуверских сект.
Хлыстовщина
Еще худшей язвой, чем старообрядчество, была распространившаяся с 30-х годов XVIII века в Петербурге так называемая квакерская ересь, или хлыстовщина. Подобно старообрядчеству, она проникала в столицу их других центров, где существовала ранее, преимущественно из Москвы[23].
Петербургская община была самостоятельной единицей и имела своих наставников в лице купцов братьев Ивана и Герасима Чуркиных.
Хлыстовство было обнаружено в Московских монастырях еще в 1733 г., и это дело было передано в специально созданную в Петербурге следственную комиссию, в которую входили синодальные члены и кабинет-министры[24].
Обличенные в принадлежности к секте и в ее распространении были строго наказаны. Старица Настасья из Ивановского монастыря, иеромонахи Филарет и Тихон из Петровского монастыря были казнены, менее виновные монахини были сосланы в девичьи монастыри Тобольской епархии.
Но секта продолжала распространяться, что было обнаружено через 10 лет Московской Тайной канцелярией. Поэтому указом от 21 февраля 1745 г. была учреждена особая комиссия. Из духовных лиц в эту комиссию вошли ректор Заиконноспасской академии архимандрит Порфирий и священники Архангельского собора Антипа Мартинианов и Спасской, и Иоанн Иванов из церкви, что в Чигисах[25]. Некоторые из привлеченных по делу хлыстов содержались в Петербурге в Тайной канцелярии. «Для увещевания содержащихся в той канцелярии некоторых квакерской ереси людей определены были Петропавловского собора протопоп Михаил Слонский и ключарь Василий Баранович. В их обязанности входило узнавать от заключенных, в какой материи оных квакеров суеверие состоит, а о том для возражения того их суеверия от Священного Писания и толкования святых Отец, учителей церковных требовать им известия от оной Тайной Канцелярии"[26].
Комиссия продолжала свою работу в течение 11 лет, в продолжение которых ей удалось выявить не только сущность лжеучений, но и скрытый характер секты. «Всякому вступившему в оную богомерзкую ересь, в начале от лжеучителей их, о бытии им в ереси той непревратным и несказывании о том, ни отцу родному, ни отцу духовному, также и перед судом и никому, хотя бы их в том и взяли"[27].
Подобно раскольникам, хлыстовские учители наставляли своих последователей с внешней стороны показывать себя православными. «А исповедоваться у духовных отцов, и Святых Тайн приобщаться не запрещал, дабы их в той ереси никто не признал"[28].
По всей России были присуждены к наказанию кнутом 416 чел. Ересиархам было назначено наказание кнутом и вечная ссылка в Рогервик[29], другим — назначение в солдаты и матросы. Менее виновные, по телесном наказании, были отпущены на прежние места жительства. 167 обвиняемых, подлежавших наказанию, не были разысканы, в том числе и петербургские хлыстовские руководители купцы Чуркины.
Специальным указом были опубликованы особые приметы этих лиц, названные «ересепредводителями и наставниками». В случае их поимки предписывалось заковать их в «ручные и ножные железа» и отослать под стражей в Москву «в следственную о раскольниках комиссию"[30].
Удалось, однако, сыскать лишь одного из них, Ивана Чуркина, который и был подвергнут наиболее тяжкому наказанию. Он был наказан кнутом, закован в кандалы и отправлен в Рогервик для участия в тяжелых работах[31].
Сестре его Василисе удалось скрыться и избежать наказания[32]. Кроме ерисиархов, и некоторые из рядовых членов петербургского сообщества были разоблачены и подвергнуты наказанию. Так, петербургский купец Лука Михайлов, оказавшийся виновным в посещении еретических сборищ, по молодости, был наказан плетьми и «записан в солдаты с зачетом"[33].
Несмотря на тяжелые наказания, которым были подвергнуты ересиархи и рядовые сектанты, правительству даже в столице не удалось добиться полного уничтожения этой безнравственной антихристианской секты, которая продолжала свое тайное существование, и в начале XIX в. достигла расцвета в Петербурге [34].
В конце изучаемого периода из хлыстовщины стало прорастать новое ее ответвление — скопчество. Впервые эта секта была обнаружена в 1772 г. в Орловской губернии, но, несомненно, пропагандировалась и в пределах Петербургской епархии. Распространителями ее были исключенный в 1757 г. из армии подпоручик петербургского пехотного полка Владимир Селиванов, а также крестьянин Орловской губернии ересиарх Шилов, умерший в 1800 г. в заключении в Шлиссельбургской крепости[35].
Неуспешность борьбы с расколом и сектантством в изучаемый нами период объясняется целым рядом причин.
Во-первых, основным методом борьбы было принуждение. Сектантов допрашивали, били, пытали, ссылали на каторгу. Уделялось мало внимания их переубеждению, так как этому не придавалось особого значения. Два протоиерея, посланных в Тайную канцелярию для убеждения нескольких сот людей, мало что могли сделать.
