МОСКОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ СВ. ИОАННА ЛЕСТВИЧНИКА В КРЕМЛЕ

Самая знаменитая московская церковь во имя св. Иоанна Лествичника, ныне закрытая, находится в Кремле на Соборной площади. Расположенная в нижнем ярусе кремлевской колокольни, церковь дала ей имя — Иван Великий.
Кремлевская церковь св. Иоанна Лествичника принадлежит к числу древнейших храмов, основанных в первопрестольной на заре ее истории. Она стала всего лишь третьим белокаменным московским храмом, заложенным Иваном Калитой — после самой первой московской церкви Рождества св. Иоанна Предтечи на Бору, стоявшей на месте Большого Кремлевского Дворца, и Успенского собора, заложенного за три года до основания церкви св. Иоанна Лествичника.
Церковь св. Иоанна Лествичника стала и самой первой московской колокольней, так как была построена «что под колоколы» как одна общая звонница для кремлевских соборов. Эту колокольню с церковью св. Иоанна Лествичника в основании Иван Калита заложил 21 мая 1329 года — в честь рождения у него сына, нареченного Иоанном. И поначалу колокольня именовалась Иваном Святым.
Само же освящение церкви в главной московской звоннице во имя святого Иоанна Лествичника было очень символичным.
Св. Иоанн родился в 570 году в семье благочестивых родителей свв. Ксенофонта и Марии. Шестнадцатилетний юноша пришел в Синайский монастырь и через 4 года послушничества был пострижен в иноки. После смерти своего наставника, Мартиния, он удалился из монастыря в пустынное место Фола. 40 лет провел отшельник в подвиге безмолвия, молитвы, поста. Когда ему исполнилось 75 лет, св. Иоанн стал игуменом Синайской обители.
Главным делом его жизни стал знаменитый труд «Лествица», где был образно представлен путь человека к Богу, — по ступеням той духовной Лествицы, по которой человек шаг за шагом, подвигами и усердием, совершает свое трудное и долгое восхождение к небесам.
И кремлевская колокольня, устроенная в самом сердце православного Третьего Рима, стала архитектурно-символическим образом Лествицы, символизирующим это восхождение к небесам. А помещение на главу храма колоколов — благовеста — говорит о том, что Лествица является для нас через Благовещение образом Пресвятой Богородицы — «Лествицы», по которой на землю сошел Бог, а человек восходит к Нему.
После возведения первую московскую колокольню с церковью в основании приписали как придельную к Успенскому собору.
Современный же ансамбль кремлевской звонницы с главенствующей колокольней Ивана Великого окончательно сложился в XVI-XVII столетиях. В 1505 году во время общей перестройки Кремля приглашенными итальянскими мастерами колокольня с церковью, сооруженная во времена Ивана Калиты, была разобрана, и на ее месте архитектор Алевиз Фрязин выстроил новую колокольню высотой в два яруса и также с церковью в основании столпа.
А в 1532 году другой итальянский архитектор Петрок Малый, ученик и подмастерье знаменитого Аристотеля Фиораванти, пристроил к этой колокольне Успенскую звонницу с колоколами — среднюю часть современного ансамбля Ивана Великого. В Успенской звоннице также была устроена церковь — по первоначальному замыслу ее собирались освятить во имя Воскресения Словущего, однако после окончания строительства уже при Иване Грозном эта церковь именовалась Рождественской. А в 1817—1818 гг. г. при восстановлении порушенных французами построек она была переосвящена во имя св. Николая Чудотворца Гостунского — сюда, в церковь Успенской звонницы, был переведен упраздненный Никольский собор, стоявший с 1506 года близ Ивана Великого. В новоустроенную церковь перенесли из него чудотворные иконы и частицы мощей Святителя. Оскверненный и закрытый после революции, этот храм в звоннице в настоящее время также не действует.
А в 1620-х годах по инициативе патриарха Филарета была построена и третья, крайняя часть кремлевской звонницы — так называемая Филаретова звонница, с зеленым черепичным шатром. Старинный московский историк утверждал, что она была сооружена просто как красивая лестница для подъема на Успенскую звонницу, взамен прежней, стоявшей отдельно.
Известно, что в ее возведении участвовал знаменитый русский зодчий Бажен Огурцов — тот самый, который возводил над кремлевскими башнями зеленые черепичные шатры и участвовал в установлении кремлевских курантов.
В самом начале XVII века изменился и вид колокольни Ивана Великого. В 1600 году Борис Годунов приказал надстроить еще один ярус, и ее высота, наконец, составила 81 метр. Известна версия историков о том, что Годунов предпринял это строительство для того, чтобы дать работу голодающему люду, стекавшемуся в Москву со всех концов России. Оттого и получила колокольня свое второе, менее известное имя — Годунов столп.
