Церковь св. Феодора Студита у Никитских ворот, одна из старейших в Москве, находится близ храма Большое Вознесение. Она была построена в 1626 году по указу патриарха Филарета, отца царя Михаила Федоровича, и известна тем, что в конце XVIII века стала приходским храмом А.В. Суворова. Ранее, в XV—XVI вв.еках, здесь проходила главная дорога от Кремля к Великому Новгороду. Название «Большая Никитская» было дано ей по старинному Никитскому монастырю, основанному в конце XVI века Никитой Захарьиным-Юрьевым — отцом патриарха Филарета и дедом царя Михаила Федоровича. (Монастырь находился на левой стороне улицы на месте дома N7, где теперь возвышается серая громада электроподстанции метро.) Церковь же появилась здесь значительно раньше. На день памяти преп. Феодора Студита (11 ноября по старому стилю) пришлось знаменитое бегство хана Ахмета от реки Угры и падение татаро-монгольского ига. Тогда, в конце XV века на этом месте построили часовню св. Феодора Студита с иконой Смоленской Божией Матери. А вскоре, в память об избавлении от хана Ахмета на Угре, Иван III основал здесь и женский монастырь. Возможно, что тогда же и появилась Феодоровская церковь, которая первоначально была соборным храмом этого монастыря. По крайней мере, летопись упоминает ее уже в описании московского пожара 1547 года. Главный престол церкви был освящен в честь Смоленской иконы Божией Матери, а придел — во имя св. Феодора Студита. Другая версия гласит, что эту церковь патриарх Филарет устроил из древней часовни. Возможно, что прежняя церковь к тому времени сгорела или была сильно порушена. Доподлинно известно лишь то, что по Смоленской иконе и основанный Иваном III монастырь, и позднее ближайшие ворота Белого города (будущие Никитские) именовались Смоленскими. В 1619 году у этих ворот встречали из польского плена Феодора Никитовича Романова, патриарха Филарета. Видимо, здесь его встречало духовенство, поскольку свидание отца с царственным сыном произошло раньше, у Пресненских прудов. По возвращении патриарха Филарета Смоленский монастырь стал мужским и был переименован в Феодоровский — в честь св. патрона патриарха. Тогда же, в 1624—1626 гг. г. Филарет построил здесь одноименную церковь, которая, как и в старину, стала соборным храмом монастыря. Возможно, что она действительно была перестроена из часовни, которая сохранилась до того времени и была посвящена небесному покровителю патриарха Филарета, в честь которого он построил саму церковь. Она стала его любимым местом успокоения и отдыха. Так, что храм даже считался патриаршим домовым, как и «официальная» Ризположенская церковь в Кремле. В новой обители у Никитских ворот иждивением патриарха была устроена одна из первых в городе больниц для бедных с аптекой. Раньше такие блага были доступны лишь знатным особам государства. Только в 1709 году этот монастырь упразднили, а иноков перевели в Новинский монастырь. И с 1712 года Феодоровская церковь стала обыкновенной приходской, как сейчас. Хотя и не совсем обыкновенной — в конце XVIII века ее прихожанином был А.В. Суворов. В 1775 — 1800 г. г. он жил неподалеку в своем родовом доме (N42) по Б. Никитской. На стене дома — мемориальная доска с надписью: «Здесь жил Суворов», такая же скромная и гениальная, как и надгробная эпитафия на могиле полководца в Петербурге. Известно, что Суворов отличался истовой набожностью. В церкви Феодора Студита он сам читал Апостола и всегда особо поминал родителей, когда уезжал из Москвы. И мать, и вся родня Суворова была похоронена при этой церкви. Молился Суворов и в соседнем храме Большого Вознесения, еще до его известной перестройки. Сохранились воспоминания очевидцев, как он, сделав три земных поклона перед каждой местной иконой, ставил свечку, служил молебны на коленях и с трепетом подходил под благословение. И когда Суворов являлся на прием к государыне Екатерине Великой, он тоже сперва клал три земных поклона перед образом Казанской Богоматери, а потом кланялся в землю императрице, которая не хотела этого и поднимала полководца за руки: «Помилуй, Александр Васильевич, как тебе не стыдно это делать!» Однако родился Суворов, коренной москвич, не на Никитской улице, а на Арбате, на углу с Серебряным переулком. Теперь почти забыто, что раньше этот переулок назывался Мануковым, по фамилии домовладельца, петербургского судьи Ф. Манукова. Когда его дочь вышла замуж за поручика Преображенского полка В. Суворова, он отдал свой арбатский дом ей в приданое, где и появился на свет величайший русский полководец. Известен разрыв Суворова и Павла I после смерти Екатерины. Когда началась павловская военная реформа на прусский манер, Суворов говорил: «Русские всегда били пруссаков, так что же тут перенимать?». А когда получил палочки для солдатских кос и буклей, то молвил: «Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, я не немец, а природный руссак». И именно это послужило причиной ссоры императора и полководца. Малоизвестно другое, почти мистическое, последнее их прощание в Петербурге. Когда Суворов умер, Павел верхом приехал к дому (а умер генералиссимус в доме своего родственника, графа Хвостова, на Никольской набережной) и во дворе ждал выноса гроба. А гроб все не проходил по старинной узкой лестнице, и взбалмошный, нервный император ускакал, не дождавшись. Гроб так и не смогли вынести по лестнице — его спустили по веревке с балкона. А Павел встречал похоронную процессию уже на Невском проспекте, по дороге в Александро-Невскую Лавру, которая стала последним пристанищем Суворову. Там опять произошло нечто странное, вошедшее в легенду. Гроб не проходил и в двери Благовещенской церкви, где должно было состояться отпевание и погребение полководца. И тогда кто-то из воинов, несших гроб, скомандовал: «Вперед, ребята! Суворов везде проходил!» — и с натиском прошли. На могиле — бронзовая доска со знаменитой эпитафией: «Здесь лежит Суворов». По одной легенде, ее сочинил себе сам Суворов, а по другой — поэт Державин. Будто бы навестил он Суворова перед смертью и тот спросил его -какую же он напишет ему эпитафию? «Слов много не нужно — «тут лежит Суворов», — ответил Державин. «Помилуй Бог, как хорошо!» — с восторгом воскликнул полководец. Возможно, она и стала прототипом для мемориальной надписи на стене московского дома Суворова. Одно время была идея открыть здесь его музей. А в 1950 году, когда отмечалось 150-летие со дня смерти полководца, ближайший Никитский бульвар был переименован в Суворовский. А в Феодоровской церкви после революции разместили научное учреждение. Шатровая колокольня XVII века была снесена. Сейчас в храме вновь идут богослужения, и мемориальная табличка на его стенах гласит, что когда-то прихожанином этой церкви был Суворов.