Во-вторых, столичные пастыри мало знали свою паству и не всегда удовлетворяли духовные потребности благочестиво настроенных людей. Этим пользовались раскольничьи и сектантские лжеучители для завлечения к себе недостаточно утвердившихся в православном учении, но стремившихся к подвигам благочестия людей.
В-третьих, раскольничьи и сектантские убеждения, согласно которым государственные реформы Петра I оценивались отрицательно, импонировали тем, кто был недоволен этими реформами.
Как раскольничья община, видевшая в лице Петра I и его преемников духовных антихристов, так и хлыстовская община, жившая обособленной от общества жизнью, были той «тихой пристанью», которую видели в своем воображении люди, физически и духовно страдавшие от несоответствия нововведенного жизненного уклада старым, завещанным отцами обычаям. Простые люди, не умевшие разбираться в сложных взаимоотношениях Церкви и государства и отличать Божественное от человеческого, попадались на удочку раскольничьих и сектантских учителей, отторгались от Церкви и шли на духовную смерть.
[1] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 1 — СПб., 1861. — с. 506−507.
[2] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 1 — СПб., 1861. — с. 288.
[3] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 2 — СПб., 1861. — с. 293.
[4] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 2 — СПб., 1861. — с. 308−309, 334−335.
[5] Поморцы, иначе даниловцы, по имени Выгорецкого киновиарха Данила Вакулина, снисходительно относились к заключаемым старообрядцами бракам без священников, и поэтому считались полубрачными. Федосеевцы, по имени Феодосия Васильева, бывшего дьячка, сперва ушедшего за рубеж в Польшу, а затем водворившегося в Великолукском уезде, были приверженцами учения о всеобщем безбрачии.
[6] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 45, 62.
[7] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 54.
[8] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 2 — СПб., 1861. — с. 308−309, 334−335.
[9] О.Д.Д.Х.А. С.С. — т. 20. — СПб., 1908. — с. 891−894.
[10] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 2 — СПб., 1861. — с. 380.
[11] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 2 — СПб., 1861. — с. 503.
[12] Есипов Т.В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. — ч. 2 — СПб., 1861. — с. 335.
[13] Архангельский М. свящ. Из истории раскола в Санкт-Петербурге. — «Странник» за 1870 г. — т. 1. — с. 512−518.
[14] Арсеньев А.В. Поморские совратители беспоповцы. Старинное дело о совращениях и перекрещиваниях в раскол. — СПб., 1887. — с. 37.
[15] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 332.
[16] ПСЗРИ. Т. 26. СПб. 1830. .19 621. С. 357. ПСПРВПИ. Павел I.С. 643.
[17] ПСПРВПИ. Павел I. С. 540−541.
[18] Там же. С. 681−686.
[19] Там же. С. 658.
[20] Там же. С. 658−659.
[21] Там же. С. 700.
[22] Там же.
[23] Буткевич Т.И. прот. проф. Обзор русских сект и толков. — Харьков, 1910. — с. 18−23.
[24] Кабинет-министр — министр без портфеля т. е. не имеющий в своем заведывании отдельной области управления. Настольная энциклопедия под ред. В.В. Битнера.СПб. 1907. Изд. «Вестник знания». Т.2. С. 1086.
[25] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 449 и 452.
[26] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 451.
[27] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 556.
[28] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 557.
[29] Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего Синода. — кн. 1. — СПб., 1860. — с. 63. От 15 октября о посылке раскольников вместо Сибири в Рогервик в вечную работу. Рогервик — залив в восточной части Финского залива, на северном берегу Эстляндии Гарпиенского уезда. В 1723 г. Петр I здесь заложил крепость и гавань. На строительстве молов использовались ссыльные каторжники. Семенов П. (Тяньшанский). (Составитель). Географическо-статический словарь Российской Империи. — т. IV. — СПб., 1873. — с. 305−306. В настоящее время г. Палдиски (Балтийский) и порт в Эстонии. Большая Советская энциклопедия. — т. 22. — М., 1975. — с. 508. Ст. «Салават Юлаев».
[30] П.С.П.Р.В.П.И. — Елизавета Петровна. — 1746−1752. — т. 3. — СПб., 1912. — с. 5−6.
[31] О.Д.Д.Х.А. С.С. — т. 32. — Пг., 1915. — с. 329−342.
[32] О.Д.Д.Х.А. С.С. — т. 32. — Пг., 1915. — с. 333.
[33] О.Д.Д.Х.А. С.С. — т. 32. — Пг., 1915. — с. 357−358.
[34] Буткевич Т.И. прот. проф. Обзор русских сект и толков. — Харьков, 1910. — с. 66.
[35] Буткевич Т.И. прот. проф. Обзор русских сект и толков. — Харьков, 1910. — с. 171,174.