Много споров у историков вызвало и имя мастера, руководившего работами. Иногда считают, что им был знаменитый Федор Конь, построивший к тому времени крепостную стену Белого города по линии современного бульварного кольца. Другие называют совсем неизвестного зодчего Ивана Велье. Так или иначе, стараниями мастеров Иван Великий стал не только самым высоким сооружением средневековой Москвы, но и главной городской вышкой, с которой следили за окрестными границами Москвы, за порядком и за городскими пожарами.
В честь и память устроения самой высокой колокольни Москвы на ее главе громадными буквами была выложена надпись: «Изволением Святыя Троицы повелением Великаго Государя царя и Великаго князя Бориса Федоровича всея Руси самодержца и сына его благовернаго Великаго государя царевича и Великаго князя Федора Борисовича всея Руси храм совершен и позлащен во второе лето государства их 7108».
Интересно, что над церковью св. Иоанна Лествичника, в основании столпа колокольни между ее первыми двумя ярусами находится пустота. Старинная московская легенда гласит, что Лжедмитрий I хотел даже устроить в ней римско-католический костел.
Главная кремлевская колокольня была самым высоким сооружением православной Москвы до возведения храма Христа Спасителя, и, как известно, запрещалось строить в городе здания выше Ивана Великого. «Сестрой Ивана Великого» величали знаменитую Меньшикову башню, а его «невестой» — Сухареву башню. Изначальная высота Меньшиковой башни превышала высоту колокольни на 3,2 метра, но потом в главу башни ударила молния, и восстановленная, она стала, как и полагалось, ниже. В народе говорили, что так Бог покарал за гордыню и за нарушение благочестивой традиции.
И еще одна «безымянная» родственница Ивана Великого, менее известная, но все же существующая, находится на Рогожском кладбище. После выхода Манифеста о веротерпимости 17 апреля 1905 года алтари в старообрядческих церквях торжественно распечатали. И в память об этом архитектор Ф. Горностаев выстроил красавицу-колокольню на московском Рогожском кладбище, которая, по старообрядческой легенде, была ниже колокольни Ивана Великого всего на два кирпича. А на самом деле — на один метр.
В старину около Ивана Великого с той стороны, где сейчас стоит Царь-колокол, была огромная площадь, названная по колокольне Ивановской. На Ивановской площади громко читали народу царские указы. Отсюда и произошло выражение: «Кричать во всю Ивановскую». А со времен Ивана Грозного царские повеления стали объявлять народу на Лобном месте, специально для того построенном на Красной площади.
И при Иване Грозном, по преданию, в России начались эксперименты по «воздухоплаванию», строго преследуемые властью. Первые «испытания» проходили именно на высоком Иване Великом — отчаянные приделывали себе деревянные крылья и прыгали вниз, а выжившие подвергались строжайшему наказанию.
Зато при Петре I времена изменились до противоположности. Когда в апреле 1695 года один мужик объявил, что знает, как сделать настоящие крылья и летать «журавлем», то по повелению царя ему даже выдали денег в стрелецком приказе — на устройство машины со слюдяными крыльями. Две попытки взлететь не увенчались успехом, и горе-изобретателя приговорили к взысканию денег.
А в 1684 году на главу Ивана Великого царевна Софья водрузила большой позолоченный крест. С ним и была связана легендарная история, случившаяся во время пребывания Наполеона в Москве. Французский император, услышав древнее предание о том, что крест на центральном куполе Благовещенского собора отлит из чистого золота, немедленно приказал снять его, чтобы забрать его в Париж в знак своей победы над русскими. Но он перепутал Благовещенский собор с колокольней Ивана Великого, где был железный крест с позолотой. Ошибка императора понятна — Иван Великий был самым высоким сооружением в Кремле и, тем более, главной русской колокольней. Ни французские техники, ни инженеры не могли снять крест с колокольни, пока не вызвался какой-то русский мужик, который залез на купол, и по веревке спустил крест на землю. В это время над колокольней появились черные птицы и стали кружить над ней, беспрерывно каркая. Наполеон нахмурился — это предвещало большую беду. Когда крест сняли, и исполнитель дела подошел к Наполеону за наградой, тот приказал немедленно расстрелять предателя Отечества…
Но ничего не вышло у завоевателя, ибо нашел он только железо, покрытое медными позолоченными листами. И после победы на колокольне установили новый крест, кстати, отличавшийся от прежнего тем, что на нем вычеканили не «IНЦI», как на старом, а другую надпись — «Црь Славы». В 1815 году архитекторы И. Жилярди и О. Бове отреставрировали в прежнем виде и само здание Ивановской колокольни, сильно пострадавшее от взрыва, хотя сам столп устоял.
В праздники по удару колокола Ивана Великого начинали звон колокола всех московских церквях. Звон колоколов на Руси неизменно сопровождал все великие торжества, знаменовал печальные и радостные события. Колокольный звон созывал православный народ на церковную службу, а тех, кто не мог придти в храм, он побуждал к внутренней молитве. А в середине XIX века для кремлевской звонницы мастер А. Завьялов отлил Большой Успенский колокол — самый большой из всех кремлевских колоколов, и ныне находящийся там.
А еще раньше, в первой половине XVIII столетия именно для Успенской звонницы Ивана Великого был отлит знаменитый Царь-колокол — самый большой из всех русских колоколов. Но Москва так никогда и не услышала его могучего голоса. В исторической литературе встречается множество как научных версий, так и сказочных легенд о судьбе Царь-колокола. В народе даже говорили, что чудо-колокол разбила тяжелая рука Петра Великого. Будто бы, возвращаясь в Москву после Полтавской битвы, царь приказал в честь славной победы звонить во все московские колокола. Единственным из всех не зазвонил Царь-колокол, как ни старались звонари раскачать его язык. Разгневанный Петр дал им в помощь целую роту гвардейцев — язык колокола оборвался, но он так и не зазвонил — «Упрямее царя был». В руках у Петра была дубинка, которую он отбил у шведского короля Карла XII под Полтавой, и в ярости ударил он по колоколу: «Вот тебе за то, что ты не хотел народу о моей победе оповестить!» Тогда от удара откололся у Царь-колокола кусок, а сам он загудел и ушел в землю.
На самом же деле Царь-колокол был отлит московскими литейщиками Иваном и Михаилом Моториными для Успенской звонницы в 1734−35 г. г. — уже после смерти Петра I. Колокол еще остывал в литейной яме, когда в мае 1737 года в Москве начался пожар. Холодная вода, которой заливали пламя, попала в яму: тогда колокол треснул, и от него откололся кусок весом в 12 тонн. Другая, менее известная версия гласит, что на остывавший в яме колокол упали сверху колокола звонницы, сорвавшиеся от пожара, и повредили его при падении.
Долгие годы пролежал треснувший колокол в глубокой яме на Ивановской площади. Когда в 1836 году для поднятия колокола в Москву приехал французский архитектор Монферран (строитель Исаакиевского собора в Петербурге), то сперва к этому замыслу отнеслись в Москве без воодушевления. Говорили, что лучше бы продать дорогую медь с публичного торга или сохранить исторический памятник там, где он пролежал уже много лет. В Москве ходили слухи, что какой-то блаженный проклял этот колокол и осудил его лежать в земле до тех пор, пока стоит сама Москва. Тем не менее, Царь- колокол подняли и установили на монумент, чтобы все могли любоваться бесценным творением русских литейщиков.
После революции церковь св. Иоанна Лествичника в кремлевской колокольне была закрыта, и ее помещение использовалось под различные хозяйственные и административные нужды. Потом, когда после смерти Сталина Кремль открыли для посещения, то в первом этаже звонницы стали проводить выставки. А ныне, хотя церковь по-прежнему закрыта, звон Ивана Великого вновь раздается над Москвой на большие праздники.
Несколько лет назад автору этих строк посчастливилось побывать на самом верху колокольни Ивана Великого. В канун 850-летнего юбилея Москвы многие издательства готовили праздничные путеводители, фотоальбомы, справочники. И нашей рабочей группе было поручено сделать уникальную, эффектную фотосъемку панорамы Москвы и ее достопримечательностей в новом ракурсе с закрытых, практически недоступных фотографам объектов — колокольни Ивана Великого и Спасской башни.
Нам повезло. Апрельский день выдался солнечным, ясным, прозрачным. Подниматься по древней винтовой и очень узкой лестнице было легко и страшно — и хотя от радости соприкосновения с московской святыней захватывало дух, лестница казалась бесконечной. И думалось, что силы кончатся раньше, чем мы достигнем цели, и мы не сможем подняться наверх.
Наконец последний, самый верхний ярус. Люди внизу, на Соборной площади, кажутся величиной с небольшую птицу. Голова кружится, но не тогда, когда смотришь вниз, а наоборот, вверх — огромный купол Ивана Великого, такой далекий и небольшой снизу, на фоне неба представляется великаном и таким близким, что, кажется, стоит протянуть руку и коснешься его. И этот громадный золотой купол в глазах сливается с синим, бездонным небом, таким же близким, будто придвинувшимся к тебе, и кажется, что оно вращается. Было страшно даже закрыть глаза — казалось, что потеряешь равновесие и упадешь за высокий барьер. И единственное, что оставалось — изо всех сил прижаться спиной к стене колокольни.
И когда прошел первый страх высоты, то открылась взору бесконечная панорама Города. Удивительно, но совсем не напрашивалось сравнение с великолепной питерской панорамой с Исаакиевского собора, где на смотровой площадке рядом с его огромным куполом создается ощущение прекрасной прогулочной галереи.
А здесь, на Иване Великом, было что-то другое — Чудо, наверное.